Иван Болотников (Часть 2)
Шрифт:
Рано утром к шатру явился телохранитель Саипа.
– Мурза мертв, - бесстрастно произнес тургадур.
Пришлось нарушить покой Джанибека. Получив столь неожиданную весть, Джанибек разгневанно спросил:
– Его зарезали?
– Нет, повелитель. Мурза Саип умер своей смертью.
– Опился хорзой? Я всегда говорил, что вино и наложницы источат его силы.
– Такова воля аллаха, - скрестив на груди руки, смиренно произнес Давлет.
– Ты прав, мурза. Для похода нужны джигиты, а Саип уподобился ленивому ишаку. Аллах наказал Саипа,- презрительно
Саип был знатным воином, и хоронили его с почестями, по древнему монгольскому обычаю. Из каждого тумена было выделено по шесть человек, которые с кирками пришли к мурзамецкому шатру и принялись рыть нишу. Могилу украсили коврами, устроили в ней пышное ложе. Нукеры и тургадуры принесли в усыпальницу оружие Саипа: золоченый шлем и серебристую кольчугу, кривой меч в дорогих ножнах с каменьями и круглый красный щит. Рабы Саипа положили вокруг ложа любимые вещи господина, поставили золотые и серебряные сосуды с винами и напитками.
Ровно в полдень печально запели зурны. Тумен Саипа упал на колени и принялся совершать намаз23. Седобородые муллы ходили вокруг усыпальницы и, вскидывая руки над головой, просили аллаха принять "правоверного сына земли на священное небо".
Выли наложницы и рабыни, молились воины, протяжно и громко взывали к мусульманскому богу муллы. Стон и плач стоял над туменом.
Тургадуры вынесли Саипа из шатра и понесли в нишу. Вой и рев усилился, еще печальнее зазвенели зурны.
Джанибек, облачившись в траурную одежду, подошел к усыпальнице и приказал:
– Приведите молодого коня.
Нукеры тотчас привели белого жеребца с красным хвостом. Джанибек взял коня за узду и вытянул из ножен саблю.
– Правоверные!
– громко воскликнул он.
– Пусть горячая кровь не остынет в жилах темника Саипа!
Джанибек ударил саблей по конской шее. Жеребец рухнул на землю, из шеи хлынула темная кровь.
Джанибек наполнил чашу, выпил.
Вновь жалобно зазвенели зурны. Воины, закончив намаз, поднялись с земли и разошлись по своим юртам. Теперь ни один человек не мог подойти к усыпальнице Саипа; надо ждать полуночи.
Зарывали могилу, когда над степью покатилась луна. Усыпальницу окружили шаманы в лохматых шубах, увешанных звонкими колокольцами, цветными лентами и деревянными идолами. У каждого шамана - маленький, тугой бубен.
Почти до рассвета продолжалась их неистовая, колдовская пляска, а затем шаманы окропили могилу кровью убитого беркута и ушли в степь.
– Пора джигиты!
– воскликнул сидевший на коне Джанибек и, огрев жильной плетью молодого и сильного аргамака, помчался к усыпальнице. За ним, с воем и визгом, тронулась отборная сотня нукеров.
Джанибек проехал по могильному холму и тотчас повернул назад. То же сделали и нукеры.
Не прошло и часа, как могила сравнялась со степью, и теперь уже ничто не напоминало о месте погребения мурзы Саипа.
Через три дня татарская орда снялась со своих становищ и подошла к Дону.
Джанибек въехал на холм и оглядел Раздоры.
Казачья крепость стояла на правом берегу Дона и была
"Урусы сметливы. Умеют ставить города. Придется лезть через водяное кольцо и тащить к стенам тараны и пушки", - подумал Джанибек.
Мурза съехал с холма и приказал собрать тысяцких и темников на курлутай24.
– Мы у Раздор, - сказал он.
– Готовы ли темники взять крепость урусов? Говори, Давлет.
Джанибек вперил острые волчьи глаза в могучего желтолицего темника в малиновом чекмене. Еще вчера он был тысяцким, сегодня же Джанибек поставил его на место Саипа. Он был из знатного рода Гиреев - молодой, отважный и горячий.
– Мои воины рвутся в бой, мурза. Никакие преграды не остановят моих славных джигитов. Прикажи - и тумен сегодня же возьмет город неверных! воинственно и гордо прокричал Давлет.
– А ты что скажешь, Бахты? Удастся ли нам с ходу взять крепость урусов?
– С ходу городов не берут. И ты это знаешь, несравненный Джанибек. Волка не сразу вынимают из капкана. Зверя вначале надо обложить, - с улыбкой поглядывая на Давлета, произнес Бахты.
– Воинам нужна добыча, они не хотят топтаться у стен иноверцев, недовольно сказал Давлет.
– Враг силен и хитер, и никто не умеет защищать крепости, как урусы. Они бьются до последнего воина. На стенах сражаются женщины и дети, проговорил Бахты.
– Что же ты предлагаешь, темник?
– качнувшись на шелковых подушках, спросил Джанибек.
– То же самое, что всегда делаешь ты, наихрабрейший мурза. Ты умеешь брать города. Тебе покорились крепости Валахии и Буковины, - польстил Бахты. Все последние месяцы он восхвалял военачальника Джанибека.
"Хан Казы-Гирей не вечен, - размышлял темник.
– И может настать такой день, когда бахчисарайский трон опустеет. Казы-Гирей не пользуется милостью султана Магомета. Последние походы хана были неудачны. Он не пополнил султанскую казну ни золотом, ни богатым ясырем. А если и этот набег не принесет Казы-Гирею удачи, то его отправят к аллаху. Люди султана хорошо пользуются ядом и кинжалом. Ханский трон займет мурза Джанибек, а я буду его визирем. А там, глядишь, и Джанибек не угодит султану".
– Я верю в искусного предводителя Джанибека. Все, что он прикажет, принесет нам победу!
– громко воскликнул Бахты.
Старшие военачальники поспешили поддержать темника:
– И мы верим!
– Приказывай, Джанибек.
Мурза благосклонно обласкал глазами Бахты и властно, сцепив короткими жесткими пальцами рукоять меча, проговорил:
– Раздоры угрожают нашему ханству и турецкому Азову. Дерзкие гяуры25 пришли в степь, но им никогда не владеть Диким Полем. Степь - колыбель татар. Тан, звери и птицы должны принадлежать Бахчисараю. Раздоры - хищный тигр, но ему больше не рыскать по нашим кочевьям. Мы убьем хищного зверя! Сейчас я подниму воинов и окружу Раздоры. Тумен Давлета перейдет Тан и будет осаждать крепость с реки.