Итальянский темперамент

Лэнгтон Джоанна

— Может быть, ты все-таки расскажешь Сэмми, кто я такой и как можно скорее? — сухо предложил Винченцо.

— Не кажется ли тебе, что это будет несколько преждевременно? — пробормотала Марша, пытаясь не выдать своего страха.

— Совсем нет. Особенно если учесть, что эта новость и так опоздала на три с половиной года.

Марша удивленно посмотрела на него и поднялась по ступенькам, ведущим со стоянки автомашин на спортивную площадку. Винченцо встретил ее взгляд с холодным вызовом. Марша побледнела, ее охватило нехорошее предчувствие. Винченцо как-то пугающе

отдалился от нее, и эта перемена была явно вызвана тем, что он узнал про Сэмми. Марша с первого же взгляда на него поняла, что в их отношениях все изменилось, и это очень пугало ее.

— Не хочешь ли ты сказать, что собираешься сыграть какую-то роль в его жизни? — произнесла она нетвердым голосом, стараясь при этом представить себе, во что превратится ее жизнь, если Винченцо вздумает отобрать у нее ребенка.

— Именно.

— Вот как? — Марша вся напряглась. Вновь воцарилось долгое молчание.

— Пойдем поговорим, — сказал наконец Винченцо, направляясь к дому, но тут Сэмми дернул его за штанину. — Подожди нас минуточку на улице, — пробормотал он с неожиданной теплотой.

Марша открыла дверь в гостиную.

— Я приготовлю кофе, — с трудом выговорила она.

— Забудь о кофе, — угрюмо буркнул Винченцо.

Когда он запер за собой дверь. Марша, зябко поежившись, сложила руки на груди и отошла к одному из выходящих в сад окон. Она чувствовала себя загнанной в угол. Винченцо наверняка собирается предложить ей деньги на содержание Сэмми — других вариантов ей в голову не приходило.

— Я не хочу тратить время на пустые разговоры, — заявил Винченцо. — Скажу прямо: мне нужен мой сын.

Марша резко обернулась к нему, в недоумении сдвинув брови.

— И я имею такое же право на него, как и ты, — произнес он все тем же холодным и равнодушным тоном.

— Я не понимаю… — вся дрожа, прошептала Марша, прижимая внезапно вспотевшие ладони к бедрам.

— Я могу дать ему гораздо больше, чем ты.

Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Тело покрылось холодным и липким потом.

Ледяные глаза невозмутимо смотрели на нее.

— Я желаю официально признать его своим сыном и наследником.

Марша облизнула пересохшие губы.

— Ты… ты шутишь.

— Это мой ребенок. Он мне нужен…

— Ты хочешь сказать, что он не нужен мне?! — воскликнула Марша. — Ты соображаешь, о чем говоришь, Винченцо? Ведь речь идет не о приобретении контрольного пакета акций какой-нибудь компании, а о ребенке! О моем ребенке!

— И моем тоже, — напомнил он, и промелькнувшая в его глазах вспышка гнева на миг осветила их золотистым светом. — Ты тешила свою гордыню тем, что три с лишним года отказывала мне в моих правах, — так почему же я должен быть более великодушным, когда это касается тебя?

— Я говорю не о правах, а о чувствах, — неуверенно пробормотала Марша. Подобное не могло присниться ей даже в самом кошмарном сне. Он хочет отнять у нее Сэмми! Она не верила своим ушам, просто не могла поверить.

— Не хочешь ли ты сказать, что уважала мои чувства?

Марша покраснела и, чувствуя, что ноги больше

не держат ее, опустилась на краешек ближайшего кресла.

— Я не знала, что ты испытывал по этому поводу какие-либо чувства… То есть я хочу сказать, ты же не знал… — Она запнулась.

— Но теперь я знаю, и у меня нет ни малейшего намерения оставлять своего сына у тебя, — решительно заявил Винченцо.

— Ты пытаешься меня наказать. — Марша не хотела произносить эти слова вслух, но была в таком замешательстве, что они сами слетели с языка.

Его лицо потемнело, скулы еще больше заострились.

— Я не желаю, чтобы отпрыск рода Моничелли жил из милости, словно подкидыш, в семье твоих родственников!

— Джеральд сказал мне, что с осени мы с Сэмми сможем поселиться в коттедже неподалеку отсюда. Мы будем там одни, и ты сможешь навещать нас, когда только захочешь. А если хочешь… я увезу его в Лондон! — торопливо бормотала Марша, готовая на все, лишь бы успокоить его на некоторое время, пока она сможет собраться с мыслями.

— А что, если эта милая маленькая уступка меня не устраивает? — насмешливо сказал Винченцо.

— Ты хочешь мстить… ну так вот, я не отдам тебе Сэма! — Марша вскочила с места. Внезапная вспышка ярости придала ей сил, бирюзовые глаза засверкали гневным блеском. — Да кто ты такой, чтобы требовать отдать ребенка? Я очень люблю его, и, нравится тебе это или нет, он тоже любит меня, и никакие деньги на свете не смогут заменить Сэму родную мать! — сжав кулаки, выкрикнула она.

Винченцо пожал плечами с хладнокровием истого римлянина. Его черные глаза посмотрели на нее из-под великолепных ресниц пристально и испытующе.

— Что ж, ты права.

Огорошенная его неожиданным согласием, Марша, все еще дрожа от волнения, с облегчением вздохнула.

— Если ты не желаешь его отдавать и чувствуешь, что разлука только повредит мальчику, — ровным тоном продолжал Винченцо, — тогда у меня не остается другого выбора, кроме как предложить тебе жить с ним.

Марша недоуменно заморгала. Она не была уверена, что правильно поняла его слова.

— Что ты сказал?

— Мне совсем не улыбается судиться с тобой за право опеки над ребенком. Прежде всего это нежелательно для Сэмми, — очень тихо произнес Винченцо. — И даже если я употреблю все средства, то все равно могу проиграть дело. Для британского суда я иностранец, отец, в судебном порядке преследующий мать… адвокаты оценивают мои шансы на успех не более чем в пятьдесят процентов.

Ничего не понимая, Марша уставилась на него.

— Твои адвокаты?

— Вполне естественно, что человек с моим положением в обществе обратился за советом к законникам.

Внутри у нее все переворачивалось, в голове гудело, она чувствовала себя просто больной от ужаса перед тем, что он излагал ей с таким хладнокровием.

— Так что, как видишь, я подхожу к этому вопросу вполне серьезно.

— Да, — вяло согласилась она.

— В таких условиях самым лучшим выходом будет забрать тебя вместе с Сэмми. По крайней мере, это будет лучше для мальчика.