Иуда Искариот - предатель или святой

Михайлов Сергей Юрьевич

Вот он - ключ к указанному мотиву: Иуда считал Иисуса "неистинным Мессией, обманувшим все его надежды". Каким же, в глазах Иуды, должен быть истинный Мессия? Кем, по его разумению, должен был стать новоявленный пророк?

Израиль ждал прихода Мессии-царя, Мессии-освободителя, Мессии-защитника, Мессии-героя, воинственного, справедливого, способного поднять народ на борьбу и освободить его от римского владычества[69], - но никак не Мессии-аскета, Мессии-подвижника, Мессии-целителя и чудотворца, проповедующего непротивление злу и смирение, изгоняющего бесов из одержимых и поочерёдно подставляющего щёки под удары своих недругов. Можно сделать допущение, что Иуда был верен традиционным взглядам и верованиям народа Израиля на миссию ожидаемого Мессии. Исходя из таких посылок, Иуду можно

было бы назвать истинным патриотом своей страны, своей нации, жаждущим освобождения от гнёта ненавистного Рима, призывающим к бунту, к восстанию. Разочарование в методах и целях, что ставил перед собой и своими учениками Иисус, вполне могло толкнуть Иуду на предательство - с тем, чтобы неминуемая казнь пророка вызвала народную смуту, стала отправной точкой национального антиримского восстания. Именно такого взгляда и придерживается Томас де Куинси (1785-1859), английский писатель и философ, на которого ссылается Борхес в упомянутом выше эссе: "Иуда предал Иисуса Христа, дабы вынудить его объявить о своей божественности и разжечь народное восстание против гнёта Рима"[70]. Таков Иуда и в романе Никоса Казандзакиса "Последнее искушение Христа" - горячий, нетерпеливый, жаждущий восстания, - правда, мотивация его преступления в романе совершенно иная (но об этом позже).

Таким же представлен Иуда и у Дм. Мережковского: "Может быть, Иуда Галилеянин - ложный Мессия тех дней - похож на Иуду Искариота: оба "зелоты-ревнители", против римской власти бунтовщики - "революционеры", по-нашему. Главная черта обоих - нетерпеливое, со дня на день, с часу на час, ожидание царства Божия. "Скоро, ещё во дни жизни нашей, да приидет Мессия (Помазанник, Царь) и да освободит народ свой", - в этой святейшей молитве Израиля главное слово для обоих Иуд - "скоро". Все равно, победить или погибнуть, только бы скорей, - не завтра, а сегодня - сейчас. Если так, то понятно, почему Иуда пришел к Иисусу в те дни, когда думали все, что царство Божие наступит "сейчас" (Лк. 19, 11), и отошел от Него, когда понял, что не сейчас, - надолго отсрочено... Больше всех учеников верил Иуда в царство Божие и усомнился в нем больше всех... Чем подкуплен Иуда? Золотом? Нет, спасением Израиля"[71].

4.

Имеется ещё одна версия "предательства" Иуды, которая так же, как и рассмотренные выше, может быть отнесена нами к категории негативных. При этом заметим, что версия эта стоит как бы особняком и лежит за пределами обычных человеческих отношений. Мотивация поступков Иуды, положенная в основу этой версии, может быть отнесена скорее к разряду религиозно-догматических, внеисторических, корнями уходящих в библейскую традицию. Это - влияние сатаны, или дьявольское наваждение. Однако указанная версия - тема особого разговора и потому будет рассмотрена ниже.

Не следует воспринимать указанные мотивы как нечто отдельное, независимое, изолированное друг от друга - нет, без сомнения, мотивы эти могут вступать в конфликт, дополнять друг друга, взаимодействовать, переплетаться - словом, находиться в тесной корреляции между собой. Например, корысть и зависть часто шествуют бок о бок настолько тесно, что выделить тот или другой мотив практически не представляется возможным; происки "врага рода человеческого" могут быть реализованы не непосредственно, не как некий бессознательный и ничем не мотивируемый толчок извне, а опять-таки через ту же корысть или, скажем, зависть - чаще же через целый комплекс побудительных мотивов, их органическую сумму, преобразованную в совершенно иную, новую, более сложную качественную категорию. Так, зависть на более высоком витке развития, дополненная элементами гордости и уязвленного самолюбия, рождает болезненное честолюбие.

5.

Из четырёх перечисленных мотивов "преступления" Иуды - корысть, зависть, разочарование в Иисусе, влияние сатаны - корысть в наибольшей степени отвечает традиционному взгляду на деяние двенадцатого апостола. Повторим ещё раз: этот мотив, в силу своей очевидности, "прозрачности", наиболее популярен как в обывательской среде, так и в исследовательских кругах, обходящих стороной эту проблему и, в результате,

не пытающихся докопаться до самых истоков истины.

Однако наша цель - именно докопаться до истины. Поэтому обратимся к евангельским источникам и попытаемся обосновать либо опровергнуть наиболее популярную версию "предательства" Иуды.

Иуда - казначей Иисуса. Обвинение в воровстве

1.

Обвиняя Иуду в алчности и корыстолюбии, не следует забывать, что Иуда Искариот являлся казначеем небольшого братства, возглавляемого Иисусом. Надо полагать, что на эту ответственную должность его назначил сам Иисус. Мог ли Иисус выбрать на такую должность человека корыстного, тем более вора? Вряд ли. Иисус знал, кого он избирает на служение - всеведение Иисуса явствует из его божественной сущности. Более того, он избирает учеников по воле Бога-Отца (Ин. 17:12). Таким образом, в лице Иуды Искариота Иисус видел человека бескорыстного и надёжного, полностью доверял ему и был уверен в нём более, чем в ком-либо из других своих учеников (по крайней мере, в деле хранения общественных денег) - иначе логичнее было назначить казначеем Петра, или хотя бы того же Матфея, бывшего ранее мытарем, и, следовательно, умеющего обращаться с деньгами.

Можно, конечно, предположить, что общественная касса не играла для Иисуса какую-либо существенную роль, - ведь Иисус способен был творить чудеса, о чём есть множество свидетельств во всех четырёх Евангелиях. Вот одно из них, наиболее подходящее случаю:

Он же, взяв пять хлебов и две рыбы и воззрев на небо, благословил их, преломил и дал ученикам, чтобы раздать народу. И ели, и насытились все; и оставшихся у них кусков набрано двенадцать коробов (Лк. 9:16, 17).

Следовательно, Иисус не нуждался в деньгах, так как в любой момент, согласно этой версии, мог сотворить нужную сумму с помощью чуда. Иными словами, кассой он совершенно не дорожил и придавал ей второстепенное значение. Может быть, он держал её лишь для отвода глаз, чтобы не вызывать у окружающих (в том числе и у учеников) нездорового любопытства и вопросов: на какие же средства существует община? и откуда Иисус берёт деньги на подаяние нищим?

Следуя этой логике, именно благодаря своей способности творить чудеса (причём, весьма эффектных: материализация, трансформация одного вещества в другое, левитация, воскрешение из мёртвых) и, как следствие, не считая сохранность общественных денег критичным фактором для деятельности общины, Иисус и назначил на роль казначея человека, нечистого на руку, - вора и корыстолюбца. Для Иисуса важен был не денежный ящик, а уверенность в том, что Иуда - бездушный, эгоистичный, беспринципный, алчный, погрязший в грехе и обмане - пойдёт на низкое, грязное предательство.

Однако это не так. Существуют как минимум две причины, по которым Иисус не стал бы использовать свои чудотворные способности для сотворения денег. Во-первых, в контексте мирских законов, он был законопослушен.

Тогда фарисеи пошли и совещались, как бы уловить Его в словах. И посылают к Нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете меня лицемеры? Покажите мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чьё это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу... (Мф. 22:15-21)

"Отдавайте кесарево кесарю" - слова, означающие, что Иисус признаёт за кесарем право, во-первых, на власть в государстве ("земную" власть), а во-вторых, на взимание податей со своих подданных. Тем самым Иисус призывает людей повиноваться мирской власти и законам государства, из чего можно сделать вывод, что и сам он следовал тем же принципам, то есть был законопослушен.

Безусловно, Иисус сознавал, что полученные с помощью чуда деньги по своей сути фальшивы, и посему, с точки зрения законов государства, их сотворение было преступно. А на преступление Иисус пойти не мог: любое преступление есть грех, на совершение которого Иисус не имел права.