Иудей
Шрифт:
— Не болтай! — нетерпеливо нахмурился Мнеф. — Когда поведут жрецов на казнь?
— Как подойдут преторианцы, так и поведут.
— Беги скорее к своим и передай, что я сделаю все, чтобы спасти вас. Сейчас я повидаю Тигеллина, чтобы задержать его преторианцев, а затем… Беги и успокой всех. Я сделаю все…
И, оставив бледного, трясущегося нервной дрожью Мефрамуфоса, Мнеф скрылся в толпе. Начинать надо было с Палатина, где теперь мог быть Тигеллин, а по пути нужно было забежать к себе и взять верхового коня. Но не успел Мнеф покинуть Марсова поля, как сразу же наткнулся
— У меня есть к тебе срочное дело, — спокойно сказал Мнеф. — Сойди, пожалуйста, на минуту с коня…
Тигеллин передал коня преторианцам, а сам, взяв Мнефа под руку, отошёл с ним в сторону, к решётке какого-то большого сада. Мнеф в нескольких словах изложил все дело. Тигеллин сразу ухватил положение: он был человек деловой.
— Если все дело в том, чтобы задержать немного моих преторианцев, то я готов оказать тебе эту маленькую услугу, — сказал он.
— Ты не раскаешься: сокровищница Изиды полна, — сказал египтянин. — Какими улицами ты поведёшь их на казнь?
Быстро сговорились обо всем.
— Прекрасно. Итак, значит, до свидания…
— До свидания, — любезно осклабился своим сухим, бронзовым лицом сицилиец. — Ну и хлопотун же ты!
Мнеф бросился к старшей из весталок, Virgo Vestalis Maxima, или Virgo Magna. Она только что возвратилась из храма и сейчас же приняла Мнефа: имя Иоахима сразу открывало все двери. Мнеф изложил ей свой план. Немножко уже увядшая красавица, сдерживая смех — проделка жрецов Изиды смешила её, — задумалась. С одной стороны, наводнение Рима всякими иноземными религиями ей, как и всем римским жрецам, было досадно и хорошенько ударить по служителям Изиды было бы, думала она, только очень полезно; но, с другой стороны, всякие болтуны придадут этой истории распространительное толкование: что делают жрецы Изиды, то, конечно, сделают и другие жрецы. И лучше было дело это скорее потушит…
— Не теряй времени, великая служительница великой богини, — вкрадчиво и настойчиво проговорил Мнеф. — Что ты от такого вмешательства теряешь? Ничего! А выигрываешь? Очень много. Во-первых, подумай, как поднимется твоё влияние в народе, когда ты спасёшь от лютой смерти столько несчастных, а во-вторых, разве ты не знаешь богатств храма Изиды? И в третьих, если ты откажешься вмешаться, погибнет много невинных, — закруглил он для приличия. — Если провинился Тирроин, то остальные-то ни в чем ведь не виноваты…
— Каким путём поведут осуждённых? — спросила весталка.
Мнеф рассказал.
— Хорошо. Все будет сделано.
Несмотря на общий упадок веры и нравов, весталки пользовались ещё в Риме большим уважением. В присутствии весталки даже трибуны не имели права налагать вето или прибегать к применению силы, а если Virgo Magna встречала на своём пути преступника, осуждённого на смерть, он сейчас же освобождался от наказания. В весталки выбирались хорошенькие девочки из богатых и знатных семей. Они должны были, храня девство, служить Весте тридцать лет. Выйти замуж выслужившей срок весталке — обыкновенно
В начале восьмого часа дня преторианцы на прекрасных конях окружили толпу белых жрецов Изиды — над ней стоял неописуемый вой и рыдания — и, сопровождаемые огромной толпой зевак, двинулись с ней Марсовым полем к месту казни. Вдруг из-за угла храма Беллоны в пышных носилках показалась сама Virgo Magna. Завидев толпу под конвоем преторианцев, она повелительным жестом остановила шествие. Тигеллин, сразу поняв игру, подскакал к ней на своём горячем жеребце. Он был в восхищении: нет, как хитёр, однако, этот бестия египтянин!..
— Тигеллин, — громко проговорила весталка. — Что это значит?
— То мои преторианцы ведут на казнь осуждённых императором жрецов богини Изиды, — почтительно склонился он. — Они будут распяты за Эсквилинскими воротами.
— Именем великой богини я освобождаю всех, — строго проговорила весталка. — Сейчас же отпусти их.
Жрецы с воплем повалились на камни мостовой. На мгновение в душе Тигеллина встало сомнение: как ещё император взглянет на это? Но сокровища храма богини Изиды были ему известны — во-первых, а во-вторых, вокруг сбежалась уже огромная толпа, дразнить которую пренебрежением к древнему обычаю было небезопасно, и потому Тигеллин, снова почтительно склонив перед весталкой свой горящий шлем, выпрямился в седле и повелительно крикнул:
— Virgo Magna освобождает всех осуждённых! Отпустить их, преторианцы! В турму стройся!
Преторианцы щеголевато свернулись в стройные ряды. Провожая благословениями удалявшиеся носилки весталки, жрецы, окружённые толпой зевак, снова потянулись к храму своей богини… Тигеллин поскакал с докладом к императору.
— Что? — выкатил Нерон свои голубые глаза на Тигеллина. — Да как она смела?! Плевать я хочу! — брызгая вонючей слюной, затопал он ногами на префекта. — Доставить её ко мне немедленно!.. Я пошлю её на Смердящие Ямы вместо этих мерзавцев, а то так и вместе с ними. Живо!
Через короткое время весталка была уже перед грозным владыкой.
— Как ты посмела противиться воле императора? — загремел Нерон. — Если бы они были осуждены сенатом, то ещё так бы, но… но ты посмела освободить осуждённых мною… Плевать я хочу на все эти ваши древние обычаи!..
И вдруг он заметил, как прекрасна была в своей оскорблённой гордости эта увядающая уже красавица. Шалая мысль вдруг сразу овладела им.
— Ну, не будем ссориться, — вдруг улыбнулся он, шагнув к ней. — Я умею быть и милостивым…
На другое утро Мнеф, радостный, приносил жертву богине Фортуне в её храме близ садов Саллюстия. В тот же день добрая богиня озарила своей улыбкой префекта преторианцев Тигеллина и Virgo Magna. А Нерон страшно хохотал:
— Вот тебе и весталки! — радостно ржал он. — Но главное: кто? Как ни добивался я, молчит и кончено. А?! Вот так весталки! Нет, будь у меня в парке или во дворце статуя Весты, я непременно о….. бы её, как о…… Кибелу…
Все помирали со смеху…