Итальянская любовь Максима Горького
Шрифт:
– Мы сегодня куда-нибудь идем? – с надеждой спросил он.
– Не знаю. Если что, я позвоню.
Даниэла дала отбой и, взяв коктейль, прошла в комнату. Легла на диван. Жара еще не наступила, и утро дарило благословенную прохладу. Солнце только набирало силу. Даниэла любила солнце, его тепло, проникающее под кожу, золотистую дымку зноя, окутывающую город. От этого казалось, что здания и храмы парят в воздухе.
Даниэла вновь перечитала письмо. Теперь вопросов стало еще больше… Она никогда не слышала ни о какой Даниэле, ни об этой
Недолго думая, Даниэла набрала номер теле-фона.
Трубку бабушка взяла не сразу. Даниэла долго слушала гудки и уже хотела дать отбой, когда услышала голос, напоминающий шелест сухих цветов:
– Слушаю…
– Бабушка, это я. Даниэла, – торопливо заговорила она. – Я приезжала к тебе пару дней назад, но ты так очаровательно спала, что я не решилась тебя будить…
– И совершенно напрасно, я была бы рада тебя увидеть. Но как же я ничего не слышала?.. – сокрушенно вздохнула Мари-Роз.
– Бабушка! Я хочу приехать к тебе сейчас.
– Жду, дорогая. В этот раз я точно спать не буду.
Мари-Роз встретила ее в саду. На столике уже стояли кофейник, блюдо с булочками и ваза со свежими персиками.
В саду пахло розами и душистыми травами.
Даниэла подошла к бабушке и звонко поцеловала ее в щеку.
– Садись, – указала старушка на стул напротив.
Даниэла села, налила себе кофе и вопросительно посмотрела на бабушку:
– Тебе кофе налить?
– Одну чашечку я уже выпила, дожидаясь тебя. Но не откажусь и от второй.
– А это не вредно для твоего сердца?
– Доктора говорят, что для своего возраста сердце работает неплохо. Насчет всего остального – я – фаталист. Как твои дела, Даниэла?
– Супер!
– Романы? Поклонники? Ты в кого-нибудь влюблена?
Даниэла скорчила шутливую гримаску.
– Увы! Мужчины такие скучные… Когда знакомишься, вроде все о'кей. А потом… Быстро надоедает. Вот такая я ветреная. Никак не остепенюсь.
– Какие твои годы! Еще все успеется. А что с учебой?
– Наслаждаюсь каникулами.
– И то хорошо. Как мама?
– Отлично. Они с папой скоро едут в Ниццу. А потом – в Монако. Грандиозные планы на лето. Мама, как всегда, будет держать папу подальше от рулетки, а он станет рваться в бой.
Мари-Роз улыбнулась:
– Твой папа слишком ветреный.
Теперь улыбнулась Даниэла. Ей трудно было представить своего отца ветреным. Он словно уже родился банкиром: строгим, всегда в костюме, излагающим путаные формулировки с четкой ясностью. Единственное место, где папа иногда отрывался, – это Монако.
– Мама беспокоится обо мне…
– И напрасно! Всему свое время! – Бабушка махнула рукой, отгоняя красивую бабочку, прилетевшую в сад. – Я лично не беспокоюсь.
Даниэла заерзала. Нужно было плавно переходить к цели
– Твой кофе остывает, – заметила бабушка.
Даниэла отпила глоток.
– Не слишком ли слабый?
– Все отлично! – Она поставила чашку из тонкого фарфора обратно на стол. – Бабушка, я хочу тебя спросить… – Даниэла запнулась. Признаваться ли, что она прочитала письмо? Но другого выхода, похоже, нет.
– Когда ты спала, я подошла к тебе… На столике лежало письмо.
Ей показалось, что глаза бабушки стали строже. Или только показалось?
– Я прочитала его. Извини… – виновато сказала Даниэла. Она не чувствовала себя виноватой, но понимала, что вид раскаявшейся грешницы сейчас ей больше к лицу.
– Тебе никто не говорил, что читать чужие письма нехорошо?
– Говорили, – покаянно вздохнула она.
Бабушка молчала.
– Бабуль!
– Да?
– Не сердись, бабуль! – жалобно протянула Даниэла. – Расскажи мне, от кого это письмо? Кто такая Даниэла? Наша родственница? Почему письмо оказалось у тебя? И что за тайны?
Мари-Роз молчала.
– Ба…
– Давай забудем обо всем, – твердо сказала Мари-Роз.
– Ну, бабушка… Ты же знаешь, какая я любопытная. Что за секреты?
– Это не секреты, – твердо сказала Мари-Роз. – Это чужая тайна. И весьма опасная. Давай сделаем вид, что ничего не было. В противном случае… – Бабушка замолчала. – В противном случае, твоя жизнь будет в опасности.
Возвратившись домой, Даниэла легла на диван и принялась думать. Она была страшно упряма, и если что-то ей западало в голову – пиши пропало. Сейчас она столкнулась с тайной, которую не хотели открывать. Более того – мягкая любимая бабуля сказала железное «нет» в ответ на ее просьбы. Значит ли это, что действительно существует нечто, чего следует бояться?
Даниэла перечитала письмо еще раз. Были еще письма… И где они?
Даниэла вскочила с дивана. Скорее всего бабушка хранит письма в доме. В недоступном месте. Или наоборот – на виду? Кроме домработницы Орнеллы, в доме никто не бывает. Но Орнелла предана бабушке уже много лет, и вряд ли Мари-Роз станет особо от нее таиться. Где же могут быть эти письма? Даниэла мысленно воскресила в памяти обстановку бабушкиного дома. Холл, спальня, гостиная…
Надо оказаться у бабушки дома, когда ее там не будет. Это бывает нечасто, но можно подкараулить момент.
Или попробовать поговорить с матерью и расспросить ее о семейных тайнах? Интересно, что скажет мать – строгая элегантная Валентина Орбини, практически постоянная героиня светской хроники?
Мать пела в соседней комнате, красивая ария реяла в воздухе, и Вера, вздохнув, подумала: какая трагедия для матери не выступать на сцене, а сидеть дома и петь только для себя, словно проверяя – не пропал ли голос.
Она стояла в дверях, боясь прервать пение, когда мать внезапно обернулась: