ИВ. Тетралогия
Шрифт:
На пороге забвения приходилось быть честной с собой. Лишь встреча с Эль была единственным шансом сделать что-то стоящее и важное, но я его упустила. Узнает ли она когда-нибудь, что произошло? Вряд ли. Объявлений о казни вампиров не печатают с позапрошлого века. Но, возможно, сообразит, когда перестанут приходить письма, что меня больше нет. Надеюсь, мы успели узнать друг друга, и эльфийка не расценит, что я ее забыла. Только она сможет все понять и помянет добрым словом. На глаза навернулись слезы, стало невыносимо жаль себя.
Необходимость уберечь Эль от смертельной опасности, придавала смысл пребыванию в Бостоне. Это меньшее, что я могла сделать для
Вернувшись в Америку, я наивно рассуждала: «Хорошо, что не успела ближе познакомиться с Джори Ансело и серьезно увлечься этим обаятельным французом. Целее останется сердце, ведь будущее слишком туманно. У меня имелся опыт разочарования от напрасных многолетних надежд, и иллюзий я не питала. Нужно постараться забыть его и смотреть на ситуацию трезво, не бередить душу, ее и так изрядно потрепало».
Чтобы не сходить с ума от скуки, безделья и бессмысленности бытия, наполняясь пустотой, я решила получить второе образование. Неудержимо стремящаяся к знаниям подруга стала хорошим примером. На фоне современных женщин, лихо управляющих автомобилями, трамваями и другими механизмами, я давно ощущала себя застрявшей в прошлом веке, а именно теперь очень хотелось двигаться вперед. Исходя из соображений преодоления самой себя, я подала документы в технический колледж, чтобы изучать двигатели внутреннего сгорания, совершенно не представляя, что это такое. Оставалось только готовиться, вести себя естественно и дожидаться писем из Парижа.
С теплом и улыбкой вспоминая усердную эльфийку, я тоже основательно взялась за учебники. Удивительно, какое сильное влияние смогла оказать эта девушка. За десятилетия вампирского существования я привыкла, не раздумывая, использовать свои способности при любых затруднениях. И только подруга позволила взглянуть на это со стороны и осознать, как отвратительно постоянное манипулирование чужим сознанием, по сути, насилие. Я твердо настроилась избавляться от неприглядной привычки, внушение употреблять лишь в исключительных случаях, решать проблемы обычными человеческими методами и стараться жить, как все.
Сколько счастья принесла мне соседка миссис Веллингтон, отдав долгожданный конверт с вестями из Франции! С большим облегчением я узнала, что хоть Эль и скучает в расставании, но чувствует себя уверенно, в отчаяние не впадает и даже меня пытается подбодрить. Она ни на что не жаловалась и демонстрировала отличные успехи в изучении языка. В такое воодушевление привело ее письмо, что возникло желание немедленно отправиться по магазинам, накупить тысячу ненужных, но приятных мелочей, представляя, что эльфийка рядом, разделяет мою радость и жизнь прекрасна.
Незаметно подошли осень и начало семестра, а с ними масса новых впечатлений и трудностей. Помимо лекций и семинаров в аудиториях нас ожидали занятия в лабораториях и мастерских. Это было непривычно и не слишком комфортно, но я твердо решила отказаться от пропахшего нафталином образа викторианской леди. Когда-нибудь я обязательно вернусь в Париж, и подруга не должна стыдиться моей отсталости, ведь она-то все схватывает налету и идет вперед с открытым сердцем.
Впрочем, вступать в ряды уверенных и сильных, активно участвующих в общественной деятельности суфражисток меня по-прежнему не тянуло. Смелые девушки встречались с мужчинами без обязательств и пропагандировали
Я быстро втянулась в учебу, и год промелькнул незаметно. А после каникул мне захотелось вознаградить себя за упорный и плодотворный труд. Я вспомнила о любимом хобби — записалась в субботнюю танцевальную школу. В моду входили гротесково-фарсовый кейк-уок, танго, вальс-бостон. Послевоенные танцы мне нравились больше прежних, они будоражили кровь, при этом, не напоминали о Марко, а я предпочитала жить настоящим.
Грусть и тревогу вызывала только судьба Эль, ведь до сих пор иногда мне попадался преследователь-соглядатай, выгуливающий собачку. Нередко я затылком ощущала чей-то настырный, навязчивый взгляд, словно в насмешку напоминающий, что встрече с подругой не суждено состояться в ближайшем будущем. А порой злость от несправедливости фортуны накатывала с такой неудержимой силой, что едва сдерживалась, чтобы не придушить шпиона поводком его болонки.
Первое сентября второго курса пришлось на ежегодный праздник — День Труда. После традиционного парада в парке Бостон Коммон начался музыкальный фестиваль. Нарядная публика заполнила аллеи, семейные группы с детьми слушали музыкантов прямо на лужайках, по тенистым тропинкам гуляли или ели на лавочках мороженое влюбленные парочки. Я наблюдала выступление местного джаз-бэнда на одной из импровизированных площадок, как и все, наслаждаясь праздничной атмосферой, когда меня окликнули:
— Привет, Мэри! Никогда бы не подумал, что тебе может нравиться музыка черных. Я тут целый час любуюсь, как красавица увлеченно внимает, да еще такт ножкой отбивает.
Рядом стоял и улыбался один из наших студентов-пятикурсников.
— Привет, Захария, — сдержанно кивнула я в ответ, мысленно поморщившись. Было не очень приятно почувствовать себя объектом его пристального внимания.
Мы не были знакомы лично, но Захария-Валентайн Смит — единственный чернокожий студент считался «белой вороной» в нашем колледже. В Бостоне формально отсутствовала расовая дискриминация, но лишь малое количество «цветных» семей имело достаточно средств и возможностей, чтобы их дети могли получить высшее образование. Я же, хотя и ратовала за доступность обучения для всех, с недоверием и большим предубеждением относилась к мужчинам-неграм, сознательно отстраняясь от любых контактов с ними. Не смогла изжить в себе воспитание южанки с прочно заложенным превосходством, не забылась и трагедия в ночь, когда погиб отец. Да и ведьмак Гвембеш внес свою лепту.
Концерт завершился, на землю опускался мягкий теплый вечер, в парке зажигались фонари, звучала музыка, зазывая желающих на танцплощадки. Домой возвращаться не хотелось, но я, естественно, отклонила приглашение Зака или Вэла, как он предложил его называть, погулять еще, сославшись на домашние дела.
Возможно, он воспринял это как высокомерие расистки, мне было все равно. Я надеялась, что на этом наше общение и завершится, однако судьба распорядилась иначе. На очередном танцевальном занятии я узнала, что осталась без постоянного партнера, и преподаватель временно поставил мне в пару «очень талантливого новичка». К не слишком приятному удивлению этим человеком оказался мистер Смит.