Иван Ефремов
Шрифт:
Собираясь за чаем, «для освежения мозгов» обращались к литературе.
А. И. Осипова писала: «Иногда к нам присоединялись другие молодые сотрудники и чаепитие затягивалось, обсуждали книги, читали стихи. У каждого из нас были свои любимые поэты, но мы стремились находить новых и даже соревновались в этом.
Как-то вечером к нам заглянул Иван Антонович и услыхал стихи почти неизвестного поэта-минералога Драверта, изданные в Сибири в 1923 году. Он заинтересовался ими и сам прочёл любимые стихи Блока — «Ты помнишь? В нашей бухте сонной» и «Когда я уйду на покой от времён…».
В те годы нам было трудно купить книги, стихи обычно переписывались. Поэтому большой радостью в 1939 году
Геологи, работавшие в Институте минерального сырья, прослышали, что у нас есть книга Киплинга, и прислали посла — просить её для прочтения, обещая оплатить двумя стихами редкого поэта. Мы согласились и получили два стиха Софии Парнок, нам неизвестной. (Через несколько десятилетий две строки из них Иван Антонович поместил в четвёртую главу романа «Лезвие бритвы»:
Если узнаешь, что ты другом упрямым отринут, если узнаешь, что лук Эроса не был тугим…В декабре 1940 года на чаепитии, организованном месткомом, отметили два события: защиту докторской диссертации А. Г. Эберзина и защиту моей дипломной работы. Иван Антонович произнёс весёлую поздравительную речь и подарил мне книгу о Рерихе. В это время он усиленно работал над докторской диссертацией и успел защитить её в 1941 году до начала войны».
По выходным Иван Антонович с Еленой Дометьевной посещали музеи и театры, ходили в гости. В одном из домов, где сохранялся дух старинного московского гостеприимства, Ефремов познакомился с Николаем Николаевичем Зубовым, участником легендарного Цусимского сражения, выдающимся моряком, впервые обогнувшим с севера Землю Франца-Иосифа. За полвека Николай Николаевич прошёл огонь и воду; в 1932 году он создал в Московском гидрометеорологическом институте кафедру океанологии и теперь руководил ею.
Вероятнее всего, именно Зубов стал прототипом старого океанолога в рассказе Ефремова «Атолл Факаофо»: [144]
«В президиуме собрания произошло движение. На кафедру поднялся огромного роста старик с широкой седой бородой. Зал стих: многие узнали знаменитого океанографа, прославившего русскую науку о море. Учёный нагнул голову, показав два глубоких зализа над массивным лбом, обрамлённым серебром густых волос, и исподлобья оглядел зал. Затем положил здоровенный кулак на край кафедры, и мощный бас раскатился, достигнув самых отдалённых уголков зала.
144
Предположение высказано А. И. Константиновым.
— Вот он, наш Георгий Максимович! — шепнул Ганешину Исаченко.
— С таким голосом линкором в шторм командовать, а не лекции читать.
— Так ведь он и командовал, — бросил Ганешин…»
Узнав, что палеонтолог тоже имеет отношение к морю, Зубов оживился и начал рассказывать о высокоширотной экспедиции ледокола «Садко», в которой он был руководителем научной части. В 1935 году экспедиция установила мировой рекорд свободного плавания за полярным кругом.
В экспедиции ледокола «Садко» участвовала художница Ирина Владимировна Вальтер. Из-за обострившейся болезни «Садко» высадил Ирину Владимировну на севере Норвегии, где она жила до возвращения экспедиции, захватившей её на обратном пути.
Иван Антонович услышал от неё такой рассказ: Ирина Владимировна страдала туберкулёзом и после экспедиции пошла к врачу на очередной профосмотр. Поразительно: врач не
— Где на юге отдыхали? — спросил врач.
— Не на юге, а в Норвегии!
— А чем питались?
— Настоящей печенью трески и очень вкусной картошкой.
Ирина Владимировна обещала новому другу показать рисунки, сделанные ею во время плавания и в Норвегии, на островах Арнёя и Сёрёя, что к северо-востоку от городка Тромсё.
Иван Антонович склонился над столом с разложенными на нём рисунками. На полу, на медвежьей шкуре, играл Лучик, рядом сидела жена, но погружённый в созерцание Иван словно забыл, где находится. Ясная графика создавала ощущение подлинной жизни. Вокруг вздымались волны сурового Норвежского моря, затем из тумана возникли скальные ворота фьорда. Пролив Лоппхавет.
Фьорд разветвлялся, нависая над водой острым гранитным мысом. Полукруглая бухта с нагромождениями камней, разделённых протоками. Силуэт старинного парусника, в котором Иван Антонович узнал бригантину, мачты рыбацких судов. На берегу — древняя норвежская церковь необычной архитектуры, будто на один дом насажен другой, меньших размеров, а на него третий. Внимание палеонтолога привлекли необычные железные флюгера: головы драконов раскрывали пасти, высовывая тонкие языки. Откуда в Норвегии драконы?
«Дерево почернело от времени, и угловатая, устремлённая вверх форма здания резко выделялась мрачно и угрожающе. Тёмные ели окружали церковь, а позади уже садились на горы белёсые хмурые облака». [145] Иван Антонович ощутил вдруг глубокую печаль, исходившую от «полной холодного покоя обители севера».
Зрительную память Ефремова, развитую геологией и топографией, можно было назвать абсолютной. Наложенная на волнения страстного путешественника и моряка графика резко отпечаталась в памяти. В 1942 году Ефремов создал героический рассказ «Последний марсель», в котором русские моряки, спасаясь с тонущего судна, попадают к норвежским рыбакам, а затем с их помощью выходят в море на старинной бригантине.
145
Цитата из рассказа «Последний марсель».
В жёстком рабочем режиме, который Иван Антонович установил для себя, находилось время для стихов, книг, искусства и мечты — давней мечты о звёздах, которые в детстве качались в кронах высоких сосен, в морской юности помогали определить направление, а в ледяной темноте сибирских ночей служили единственным светом и надеждой.
В Москве Иван Антонович стал частым посетителем планетария.
Величественный купол на Садовом кольце служил символом чаяний, которые часть интеллигенции возлагала на новый строй в первое десятилетие после революции. Открытый 5 ноября 1929 года, он воплощал мечту о высших устремлениях человечества, направлял мысли людей от обыденного к звёздному небу. Московский планетарий стал тринадцатым в мире и первым в Советском Союзе.
В репертуаре планетария было немало тем: строение Вселенной, происхождение и развитие Солнечной системы, строение Солнца, Луна и её движение, метеориты, метеоры, кометы. Инженеры планетария добились эффекта «живого неба». В подкупольном пространстве мерцали звёзды, плыли облака; зрители восхищались настоящим августовским звездопадом, величественным зрелищем полярного сияния и полётом кометы. Это была уже не просто работа дорогого прибора — планетарий стал настоящим оптическим театром. Кульминацией был пролёт шипящей ракеты Циолковского с огненным хвостом и алая заря, которая под прекрасную музыку рождала «советское Солнце».