Иуда Искариот
Шрифт:
Иван Егорович машинально набрал номер телефона квартиры Новикова Владимира. Петя сразу взял трубку, видимо, он сидел, ждал рядом с телефоном.
- Алло, Петя. Мама больше не звонила? – спросил Иван Егорович.
- Нет. Больше нет. Один раз, когда я говорил вам, – ответил Петр.
- В общем, Петя, я прозвонил все инстанции, где я что-то могу. Хорошего мало, – Иван Егорович сделал паузу, как бы говоря этим – все, что он мог, он сделал.
- Как мало хорошего, Иван Егорович? Он же умер, дядя Володя. Неужели так сложно отдать мертвого человека, чтобы родственники его похоронили!? – в голосе Петра слышались боль и обида. Простое
- Понимаешь, Петя. В деле всплыли факты о ввозе Шуруповым, этим потерпевшим, большой суммы валюты: американских долларов; по всей видимости, и кооператив свой он открыл на эти деньги. Делами о валютных махинациях у нас в стране занимается КГБ, вот и выделили этот пункт на доследование. Почему и суд перенесли, были у них еще какие-то зацепки по этому. Через кого жена Шурупова меняла эти доллары? Соответственно и Владимир Матвеевич находится под юрисдикцией КГБ.
- Иван Егорович! – голос Пети задрожал, было видно - еще немного и он заплачет. – Дяди Володи нет. Он умер. Понимаете, умер. Как мертвого человека могли отдать под какую-то юрисдикцию. Что вы говорите, Иван Егорович?
- Петруша, мальчик мой, я понимаю всю твою боль и обиду. Но пойми, это наши законы. Наши советские законы. Теперь всем делом твоего дяди и даже его мертвым телом может распоряжаться только КГБ, – Иван Егорович тоже разволновался, вытер рукавом рубашки вспотевший лоб.
- Дурацкие законы! Кто писал их для того, чтобы мертвого человека отдавать под какую-то юрисдикцию. Они его что, допрашивать собираются? – Петя засопел.
Иван Егорович понял - мальчик плачет. Да, ребенок он еще совсем, совсем ребенок.
- Подожди, Петя, не волнуйся. Я поручил адвокату Митину, чтобы он по своей линии проделал работу. Не волнуйся так, Петр. Мы будем делать все, что в наших силах, чтобы получить тело для похорон, - соврал Иван Егорович. – Все, Петя, я перезвоню позднее.
Захаров повесил трубку. Да, он не ожидал такой реакции от Петра, какова же будет реакция на его сообщение у Нины.
Иван Егорович набрал номер рабочего телефона адвоката Митина. Никого нет. Набрал его домашний, тоже нет. Тогда он, подумав, набрал номер дежурного СИЗО. Дежурный майор Малышев хороший знакомый Захарова:
- Виктор Васильевич, здравствуйте. Это Иван Егорович Захаров. Ты у себя не видел Митина Федора Федоровича, весь день разыскать не могу.
- Здравствуй, Иван Егорович. Видел и представь себе пару минут назад. Старик пошел к хозяину. Да, да, он хлопочет по делу Новикова.
- Так я слышал, умер Новиков сегодня ночью, - будто ничего не понимая, поинтересовался Иван Егорович.
- Да, умер. Отмучился сердечный, даже до приговора не дожил. Вот по этому делу старик и хлопочет. Дело будто КГБ взяло в свою контору и, соответственно, труп тоже. По закону Новиков не осужден, труп родственники должны забрать. Тут с утра сестра его у КПП.
- Нина Никаноровна? Вот она мне и позвонила, земляки мы, с одной деревни. Но и что, не отдадут ей тело?
- Дело в КГБ, а у них, сам знаешь, свои законы, - непроизвольно понизив голос, сообщил Малышев, - вот старик весь день туда-сюда, то в «серый дом» на Волгоградскую, то к хозяину уже второй раз пошел.
- Значит, землячке сказать, пусть успокоится. Митин - мужик пробивной и законы знает, - словно просто из сожаления спросил Захаров.
- Да, нет. Я думаю, и контора его держать не будет. Зачем? Вскрытие еще утром было, в межобластной.
Иван Егорович попросил Малышева, если увидит Митина, пусть позвонит ему на городскую квартиру. Захаров повесил трубку, уже вечерело. Дни в это время года кончались быстро. Иван Егорович подошел к окну: в сером хмуром небе кружились, словно наперегонки, первые снежинки.
Вот и зима. Время тянулось. Самое страшное состояние человека – одиночество и незнание, когда ждешь и не знаешь, что ждешь, что может произойти или уже произошло. Бесконечно тянутся минуты. Одиночество и тишина давят до звона в ушах.
Митин позвонил почти через час. Он сообщил, что теперь вообще никто не знает, где тело Новикова. Федор Федорович подключил совет воинов-интернационалистов. Даже в газеты хотят написать, в областные и союзные, если не получат тело для захоронения. Правда, не надеются они на успех. Вся пресса контролируется органами КПСС, а значит КГБ в ее лице. Митин казался загнанным и уставшим, он извинился перед Иваном Егоровичем, на прощание сославшись на плохое самочувствие, и повесил трубку. Иван Егорович позвонил Нине. Нина тоже была немногословна. По изменившемуся голосу Иван Егорович понял, она плакала. Он попытался поддержать ее, пообещал, что с утра поедет в обком партии к Анисимову - может, первый секретарь поможет.
- Не надо, Вань. Ничего уже не надо. Прости, - и повесила трубку.
Иван Егорович снова остался один. Стандартная восемнадцатиметровая однокомнатная квартира казалась ему огромной. Ему стало душно. Он подошел, открыл дверь на балкон. Холодный морозный ветер на минуту освежил его.
- Что я могу сделать? – шептал Иван Егорович. Кто я? Я маленький винтик в этой огромной машине. Когда работаешь заодно, ты считаешь себя частью механизма. Но стоит оступиться, что-то сделать не так, и уже другие, более сильные части этого механизма, сотрут, замнут тебя и, наверное, даже никто не вспомнит, что на этом месте был когда-то очень нужный маленький механизм, такой необходимый для работы машины. Но его давно нет, а машина продолжает работать как ни в чем не бывало. Даже в библии написано о послушании. Чем провинился я? Я всегда добросовестно выполнял, что мне поручали. Делал, что говорили. Это нужно было не мне лично, это нужно было людям. Эти решения принимались на съездах партии, на пленумах ЦК, и всегда за эти решения голосовало девяносто восемь процентов советских граждан. Не могло и быть по-другому в стране, где все мечтали и строили светлое будущее.
Сегодня он не смог помочь любимой женщине. Женщине, которую он предал из-за этой машины, винтиком которой согласился стать и был всю свою сознательную жизнь. Но чем он мог помочь ей? Мертвого брата не возвратить, а живым нужно жить. Кто поможет ему? Антипов? Если Виктора все же осудят, а к этому, наверное, все идет, он не сможет работать в партийной системе. А что может он? Диплом инженера по механизации сельского хозяйства тридцатилетней давности и ни одного дня практики.
«Идти к Зарубину на силикатный завод? Может, мастером возьмет, - грустно улыбнулся Захаров. – По старой дружбе. Вот так жил – жил… Жизнь почти прошла. Все время думал, что нужен людям, что на своем месте. Честно работал, честно исполнял долг. Не воровал, как другие внаглую. Зачем? Если всегда всего хватало, и больших богатств он, наверное, никогда не хотел. Всего первой необходимости всегда было у него.