Иван-да-Марья
Шрифт:
— Глеб! Ты к чему это вообще? Ты сейчас кого оскорбить хочешь? — Маша перестала сдерживаться и выпустила плохое настроение на волю. — Чего ты вообще пристал ко мне? А? Я что, обязана перед тобой отчитываться, с кем встречаюсь и чем занимаюсь в свободное от работы время? Кто ты такой, в конце концов?
— Я думал, твой друг. — Глеб недоумевал. Маша видела это по его глазам. В них прямо отчетливо угадывался вопрос: «Откуда столько смелости?»
— До недавних пор я тоже так считала, пока ты не начал вести себя, мягко говоря, странно.
— Потому
— А ты мне кто, папа родной, чтобы указывать? — Маша тоже встала. Разошлась она не на шутку. Еще ни разу до этого она не позволяла себе так разговаривать с ним. — Или ты сам имеешь на меня виды? — выкрикнула она.
Глеб резко остановился и уставился на нее. По его лицу Маша видела, что он и сам не подозревал, какие чувства к ней испытывает. Получается, она догадалась об этом раньше? Маше стало стыдно. Она вдруг осознала, что он уже далеко немолодой и намного старше нее. Кроме того, он ее начальник. А она позволяет себе орать на него. А еще он был единственным другом ей здесь, как не крути.
— Давай успокоимся, ладно? — предложила она. — Глеб, я люблю Ивана. Я никого раньше так не любила.
Она видела, как по его лицу пробежала тень, но все равно была уверена, что лучше сказать правду, чем внушать ему ложную надежду.
— А он тебя?
— Не знаю.
Ну, зачем он только завел этот разговор? Так все было хорошо с утра. А теперь? Как теперь прикажете работать? Маша чувствовала, как стремительно портится настроение, особенно после последнего вопроса.
— То-то и оно, — многозначительно произнес Глеб и вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Надо понимать, «то-то и оно» подразумевает «не любит»? Маша подошла к окну и выглянула на лужайку, подставляя лицо утреннему солнцу. Ну что ж, такой вариант она и сама рассматривала и даже приучила себя к мысли, что так оно и есть, что Иван проводит с ней время от скуки. Получается, Глеб не сказал ей ничего нового. От чего же тогда так паршиво на душе?
Сидеть в душном кабинете больше не было сил, стены словно давили на нее. Маша собрала бумаги и отправилась на комбинат, к своим питомицам. Там больше простора и воздуха. Там пахнет жизнью и можно на время отвлечься от своих проблем.
— Лорд, собирайся, мы едем в гости! — крикнул Иван с порога, едва переступив его. — Да, да и не смотри на меня так, — сказал он мохнатому другу, который уже сидел возле него, заглядывая в глаза и высунув язык. — И признайся хоть раз честно, что тоже соскучился.
Иван еле дождался, когда закончится рабочий день. Еще вчера, уезжая от Марьи, он решил, что завтра они с Лордом снова навестят ее и уговорят погулять с ними. И ничего, что к тому моменту, как они доберутся до поселка, наступит вечер, а возвращаться им и вовсе придется по темноте. Иван не мог и не хотел поступать иначе.
Вчера,
Иван очень надеялся, что рассуждает правильно, что Марья испытывает к нему какие-то чувства. В глубине души ужасно сомневался, что она хочет его так же. Он до такой степени боялся отпугнуть ее, потерять, что готов был терпеть, пока она не оттает, не захочет впустить его в свою жизнь.
Дорога в поселок показалась ему бесконечно длинной, хоть и ехал он на приличной скорости. Ближе к семи они подъехали к дому Марьи. По мере приближения, уверенность Ивана таяла. Что если она не захочет его видеть? Не откроет дверь или не впустит в дом? Как тогда ему действовать?
Переполняемый дурными предчувствиями, он позвонил в дверь. Лорд поскуливал рядом, видно, настроение хозяина передалось и собаке. Не прошло и нескольких секунд, как дверь распахнулась, и перед ними предстала Марья в домашнем халате. Она явно растерялась, и Иван почувствовал укол, очень похожий на ревность. Ждала кого-то другого, раз так быстро открыла дверь?
— Привет. Не ждали, а мы приперлись, — неумело пошутил он, поздно сообразив, что поехал завоевывать сердце девушки, а про цветы даже не подумал. От этой мысли стало еще противнее. Хоть бы к чаю чего прихватил, идиот несчастный.
Марья, к тому времени, уже справилась с растерянностью и широко улыбнулась.
— Вот это сюрприз! — сказала она и посмотрела при этом на пританцовывающего и бьющего себя по бокам хвостом, Лорда. — Заходите, — пригласила она, отступая вглубь коридора.
Еще в первый раз Иван подумал, что ее жилище может быть только таким — небольшим и уютным. На первом этаже, не считая гаража, была еще только одна комната — гостиная, совмещенная с кухней. На второй этаж вела однопролетная деревянная лестница, достаточно крутая. Она выходила в небольшую прихожую, из которой шла дверь в просторную спальню.
Лорд с непосредственностью собаки рванул вглубь дома и принялся обнюхивать каждый угол и вещь. Иван мог только позавидовать ему, потому что не знал, что делать или сказать дальше. Откуда-то появилась робость.
— Кофе хочешь? — предложила Марья.
— А, может, пройдемся? На улице уже спала жара…
Он так и продолжал топтаться на пороге, не зная, куда деть руки. К Марье не приближался, боялся не совладать с эмоциями.
— Ну, тогда я переоденусь? Я мигом. Да ты присаживайся. — Она указала на диван. — Чего стоять-то?
Она поднялась по лестнице, и Лорд без стеснения последовал за ней. Хотел бы и он там оказаться. Иван одернул себя за дурацкие мысли, что лезли в голову.