Итоги № 8 (2013)

Итоги Итоги Журнал

— Неужели вы так же рассуждали, когда в 1994-м шли на третий пост в стране — председателем Совета Федерации?

— Конституция принята. Ельцин звонит: «Надо дальше работать, не сидите, езжайте, избирайтесь».

— Почему именно в Калининградской области?

— Я был председателем комиссии по выводу войск из Прибалтики. Страшное дело. Куда выводить? Ни казарм, ни домов, ничего. В Литве простаивали большие строительные мощности. Но платить чем? Выяснилось, что Ландсбергису понадобились сторожевые корабли. Мы с командующим посоветовались, оставили им два корабля для охраны края, а в счет их стоимости Литва построила дома для подводников в Калининграде. В прокуратуре объяснился:

эти два сторожевика из 20 положенных лет плавали уже 18. Им через два года на металлолом надо. А так — квартиры. В общем, избрали меня членом Совета Федерации калининградцы без всяких подстав, без ничего. Народ выбрал.

— С Геннадием Зюгановым как ладили?

— Мы с ним, кстати, служили в Германии в одно и то же время, по 3 года.

— Но не встречались тогда?

— Тогда нет. Когда президентские выборы вторые были, приехал Хавьер Солана. Был прием во французском посольстве. Я тогда уже был не такой высокий политик, а он — кандидат в президенты, и уже первый тур прошел. Мы в разных лагерях. Наконец он мне знак делает, мы с ним пошли к какому-то окошку. Поговорили за жизнь, как два мужика. Наутро звоню по прямому Борису Николаевичу: мол, хотел бы подъехать, кое-что рассказать касательно ваших выборов. Говорю, что вчера был в посольстве и с Зюгановым разговаривал. Только хотел заговорить, о чем, у Ельцина лицо расплывается: «Да уж я знаю! Вашу беседу три спецслужбы записали. Одна французская и две наши. И все три пленки у меня». Вот тебе политика, все ее тайны и прочее!.. Теперь спросите про спецслужбы?..

— Конечно, спрошу.

— Знакомство побочное. Я был с рабочим визитом в США, а оттуда сразу переехал на Кубу, не заезжая в Россию, что американцы не приветствуют. Госдеп занес меня в список лиц, нежелательных, по их мнению, для присутствия в руководстве России. Но зато я с Фиделем познакомился. Мне, кстати, по протоколу было отведено 30 минут, а мы с Кастро проговорили 3,5 часа. Он тоже мне наделал медвежьих услуг. Собрал всех корреспондентов и сказал: «О России больше плохо не писать, Шумейко единственный нормальный парень, с кем можно разговаривать». Элита меня поедом ела после этого.

А потом еще был случай с Ее Величеством. Королева пригласила меня на день рождения. Пришлось отвечать отказом. А как тут поедешь: Ельцина не зовут, премьера не зовут, а я возьму и поеду к королеве на день рождения! Запомнила меня по анекдоту, что я рассказал, когда она была на яхте в Питере. Я познакомился с ее фрейлинами, хорошие тетки такие, лет по 50, забойные бабы. Я им рассказывал про поручика Ржевского, они так хохотали! А когда сели за стол, там по протоколу: королева посредине, Ельцин по правую руку, я по левую как глава сената. Напротив ее муж, моя жена и Наина Иосифовна. Елизавета поворачивается ко мне и говорит: «Что вы сделали с моими фрейлинами? Я их такими еще не видела». — «Анекдоты рассказывал из российской придворной жизни. Выяснилось, что наша жизнь веселее, чем английская». — «А мне расскажете?» Я говорю: «Ваше Величество, те, что рассказывал фрейлинам, не могу. Могу только политический рассказать». Она: «Если политический, то смешной». Ну, думаю, попал. Рассказываю: «Представьте себе, Творец создал Францию и присел отдохнуть. И сверху посматривает на то, что он создал, и сам себе говорит: «Господи, какую красоту создал! Два побережья. Одно из них Лазурное. Какие красивые луга, зеленые парки. А замки какие — красота! Надо сделать что-то плохое в противовес». Подумал и создал французов». Меня чуть не убили там. Протокол! Дипломатический скандал! Рядом президент сидит, а королева со мной разговаривает...

— Из ваших анекдотов Ельцину какие нравились?

— Я ему подыгрывал, конечно. В кабинетах Кремля было не до анекдотов, а вот в президентском клубе — да. Ельцин создал этот клуб. Тарпищев хотел уехать в Америку, а Борис Николаевич его на полпути остановил: «Шамиль, ну зачем ты туда поедешь, что, у нас в России

спорт развивать не надо?» Тарпищев отвечает: «Какой спорт, когда тут все разрушено, развалено». Ельцин говорит: «Начнем с меня...» Меня позвал: готовьте, говорит, устав, Юмашев вам поможет это облечь в форму, а вы напишите суть, но чтобы было смешно, юморно и прочее. Написали. Он прочитал и говорит: «Здесь надо добавить, что нельзя употреблять непечатные выражения внутри клуба. За нарушение — штраф». По-моему, где-то 10 тысяч рублей. Ельцин в этом плане был удивительный человек: за все время нашего общения я от него не слышал не то что матерных, вообще нелитературных слов. Он никогда не орал, страшно не любил опозданий.

Как-то спросил, рассказывает ли народ про него анекдоты. Бурбулис чуть не бьет себя в грудь: «Да что вы, Борис Николаевич, вас народ любит. Разве могут про вас анекдоты рассказывать? Вы же столп демократии». Я говорю: «Врет, Борис Николаевич, рассказывают. И чем больше рассказывают, тем больше популярность в народе». «А какие?» — спрашивает. Я говорю: «Пока еще хорошие». Рассказал ему один. Едет поезд. Помощник машинисту кричит: «Тормози, тормози, там человек на рельсах». Машинист в ответ: «Да ничего, это Ельцин отрабатывает обещание, что на рельсы ляжет. Он всегда успевает вовремя вскочить...» Борис Николаевич долго смеялся.

— В застолье ваши вкусы сходились?

— У него были пристрастия к простой кухне. Как и у Черномырдина. Пример приведу. Была у Коржакова круглая дата. Борис Николаевич говорит: «Надо бы собраться, по-мужски отметить». Собрались у Александра в квартире. Жена у него очень хорошо все приготовила, накрыла стол. Борис Николаевич критически осмотрел и говорит: «Мы же хотели по-мужски». На столе осталась капуста квашеная, огурцы, вареная картошка, селедка, сало изумительное, черный хлеб и чеснок. Это был прекрасный день рождения. Все эти изыски французские и прочие фуа-гра — это не наша еда.

Я беру черный хлеб, нарезаю его вот такими квадратиками — и в духовку, в сильный жар, чтобы корка запеклась. Середина может остаться мягкой. Надо быстренько вынуть оттуда и, когда он остынет, натереть чесноком. Потом сверху кладешь кусочек сала, а огурец бочковой соленый режешь на тоненькие кружочки — и сверху. Это исчезало сразу, потому что нет ничего вкуснее. На втором месте шкварки стоят присоленные. Ценят меня и как мастера настоек. Первую я делаю на смородиновых почках, весной, когда кусты обрезают. Изумительная вещь! А рябиновка настоящая тоже хороша, только рябину надо испечь в духовке сначала, чтобы она потекла, а потом уже заливать и настаивать.

Закончу кулинарную тему такой историей. Однажды звонок раздается, снимаю трубку. Ельцин говорит: «Владимир Филиппович, вы можете ко мне приехать? Мне надо идти на совещание в Синод, я не хочу один». Я засомневался: на мне костюм серый, а не черный. Но приезжаю. После встречи идем втроем трапезничать — патриарх Алексий II, Борис Николаевич и я. И Алексий говорит торжественно: «Сейчас попробуете настоящую патриаршую уху». Поинтересовались, как она готовится. Процесс такой. Варится бульон на каплуне, потом вынимается этот петух и в прозрачный бульон потихонечку закладываются осетрина, стерлядь и т. д. Изумительная вещь! Поели. Борис Николаевич говорит: «Да, хорошая уха, но у нас на Урале делают лучше». Мы сразу встрепенулись. А тот спрашивает: «Вы же пельмени ели наши уральские?» — «Да». — «Так вот, когда их сварят, то на этом отваре уже делают настоящую уху!»

— А вы говорите, политика вещь неаппетитная…

— Стол он везде стол, будь то для переговоров, документов или застолья.

Творец / Искусство и культура / Искусство

Творец

/ Искусство и культура / Искусство

Алексей Герман: «Я счастлив, что меня не будет, но будет нечто, чему я был свидетелем…»