Итоги № 40 (2012)
Шрифт:
— В своей книге я привожу высказывание по этому поводу режиссера «Золотого глаза» Мартина Кэмпбелла: «Станет ошибкой лишить Бонда его мужского шовинизма. Он должен остаться бабником». Я с ним абсолютно согласен. Психологически, мотивационно его желание получать от жизни все удовольствия сейчас и сразу объяснимо и логично. Флеминг служил в годы Второй мировой войны в морской разведке и знал по опыту своему и своих коллег, как военнослужащие в короткие дни отпуска оттягивались на всю катушку. Суперагент живет на краю бездны, рискуя жизнью ежеминутно во славу британской короны. Мы с вами знаем, что он выживет, спасется в последнее мгновение. Но он этого не знает. И за свой громадный риск хочет получать все лучшее: костюмы, автомобили, еду, сигары, алкоголь. Красивые женщины в списке приоритетов настоящего мачо, естественно, на первом месте. Да, табаком пришлось поступиться. Для многих
— В прессу просочились сведения, что в «Скайфолле» Бонд будет пить не мартини, а пиво, предоставленное спонсором. Так и до сока недалеко...
— Я думаю, что мартини сохранится вечно как важный атрибут. Просто повторять одно и то же скучно, и вокруг этих бондовских привычек уже давно сценаристы затеяли ироничную игру. В том числе и по поводу рецепта фирменного коктейля. В новой версии «Казино «Рояль» Бонд, проигравшись в покер, заказывает его, а когда официант уточняет, встряхивать или перемешивать, агент бросает: «Неужто я похож на человека, которого это сейчас колышет?»
— Какие еще атрибуты, на ваш взгляд, неотъемлемы от образа агента 007?
— Элегантный вечерний костюм или смокинг, сидящие на нем так, как будто он в них родился. После всех рукопашных, перестрелок и погонь костюм должен оставаться безупречным. Кстати, Шона Коннери, которого многие считают лучшим Бондом, пришлось специально готовить к элитному дресс-коду. Рослый шотландец был рабочим парнем, и перед съемками «Доктора Но» его долго натаскивали, водили по фешенебельным магазинам и закрытым клубам, чтобы он перенимал походку и повадки аристократов. С последним по времени Бондом, Дэниелом Крейгом, несколько другая история. Его внешняя фактура изначально предполагает больший демократизм, чем у его предшественников. Поэтому вполне логично, что Крейг, облачаясь в смокинг, пытливо и несколько тревожно смотрится в зеркало.
— Есть люди, которые не приемлют облик и манеру Крейга, считая его простоватым и грубоватым, особенно на фоне таких изысканных джентльменов, как Шон Коннери, Роджер Мур и Пирс Броснан.
— На мой взгляд, Крейг, как и Коннери, органичен во всех ипостасях — от ловеласа до убийцы. Вообще вопрос, какой Бонд лучше, ответа не имеет. У каждого поколения, у каждого зрителя свой любимый Бонд. Есть люди, которые считают Тимоти Далтона лучшим, а «Лицензию на убийство» адаптацией, самой близкой к первоисточнику Флеминга. Есть те, кто пальму первенства отдает Джорджу Лазенби, сыгравшему агента лишь один раз — в фильме «На секретной службе Ее Величества».
— Неужели?
— Да-да. Они считают, что Лазенби с его простодушием и сентиментальностью гораздо ближе к истинному характеру агента 007, каким он виделся Флемингу. Уверен, когда Крейг сыграет еще в парочке фильмов франчайза, — а он уже подписался под них, — тоже обретет культовый статус и массу стойких поклонников, считающих его Бондом «номер один». Понимаете, в обществе, британском ли, американском, любом другом, с годами меняется представление о том, что есть cool. Сегодня cool быть немножко мужиковатым и шершавым, как Крейг, а лощеные красавцы как-то вышли из моды. Начался этот поворот в 80-е годы, когда на авансцену голливудского экшна вышли грубоватые парни из синих воротничков: Брюс Уиллис, Арнольд Шварценеггер, Сильвестр Сталлоне. Бонд эпохи Крейга — уникальный случай стилевой конвергенции, когда он и рабочая косточка, и сноб в смокинге.
Кстати, удивительная гибкость бренда — еще одно подтверждение его витальности. Все франчайзы с годами выдыхаются, а этот, похоже, продолжает набирать обороты.
Нью-Йорк
Конец собачьей жизни / Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Конец собачьей жизни
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Театр
Новая постановка Роберта Стуруа в московском театре «Et Cetera»
Выдающийся грузинский
Александр Калягин играет демиурга из абсурдистских пьес, что-то в нем есть от Крэппа (Стуруа ставил на него и пьесу Самуэля Беккета). Его старик, торгующий смертью, декларирующий любовь к деньгам, видит людей насквозь и на самом деле даже пытается уберечь забредших к нему молодых людей от гибели. Но фатум выше человеческих усилий. В пьесе Нуи этот фатум воплощался в диких собаках, а в спектакле Стуруа выливается в глобальную катастрофу. Взрыв в начале, взрыв в финале — и весь мир отправляется в тартарары, какие уж тут собаки! Короткий спектакль похож на мини-симфонию с темой апокалипсиса. Все играют исключительно музыкально, без психологических подробностей и даже без особых сюжетных мотивировок. Калягин, конечно, мастерски владеет притчевой формой, он способен даже статую наделить вкусными характерными чертами. Но Сергей Давыдов, молодой самоубийца, и Наталья Благих, женщина, решившая убивать, работают в пластической партитуре, а что говорят, кажется, и вовсе не важно. Спектакль начинается с наивной киношки начала ХХ века, ею и заканчивается. Старик-Калягин вдохновенно дирижирует беспечным вальсом, смешные пары кружатся на обшарпанном экране, и все это было давно и неправда. ХХI век, как считает Стуруа, оказался еще похлеще ХХ. Режиссер с пессимистическим азартом устраивает под занавес взрыв, отправляя к чертям собачьим всю эту собачью жизнь.
Поколение «?» / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
Поколение «?»
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
В прокате «На дороге» Вальтера Саллеса
С момента публикации романа Джека Керуака «На дороге», названного «библией битников», прошло 55 лет. Сам автор умер от жесточайшего цирроза в 1969 году. Фрэнсис Форд Коппола мечтал об экранизации с 1978-го, когда приобрел права за 95 тысяч долларов — изрядная сумма в те годы. Сам Керуак, кстати, просил еще молодого Марлона Брандо, сыгравшего потом знаковые роли именно у Копполы, замутить киноверсию романа. Но в те годы это было совершенно невозможно по цензурным соображениям: то, что дозволено литературе, на экране запрещалось, несмотря на весь секс, наркотики и рок-н-ролл 60-х. Но Коппола все-таки довел дело до конца. Тридцать лет он подыскивал режиссера и актеров, пока не остановился на бразильце Вальтере Саллесе, который как раз прославился «дорожными фильмами» — «Центральным вокзалом» и «Дневниками мотоциклиста». Конечно, картина с такой предысторией не могла не попасть в конкурс Каннского фестиваля. Однако реакция на нее была прохладной. Возникает вопрос: есть ли срок давности у признанных культовых сюжетов?