Итоги № 24 (2013)
Шрифт:
— Неповиновение властям имело место в массовом масштабе?
— Но это не «организация массовых беспорядков». Статья на порядок суровее. По версии обвинения получается: все то, что было на Болотной, — уголовное преступление. В России ежегодно находят порядка 40 тысяч трупов со следами насильственной смерти, и в подавляющем большинстве эти преступления остаются нераскрытыми. А в так называемом болотном деле нет того юридического состава, который инкриминируется подсудимым. И прокурор должен был бы обратить на это внимание следствия, заставив его расследовать факты неповиновения, оказания сопротивления, хулиганства, нанесения
— Вседозволенности со стороны метавших в ОМОН «коктейли Молотова» не наблюдалось?
— Я не оправдываю действия некоторых участников марша. Считаю, что, даже если полиция не права, нельзя кидать в нее асфальт или «коктейли Молотова». Второе, кстати, было на моих глазах. Этого делать нельзя, и за это надо наказывать. По соответствующим статьям КоАП и УК. Но нельзя забывать и о том, что были провокации. Власть знала о них заранее, и я подозреваю, что она к ним причастна. Уже хотя бы тем, что не расследовала, кто провоцировал и почему.
— Говорят, что среди провокаторов были люди из ваших ЧОПов?
— При всех издержках кабинетной работы я все же прошел школу Академии внешней разведки. Организовать боевые пятерки на конспиративной основе, не притягивая сотрудников ЧОПов, для меня проще пареной репы. Прошу прощения за саморекламу. Да если бы случилось так, что мои сотрудники попали в передрягу, они бы мне звонили и спрашивали совета. Это нельзя было бы скрыть. Никто из сотрудников моих ЧОПов не был задержан.
— Как вы оцениваете провокации? Их делали профессионалы?
— Какие профессионалы! В провокации вообще нет ничего профессионального. Все банально — начать давление на цепь ОМОНа и сбежать. А дальше их никто не искал. Ведь в толпе сложно понять, кто давит, почему и куда. Это как в воде — передача давления во все стороны. Те, кто прорвал омоновскую цепь, оказались там случайно. Я лично помогал вставать многим людям, которые дыхание теряли. Мы одного мужика вытащили — похоже, у него ребра были сломаны. Там страшно было, особенно для пожилых и беременных.
— Почему такой резонанс вызвали именно события 6 мая прошлого года?
— Удобный случай. Власть хочет парализовать протест. Ей это крайне важно. Ведь это не только «болотное дело». Это и обыски сразу после того марша: у Ксении Собчак зачем-то изъяли заработанные деньги, у Ильи Яшина взломали дверь квартиры, где он не живет...
— Считаете, среди проходящих по делу много невиновных?
— Следствие и обвинение шли по простому пути: кого не надо было искать, кто на виду, того и привлекли. Но обвинение действует неубедительно: не раскрыта причинно-следственная связь между действиями группы явно организованных молодых людей и тех, кто был задержан в горячке свалки.
— Считаете ли вы, что такие резонансные дела должен рассматривать исключительно суд присяжных?
— Присяжные — хоть какая-то надежда. Они же люди сторонние, да и их много, всех не запугать. А так... По Болотной самое ангажированное следствие.
— Возможна ли амнистия по этому делу?
— Я не верю, что во власти проявятся люди, понимающие, куда ведут такое расследование и такой суд. Они доведут начатое до конца, и у нас будет масса «уголовников» с двух-трехлетними
...Когда-то в комсомоле, когда мне было 23, я руководил оперативным отрядом, поддерживавшим порядок на танцплощадках. В то время у меня был инструктор по карате. И он мне сказал: «Гена, на любую силу всегда найдется контрсила, так что дурак силу применяет, а умный — ее демонстрирует». Я запомнил и всегда передавал эти слова своим сотрудникам в ЧОПах. Применять силу можно, только когда ты на 100 процентов уверен в своей правоте. Тогда не нарвешься на ответное сопротивление. Иначе получишь сдачи. Власть сегодня не уверена в своей правоте, но применяет силу по полной программе. Это ошибка.
Невозвращенец / Политика и экономика / Профиль
Невозвращенец
/ Политика и экономика / Профиль
Сергей Гуриев: от желания улететь до обещания вернуться
Возвращаться — плохая примета. Помимо бытового эта народная мудрость исполнена еще и политического смысла. Как минимум начиная с эпохи Ивана Грозного, породившей первого невозвращенца — князя Андрея Курбского. Эмиграция Сергея Гуриева — событие того же порядка. Его не обвиняют в том, что он что-то у кого-то украл, как в случае с некоторыми другими современными невозвращенцами — от Бориса Березовского до Андрея Бородина. Тем не менее политическая вина экономиста для всех очевидна. Как говаривал все тот же Иван Грозный, «кто противится власти — противится Богу». А между тем вся биография Сергея Гуриева не предполагала такого исхода. Карьера правительственного эксперта плавно шла в гору. Впрочем, это характерно для любого из известных невозвращенцев. Все они до поры до времени являлись частью элиты, обласканной властью.
Дело экспертов
По словам самого Сергея Маратовича, окончательное решение не возвращаться в Россию было принято им 27 мая. На тот момент экономист почти месяц жил в Париже. Официально находился в очередном отпуске. Отдыхал Гуриев не от работы, а от пристального внимания сотрудников Следственного комитета, расследующих дело № 18/41-03. Оно возбуждено еще 20 июня 2003 года по факту «обманного завладения акциями ОАО «Апатит» организованной преступной группой во главе с Ходорковским М. Б. и Лебедевым П. Л.». Да-да, это то самое, «материнское» дело «ЮКОСа».