Иудаизм. Древнейшая мировая религия
Шрифт:
Эти три области галахи, наряду с некоторыми другими, вызывающими критику, затрагивают преимущественно ортодоксов и традиционалистов. Реформистский иудаизм снял все три проблемы. Консервативный иудаизм не признает левиратного брака и более гибко, чем ортодоксия, решает вопросы об агуне и мамзерах.
Статус женщин и их место в еврейском богослужении и общественной жизни – еще одна область, которая особенно проблематична для ортодоксии. Реформистский и консервативный иудаизм следуют принципу равенства полов, но ортодоксия отказывается сделать это и даже почти не идет на уступки. Сближение с традиционализмом мешает предпринимать шаги в данном направлении. Пока остается неясным, удастся ли ортодоксии сохранить популярность, придерживаясь взглядов, которые столь несозвучны современной жизни.
Межрелигиозный диалог
Иудаизм развивался и процветал как религия меньшинства в христианских
До эпохи Просвещения евреи писали об этих религиях в основном полемику и апологетику. Таким было, например, сочинение Иуды Галеви «Кузари: Книга доказательства и довода в защиту униженной веры». Как полемика, так и апологетика были направлены на то, чтобы укрепить веру евреев перед лицом богословской критики со стороны господствующих верований. Ведь, скажем, христианство с самого начала резко высказывалось и об иудаизме, и обо всем еврейском народе, а враждебные акции христиан (включая нападения и изгнания) создали у евреев очень негативное впечатление о христианстве. Начиная с эпохи Просвещения еврейские авторы стали обсуждать различия в более нейтральном и менее апологетическом ключе. Этот подход отражен уже в книге Моисея Мендельсона «Иерусалим» (1783 г.). Сюда же можно отнести работы Германа Когена «Религия разума из источников иудаизма», Франца Розенцвейга «Звезда искупления» и Лео Бека «Сущность иудаизма».
Нацистский Холокост ознаменовал поворот в иудео-христианских отношениях: после него представители этих религий стали искать общую почву и возможность взаимопонимания, надеясь положить конец былой вражде и насилию. В 1946 году в Зеелисберге впервые собрался Международный совет христиан и евреев. Его участники приняли документ, состоящий из десяти рекомендаций христианским учителям и проповедникам. Эти рекомендации были нацелены на то, чтобы искоренить враждебные высказывания об иудаизме и еврейском народе. Зеелисбергский документ стал отправной точкой для целого ряда последующих документов, принятых протестантскими и католическими церквами. У католиков эпохальное значение имела «Декларация об отношении Церкви к нехристианским религиям» (латинское название – Nostra Aetate).Она была принята Вторым Ватиканским Собором в 1965 году. Процесс сотрудничества оказался плодотворным: многие позиции удалось пересмотреть. Однако он затронул лишь западные церкви, а восточных почти не коснулся. Богословский антииудаизм по-прежнему характерен для Православной и других восточных церквей, что ставит серьезные задачи для иудео-христианского диалога в последующие годы, особенно в свете роста политического антисемитизма в России и других странах Восточной Европы.
В 2000 году в газете «Нью-Йорк таймс» было опубликовано заявление, подписанное приблизительно 160 еврейскими раввинами и учеными. Называлось оно «Дабру Эмет» («Говорите истину»; цитата из Книги Захарии 8:16). Констатируя резкие изменения в христианском понимании иудаизма, произошедшие после Второй мировой войны, документ излагал ряд тезисов еврейской стороны.
Иудеи и христиане поклоняются одному и тому же Богу.
Иудеи и христиане признают авторитет одной и той же книги – Библии.
Христиане могут уважать притязания еврейского народа на Землю Израилеву.
Евреи и христиане принимают нравственные принципы Торы.
Нацизм не был христианским явлением.
Неразрешимые человеческими усилиями разногласия между евреями и христианами не будут сняты, пока Бог не спасет весь мир, как обещает Писание.
Новые взаимоотношения между евреями и христианами не ослабят еврейское благочестие.
Евреи и христиане должны совместно трудиться ради справедливости и мира.
Это заявление вызвало большие споры после того, как было опубликовано, но обычно считается позитивным вкладом в иудео-христианские отношения.
Медленнее осуществляется прогресс в иудео-мусульманском диалоге. Мусульманское право предоставляет евреям, как и иранским зороастрийцам, статус «дхимми» (защищенных лиц), гарантирующий жизнь, собственность и возможность соблюдать религиозные обычаи, в ответ на выплату каждым взрослым мужчиной подушного налога («джизья»). Несмотря на эти гарантии, иногда имели место фанатические гонения (впрочем,
Заметим, что многие евреи занимались научным изучением ислама. Одним из первых был Авраам Гейгер: в своей докторской диссертации он исследовал еврейское влияние на Мухаммеда и Коран (1833 г.). Франц Розенцвейг также интересовался исламом, познакомившись с ним на Балканах во время Первой мировой войны. Этот интерес отражен в его книге «Звезда искупления»: вослед Галеви он считает ислам частью монотеистической семьи, хотя и относится к нему больше как к цивилизации, чем как к религии. Его примеру последовал Игнац Мейбаум. В 1973 году он опубликовал сочинение, в котором исследовалось место иудаизма в этой монотеистической семье. Называлось оно «Триалог между евреем, христианином и мусульманином».
В наши дни наблюдается растущий интерес к взаимопониманию и диалогу между мусульманами и евреями. На официальном уровне почти ничего не достигнуто (главным образом, из-за отсутствия авторитетных инстанций, представляющих большое количество мусульман и евреев), но возникают новые группы по мусульманско-иудейскому диалогу и различные совместные инициативы. О том, к каким результатам они приведут, судить пока рано.
Богословские тенденции
Разговор о еврейской теологии в главе 7 мы закончили на негативной ноте: в наши дни евреи почти не интересуются богословскими вопросами. Надо заметить, однако, что теология иногда затрагивается косвенным образом. Скажем, проблемы галахи и сионизма (рассмотренные отдельно) также связаны с теологией. Ведь, как было отмечено, споры об авторитете галахи упираются в вопрос о характере откровения, а эта проблема имеет богословский характер.
Или возьмем, казалось бы, сугубо политические дискуссии о том, каково место Сиона в еврейской жизни, каким должно быть еврейское государство, можно ли обменивать территорию на мир и как выстраивать отношения с палестинскими арабами и арабскими соседями. Теология имеет к ним самое прямое отношение: религиозные поселенцы на оккупированных территориях обосновывают свои притязания ссылками на богословские источники. Аналогичным образом поступают религиозные политические партии и антисионистская община харедим. К сожалению, эти аргументы не назовешь выверенными и утонченными: сказывается отсутствие богословского образования. Вообще в традиционном иудаизме тщательно обосновывались лишь вопросы галахи, а вопросы агадические (в том числе богословские) обычно оставлялись открытыми и обсуждались менее строго. Сохранение этого традиционного подхода в некоторых кругах – в то время, когда требуется большая богословская точность, поскольку принципиальные расхождения носят скорее богословский, чем галахический, характер, – привело к низкому уровню аргументации, особенно в Израиле, где даже у традиционных евреев дискуссии часто заканчиваются тем, что участники выкрикивают слоганы в адрес друг друга. А это уж совсем не в духе Талмуда.
Секулярному иудаизму также не хватает продуманности и систематичности в дебатах о религии (хотя в политических спорах уровень аргументации весьма высок). Секулярный еврейский гуманизм вырос из еврейского Просвещения с его антирелигиозной закалкой, а потому игнорировал богословское развитие, о котором мы говорили в главе 7. Его интеллектуальные лидеры часто ведут полемику так, словно современной теологии не существует. Бога отрицают довольно грубым и незамысловатым образом: дескать, это лишь библейский персонаж и пережиток старины. Почти никто из них не отдает себе отчета в том, что уже несколько десятилетий реконструкционистские мыслители ищут еврейскую идентичность и еврейские ценности, при которых не предполагается вера в сверхъестественное, и что общая платформа может быть найдена с некоторыми реформистскими авторами. Собственных позитивных идей у секулярного иудаизма пока мало. Его представителям легко критиковать архаические и монолитные формы иудаизма, господствующие в Израиле, но есть масса такого, чего они не замечают: более тонкие формы еврейской теологии, проблемы психологии религии, а также квазирелигиозные элементы в самой секуляристской традиции (например, в учении АД. Гордона). Дискуссии по этой тематике еще впереди, и они способны многое принести иудаизму.