Итальянская комедия Возрождения
Шрифт:
Каландро. Алабракук.
Фессенио. Еще хуже. Амбракуллак.
Каландро. Алукабрак.
Фессенио. Ай-ай-ай! В таком случае давай по складам: Ам…
Каландро. Ам…
Фессенио. Бра…
Каландро. Бра…
Фессенио. Кул…
Каландро. Кул…
Фессенио. Лак.
Каландро. Лак.
Фессенио. Ду…
Каландро. Ду…
Фессенио. Ра…
Каландро. Ра…
Фессенио. Лей.
Каландро. Лей.
Фессенио. Вот.
Каландро. Вот.
Фессенио. Уж.
Каландро. Уж.
Фессенио. Как.
Каландро. Как.
Фессенио. Дам.
Каландро. О-о-о!
Фессенио. Ты этак целый мир загубишь. О, проклятое беспамятство и проклятое нетерпение! О, скотская твоя утроба! Разве я не говорил тебе, что ты не должен кричать? Ты погубил все заклинание.
Каландро. А ты погубил мне руку.
Фессенио. Знаешь, что теперь тебя уже нельзя разнять?
Каландро. Как же быть?
Фессенио. Придется доставать такой сундук, в который ты бы мог влезть целиком.
Каландро. Ладно, пусть так, я согласен. Только, ради Бога, пойди и достань его, чтобы меня не пришлось разнимать. Ты же мне и так чуть не выломал руку, скотина ты этакая.
Фессенио. Вмиг все устрою.
Каландро. А я схожу на рынок и тотчас вернусь.
Фессенио. Ладно. Прощай. А теперь хорошо бы разыскать Лидио и обмозговать с ним это веселое дельце. Смеху хватит на целый год. Однако я скроюсь, ни слова не сказав Самии. Она, я вижу, стоит на пороге и что-то бормочет про себя.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Самия. Чего только не насмотришься на этом свете! Еще месяца не прошло с тех пор, когда Лидио, воспылав к моей госпоже великой любовью, не мог и часа без нее прожить. А теперь, увидев, что и она вовсю распалилась, ценит ее не дороже дерьма. Если не найдется способа помочь ей, Фульвия наверняка выкинет такое, что весь город всполошится. Да к тому же сдается мне, что братья Каландро кое-что об этом уже пронюхали, и сама она в этом виновата, ибо ни о ком другом, как только о Лидио, она не думает, не заботится и не говорит. А ведь недаром идет молва, что у кого на сердце любовь, у того шпора в боку… Дай Бог, чтобы все повернулось к лучшему.
Ишь ты! Сверху меня кличет. Небось в окно увидела, что Лидио с кем-то там разговаривает, а то, может быть, и снова хочет послать меня к Руффо.
Иду-у-у!
ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ
Сантилла. Так тебе сказала Тиресия?
Фаннио. Да.
Сантилла. И о моей женитьбе говорят в доме как о деле решенном?
Фаннио. Так.
Сантилла. И Вирджиния этому рада?
Фаннио. На седьмом небе.
Сантилла. И
Фаннио. Весь дом в хлопотах.
Сантилла. И они воображают, что я довольна?
Фаннио. Они в этом уверены.
Сантилла. О, несчастная Сантилла! То, что другим на пользу, одной мне во вред. Ласковое обращение Перилло и его жены — для меня нож острый, так как я не могу сделать ни того, что они желают, ни того, что могло бы меня спасти! Увы, уж лучше бы Господь даровал мне вместо света мрак, вместо жизни смерть и вместо колыбели могилу,{3} когда я из материнского чрева вышла на свет Божий, ибо в тот самый миг, как я родилась, счастью моему было суждено умереть. О, сколь безгранично блажен ты, мой сладчайший брат, если, как я предполагаю, ты остался мертвым на родине! А что делать мне, несчастной Сантилле? Ведь только так, а не Лидио могу я отныне называться: я женщина, и приходится быть мужем. Если я женюсь на Вирджинии, она тотчас же обнаружит, что я женщина, а не мужчина, и оскорбленные отец, мать и дочь смогут распорядиться, чтобы меня убили. Отказаться от женитьбы я не могу, а если откажусь, то они проклянут меня и отошлют домой. Если я открою, что я женщина, я сама себе наврежу. Но оставаться в прежнем положении я тоже не могу. Горькая моя участь, ибо с одной стороны передо мною — пропасть, а с другой — волки.
Фаннио. Не отчаивайся, ибо небо тебя, быть может, и не оставит. Мне думается, надо следовать твоему решению — не попадаться сегодня на глаза Перилло. И очень кстати пойти тебе к этой женщине. Платье для тебя я уже приготовил. Помни, что, кто уберег себя от одной беды, избежал их тысячи.
Сантилла. Я всё сделаю. Но где же Руффо?
Фаннио. Останемся здесь, ведь мы условились: кто придет первым, тот должен дожидаться другого.
Сантилла. Лучше, чтобы Руффо нас ждал. Отойдем отсюда, чтобы нас не увидел вон тот человек. Вдруг он меня разыскивает по поручению Перилло. Правда, мне сдается, что он не из его людей.
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Фессенио. Дело обернулось так, что лучше не придумаешь. Лидио одевается женщиной, дожидается Каландро в своей нижней спальне и предстанет перед ним в облике прелестнейшей девушки. Засим, чтобы разыграть эту новеллу, Лидио зашторит окна, уложит рядом с Каландро некую потаскуху. Болван этот замешан на таком густом тесте, что осла от соловья не отличит. Гляди-ка, а вот и он собственной персоной идет сюда веселый-превеселый. Да хранит тебя Бог, хозяин.
Каландро. И тебя также, дорогой Фессенио! Сундук готов?
Фессенио. Весь как есть готов, и ты в нем поместишься, не растрепав ни единого волоска, если только поудобней в нем уляжешься.
Каландро. Улягусь как нельзя лучше. Но скажи мне одну вещь, которой я не знаю.
Фессенио. Что такое?
Каландро. В сундуке мне нужно лежать бодрствующим или спящим?
Фессенио. О, вот вопрос так вопрос! Как это так — бодрствующим или спящим? Разве ты не знаешь, что верхом на лошади люди бодрствуют, по улице ходят, за столом едят, на лавках сидят, в постели спят, а в сундуках умирают?