Итоги № 46 (2011)
Шрифт:
А Эммерих именно что хотел сделать кино историческое. Поэтому к написанному сценаристом Джоном Орлофф треугольнику Бен Джонсон — Оксфорд — Шекспир ему понадобилось добавить все известные политические интриги той эпохи. Но в результате эти подковерные битвы за британский престол, отношения Саутгемптона и Эссекса и т. п. проносятся мимо носа зрителя в сериальном темпе. А в сухом остатке — нехитрая мысль, что противный, необразованный субъект никак не может быть одарен от Бога. Автор гениальных творений должен быть белым и пушистым — благообразен, хорошо воспитан, знать все обо всем и смотреть печальным взглядом на «жизни мышью беготню». Хотя все мы знаем, что приятные во всех отношениях люди часто лишены креативности даже в быту, не то что в творчестве.
Ирина Любарская
Карамельное
Роман «Гений» американца Джесси Келлермана — из тех книг, которые первыми приходят на ум, когда друзья просят порекомендовать «что-нибудь хорошее почитать». Умный, но ни в коем случае не заумный, увлекательный и динамичный, но при этом душевный и по-хорошему сентиментальный, легкий, но с интеллектуальным подтекстом — такое универсальное сочетание достоинств понравится практически каждому, но при этом едва ли кого-то сможет перепахать до глубины души, лишить сна или, не дай бог, аппетита. Впрочем, идея, что текст непременно должен либо пронзать навылет, либо и романом-то зваться недостоин, — это наша сугубо российская блажь, да и то из разряда отмирающих. И лучшее свидетельство тому — отечественные рейтинги продаж: едва вышедший из типографии «Гений» уверенно карабкается в них все выше и выше и, надо полагать, совсем скоро доберется до самой верхушки — точно так же, как это случилось с ним в Америке.
Несмотря на то что буквально на первой странице автор сообщает читателю, что тот держит в руках самый настоящий детектив, относиться к этому утверждению следует с известной осторожностью. Хотя и убийство, и его расследование в книге в самом деле присутствуют, они ни в какой момент не оказываются в центре повествования. Куда больше, чем разоблачение преступника, Келлермана волнуют вопросы из разряда вечных: соотношение в сегодняшнем мире чувства и долга, гения и злодейства, жизни и искусства, вины и воздаяния. Разумеется, все это в предельно корректной, гладкой и никого не травмирующей форме.
Итан Мюллер — успешный нью-йоркский галерист, обаятельный миллионерский сынок, полностью порвавший со своим холодным и циничным отцом, однажды получает неожиданное предложение от отцовского приближенного. В пустой квартире многоквартирного дома, принадлежащего корпорации «Мюллер», найдены коробки с рисунками — их-то Итану и предстоит оценить на предмет художественной ценности. Сотни, тысячи, десятки тысяч листков, безукоризненно стыкующихся между собой, составляют огромную, причудливую и завораживающую проекцию неведомого мира. «Мешанина из лиц и тел, углы, кролики, цыплята, эльфы, бабочки, бесформенные твари, какие-то выдуманные десятиголовые существа, какие-то чудовищно сложные механизмы с явно органическими частями. Маленькие картинки разбросаны по странице. Вот сейчас они оживут, начнут танцевать, бегать, летать, пожирать друг друга. Здесь были сцены кровавых пыток, здесь царили похоть, жестокость и красота — все, что только может предложить человеку жизнь». Потрясенный Итан решает, во-первых, найти неведомого гения, а во-вторых, немедленно устроить выставку хотя бы некоторой части его рисунков — выставить все не представляется возможным: полное панно займет площадь в несколько гектаров...
Вселенная Виктора Крейка (именно так зовут художника) устроена точно так же, как и наша: ее планеты, астероиды, континенты и страны разбегаются в стороны от единого центра. И в этом самом центре Итан обнаруживает сцену, радикально отличающуюся от всех остальных рисунков: вокруг бурой звезды (похоже, намалеванной не краской, а кровью) танцуют пять маленьких мальчиков в облачении херувимов. К своему неописуемому ужасу, вскоре Итан узнает, что у этих мальчиков есть (или, вернее, были) реальные прототипы: в 70-е годы все пятеро стали жертвой маньяка, который так и не был пойман полицией. Поиск художника теперь становится важен вдвойне: ведь только найдя его, Итан узнает, кто же такой этот загадочный Виктор Крейк — гений, убийца или и то и другое сразу...
Рассказ Итана плавно дрейфует от изящной болтовни на темы современного искусства к детективному расследованию, от расследования — к любовной драме, от нее — к семейной саге и назад к детективу. Келлерман ни в одном месте не достигает по-настоящему пронзительных высот, но в то же время умело обходится и без очевидных промахов. Впрочем, кто же станет ждать особой пронзительности от образцового западного бестселлера, ключевой принцип которого — принцип карамельки: нравиться всем и никому в особенности.
Галина Юзефович
литературный критик
Бои без правил / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
Алексей
В начале фильма нам демонстрируют степень падения бывшего спортсмена, которому приходится зарабатывать на жизнь в шоу-бизнесе. Он пляшет со звездами, тусуется в ресторанах, боксирует для какой-то телепрограммы-розыгрыша с кенгуру и временами тренирует восходящую звезду бокса. Ученик после схватки с филиппинцем Куэрте (чемпион мира по кикбоксингу Бату Хасиков) становится инвалидом. А жена Вика, играющая в этом сюжете роль мебели, причем глупой и ревнивой, тем временем с дочкой ждет Колчина домой. Но Вагит, который знает тайну про пушечные удары Куэрте, требует приезда Колчина в Китай. Прямо в аэропорту его арестовывают с подброшенным пакетиком героина китайские полицейские. А дальше начинается безумная сказка про коррупцию, наркомафию и генно-модифицированного бойца. Колчин падает с вертолетом в морскую пучину, учится хватать змею за горло, скачет по крышам и кузовам автомобилей, убегая от двойной погони, рискованно бороздит дороги и водную гладь с прекрасной азиаткой. В какой-то момент они объединяются с Вагитом, доходят до самой сути экспериментов с геном человека, выясняя, что Куэрте — человек-змея. А вокруг так и кишат конкурирующие друг с другом бандиты, полицейские и даже фээсбэшник на пенсии (Дмитрий Шевченко). Дальше, понятное дело, бой Колчина с Куэрте. Кто в нем победил — вопрос для наивных людей.
Что это было? Русский блокбастер, который даже в боях без правил должен умудриться нарушить правила. Здесь нет деления сторон на добро и зло. Здесь есть только победители и проигравшие в игре, где ставка больше, чем жизнь. Именно поэтому романтические отношения связывают героя вовсе не с его красивой женой, а с заклятым другом-врагом, который может как предать, так и спасти — не объясняя причин и не выясняя отношений. Конечно же, хорошенький Артем Колчин с его младенческой психологией — это просто кость, брошенная девочкам, чтобы они пошли со своими мальчиками в кино на боксерский боевик. А вот Вагит уже герой для взрослых. Если продюсеры решат все-таки продлить франшизу, то можно просто сочинять историю про этого непотопляемого персонажа, который мчится в финале фильма по снежным просторам, как инфернальный Дед Мороз.
Ирина Любарская
Японский как родной / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Стараниями русского переводчика Дмитрия Коваленина Харуки Мураками протоптал тропинку к сердцу нашего читателя давно и, похоже, надолго. Но любую, не только российскую, популярность надо поддерживать, для этого желательно регулярно поставлять на книжный рынок новинки. Последним свершением японца стала затеянная им глобальная эпопея 1Q84, три тома которой уже вышли в свет. Издателю этого, разумеется, мало. К тому же муза изменчива, даль свободного романа не всегда безоблачна, а потому подчинить эпопею жесткому производственному ритму проблематично. В связи с чем ее создание перемежается выкладыванием на прилавки разного рода побочной продукции все под той же маркой «Харуки Мураками». Иногда это откровенная спекуляция на популярности, как, например, описание собственных физкультпробежек. Тут реноме работает на писателя, а не наоборот. Но есть и весьма ценные новинки, которые удается выловить из авторской производственной текучки. Таково собрание маленьких новелл «Игрунка в ночи», появившееся в русском переводе.