Итоги № 38 (2012)
Шрифт:
Однако жизнь показала, что его ларчик совсем не так просто открывается. На первый взгляд, впрочем, и на второй тоже, эти комедии, мастерски сделанные, но не обремененные «философиями» в отличие от Уайльда или Стоппарда, начинают сиять всеми театральными красками только в руках ансамбля мастеров, настроенных на одну волну. Антрепризы обречены по определению.
Казалось бы, вахтанговцы и есть тот самый ансамбль, ан нет, спектакль вышел тяжеловесным, построенным на тех же приемах, которыми был славен в нелучшие свои годы. В годы, когда несколько поколений зрителей не могли ответить на вопрос, что это такое загадочное «вахтанговское», о котором столько лет не умирает легенда. В прошедшем сезоне на спектакле
На «Обычное дело», поставленное Владимиром Ивановым, можно было бы посмотреть, как на обычное дело, с достоинствами и недостатками, если бы не зародившиеся надежды. Так и хочется повторять за Джейн, героиней Марии Ароновой, собственно, и заварившей все сюжетные перипетии: «Я всегда была романтичной».
Ах, как замечательно она играет, и, что удивительно, словно точно следуя советам драматурга, написавшего «Правила фарса», Рэя Куни. Впрочем, Аронова и в других ролях им следует. Он настаивает, что не ищет «сюжет комедии» или «забавную линию сюжетной истории». А ищет трагедию. По его мнению, фарс более, чем комедия, сродни трагедии. 18 лет назад Джейн залетела от доктора Мортимера (Алексей Гуськов) и пришла познакомить его с сыном как раз в тот день, когда преуспевающий невропатолог должен произнести речь, от которой зависит его дальнейшая карьера. Надо услышать интонацию актрисы, когда она уточняет: «Восемнадцать лет и девять месяцев», — помня каждый день, проведенный когда-то вместе, и каждый день разлуки. И мы понимаем, чего стоит Джейн сегодняшнее решение. Она с легкостью соединяет самоиронию и наивную чистоту, и потому, хохоча, не перестаешь ей сочувствовать. Аронова излучает обаяние — женское, человеческое, актерское. Остальные ходульны, играют в одну краску, двигают сюжет. Зал живо откликается на репризы, хотя порой я не уверена, что это английский юмор Куни, а не авторизованный перевод Михаила Мишина. «Меня не распирает, меня пучит», — признается один из персонажей. А меня — распирает.
Вашими молитвами / Искусство и культура / Художественный дневник / Балет
Вашими молитвами
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Балет
«Жизель» в Михайловском театре
Главный романтический балет открывал сезон, и театр, конечно, рисковал: в идеально выстроенной «Жизели» не скроешь состояние слишком хорошо отдохнувшей за лето труппы. Но кордебалету в этот вечер многое прощалось, и вот почему. Михайловский театр припас для нового сезона новых звезд, прямо сейчас составивших сенсационную пару. Ее лучшая половина — прима Берлинского Штаатсбалета. Полина Сeмионова. А сильная — премьер Американского театра балета Марсело Гомес. С сентября этого года они получили статус приглашенных солистов Михайловского.
Очевидно, что Михайловский театр снова удачно подсуетился. Не успел еще забыться прошлогодний скандал с переманиванием из Большого ведущей пары Осипова — Васильев, как в его балетной труппе опять звездное пополнение самого высшего качества. Десять лет назад самую талантливую выпускницу Московской академии хореографии собирались звать к себе и Большой, и вроде бы даже Мариинский, но худенькая девчушка, которой еще не исполнилось 18 (в ту пору принимать решения ей помогал папа), неожиданно рискнула. И выбрала Берлинский Штаатсбалет, куда ее пригласил знаменитый Владимир Малахов. Он посулил девочке быстрое продвижение в примы, обещание
В этой Жизели была редкая женственность и кантилена, которую принято называть славянской. Техническая легкость, но без всякой бравады. Даже сцена сумасшествия, которую абсолютное большинство отечественных балерин ведет на надрыве, была сдержанной, почти аскетичной. Мысли в голове вертелись непатриотичные: останься потомственная москвичка на родине, и ждать бы ей рольку подружки Жизели несколько лет. А она прыгнула на десять лет в Европу, как тот Иван в котел с кипятком, и вернулась в ранге международной звезды, всеми любимой, универсальной и уникальной.
Конечно, граф Альберт рядом с ней померк. Бразилец по рождению и принц по внешним данным, он никак не мог управиться со своими специфичными манерами страстного юбочника, записного мачо и ни разу ни графа. Но во втором действии Марсело Гомес смог себя реабилитировать прекрасными верхними поддержками (даже не упомню, когда последний раз такие видела) и, как ни странно, молитвой. Подойдя к могиле Жизели, он таким естественным жестом сложил руки, что стало понятно: парень из католической страны, и этому жесту его в малолетстве обучила мама.
Но вообще-то парадокс с этой «Жизелью». Петербург начал ее танцевать через год после парижской премьеры, с 1842 года, и танцевал практически непрерывно, даже когда этот балет совсем в мире позабыли. А сейчас свежие, до кома в горле пронзительные трактовки старой истории воплощают люди с громадным опытом мировой сцены. Лучшая в балете романтическая история любви — она для всех одна.
«Итоги» представляют / Искусство и культура / Художественный дневник / "Итоги" представляют
«Итоги» представляют
/ Искусство и культура / Художественный дневник / "Итоги" представляют
Быстрее, еще быстрее
18 сентября в театре «А.Р.Т.О.» будет сыгран перформанс Федора Павлова-Андреевича «Я и японочка», созданный по мотивам «Бессонницы» Генри Миллера — классика американской литературы ХХ столетия. Он будет показан в, возможно, самом красивом камерном театре Москвы, где живет дух театра Судзуки, учителя Николая Рощина, главного режиссера и создателя «А.Р.Т.О.». Именно здесь Сергей Шакуров сыграет кусок «быстрого театра» Федора Павлова-Андреевича внутри инсталляции, придуманной Катей Бочавар.
Визит «Мыслителя»
Имя Огюста Родена знают все: его легендарный «Мыслитель» давно стал визитной карточкой мирового изобразительного искусства. Однако увидеть работы художника в оригинале до недавнего времени могли лишь счастливчики, посетившие музей Родена в Париже. Исправить эту ситуацию призвана выставка, стартующая 19 сентября в музее-заповеднике «Царицыно». 175 шедевров — среди них и масштабные бронзовые скульптуры, и малые пластические формы, и гравюры из знаменитого альбома фирмы «Гупиль», изданного при жизни мастера тиражом 125 экземпляров, — будут показаны в России впервые.