Истребители. Трилогия
Шрифт:
После общего знакомства, подполковник стал ставить задачу. Еще через полчаса, развалившись на трех запасных парашютах, я задремал в салоне поднимающегося на нужную высоту Ли-2.
– Товарищ подполковник, подлетаем, проснитесь! – будил меня один из бойцов Славича.
Сев, я протер глаза и, сладко зевнув, культурно прикрыв рот кулаком, потянулся. После чего приподнявшись, заглянул в иллюминатор. Снаружи уже рассвело, и утреннее солнце хорошо освещало самолет, но земля еще терялась в сумерках. Судя по расстоянию до поверхности, летели
Встав, я направился в кабину, протиснувшись, похлопал по плечу штурмана, он тут исполнял еще обязанности второго пилота. Выпустив лейтенанта, тут его работа уже не требовалась, занял освободившееся место.
– Через десять минут будем на месте, – сообщил пилот, как только я фуражку поменял на шлемофон.
– Хорошо. Видите ту вьющуюся речушку? Летите пока по ней, когда увидите, что она выпадает из большого озера, сразу налево и через минуту мы будем на месте. Я там покажу.
– Понял!
В это время, мне показалось, что я что-то видел на воде, какою-то массу, на вроде плота, слишком большой и неказистой она была для лодки. Мотнув головой, отбросил эти воспоминания из головы, наши в руках у немцев, и это никак не могли быть они.
– Вот излучина, поворачивайте и снижайтесь. Я вас вывел прямо на площадку, так что можно выпускать шасси.
Солнце еще немного приподнялось, и пилот смог рассмотреть луг, на который я ему показывал.
– Понял, – кивнул он.
Нажав на кнопку зуммера, сообщив сигналом пассажирам, что мы идем на посадку, после чего велел мне пристегнуться. Быстро накинув наплечные ремни, я застегнул их, после чего показал пилоту большой палец.
Площадка приближалась, вот легкое касание, подскок и уже основное касание, дальше мы скакали не по такому уж и ровному полю, сбрасывая скорость.
– Сели, – довольно улыбнулся пилот, подкатывая самолет к ельнику, и начав его разворачивать.
– Я в салон!
– Понял!
Вернувшись в почти пустой салон, оказывается, осназ уже успел его покинуть, подхватив пару лопат, и дождавшись полной остановки самолета, тоже покинул его.
Пилот в это время, не глуша моторы, пытался реверсом, то есть задом загнать тяжелую машину в молодую поросль ельника. Отбежав в сторону, где стоял майор Славич, поинтересовался, стараясь перекричать рев моторов:
– Сейчас идем?
– Нет, нужно замаскировать машину. Наверняка вышлют авиаразведку. Немцы болезненно реагируют на такие полеты.
Заглушив моторы, экипаж тоже покинул машину, только стрелок оставался на месте у пулеметов. Пока пилот и борттехник осматривали шасси, посадка действительно была жестковата, десяток бойцов принялись таскать срубленные елки и закрывать корпус, чтобы его не было видно со стороны и с воздуха. Получался большой и непонятный куст из елок.
Через двадцать минут они закончили. Пяток бойцов так и остались охранять самолет, а мы вдесятером направились к схрону.
Идти по ельнику было удобно, вся листва-иголки наверху,
Это же время. Этот же лес. Двое неизвестных.
Два человека, оба в мокром старом летнем обмундировании, с многочисленными заплатами и равными дырами, лежали в тени высокого дерева на берегу речушки. Заросли камыша скрывали их со стороны, однако они позволяли им рассмотреть группу из нескольких человек двигавшихся к этой же речушке.
– Наши? – хрипло поинтересовался один из них у второго. По внешнему состоянию и форме, можно было предположить что они являлись бежавшими из лагеря для военнопленных. Лежавший рядом с «хриплым» немецкий карабин. указывал, что бежали они с шумом.
– Да черт его знает. Они все в комбинезонах, я таких и не видел никогда. Тот, что пониже вроде летчик, шлемофон точно наш, но комбинезон непонятный. Видишь у него выпуклость на груди похожая на большой карман?
– Вижу. А остальные осназ?
– Да кто их знает?..
Дальше второй ничего просто сказать не успел, на обоих обрушились тела двух бойцов, в таких же комбинезонах и с оружием, как и у тех, что они разглядывали.
Подполковник Суворов. Оккупированная территория.
Местоположение у старой границы, рядом с неизвестной речушкой.
– Документы только эти, товарищ подполковник, – протягивая мне немецкий зольдбух, сказал один из осназовцев.
Показалось или нет, но оба плененных вздрогнули. Они лежали на животах со скрученными за спиной руками.
– Поставьте их на ноги, – велел я, разглядывая документ. Немецкого я не знал, но определить, что он принадлежал рядовому смог. Передав удостоверение майору, посмотрел на немецкий карабин, что держал один из бойцов, велев бойцам:
– Поднимите их на ноги.
– Рядовой Краузе, охрана лагеря для военнопленных, – известил нам майор, закончив с документом. Оказалось, он знал язык противника.
Осназовцы споро подняли и поставили неизвестных на ноги. Осмотрев их с ног до головы, спросил:
– Кто такие?
Неизвестные. Тоже место, тоже время.
Пленные с интересом рассматривали окружавших людей. То, что это были советские бойцы и командиры они уже убедились, но их немного вводило в сомнение амуниция и оружие. В сорок первом такого не было. Двое бойцов возились с большим тюком, разворачивая его, четверо снова разбежалось вокруг, явно охраняя в дозорах, рядом остались только четверо.