Иван Федоров
Шрифт:
Иван Федоров, как и все жители Острога, видя скорбный силуэт Черной княгини, вздыхал о ее горестной судьбе.
Деньги Эльжбеты вкупе с деньгами самого Острожского позволили поставить академию на широкую ногу.
ТИПОГРАФИЯ В ОСТРОГЕ
Острожская типография стала четвертой типографией, созданной Иваном Федоровым. В ней он напечатал пять книг: в 1578 году — второе издание «Азбуки», в 1580-м — Новый Завет с Псалтырью и алфавитно-предметный указатель к Новому Завету («Книжка собрание вещей нужнейших, вкратце скорого ради обретения в книге Нового Завета»), в 1580–1581 годах — Острожскую Библию.
Типография располагалась неподалеку от замка —
Второе издание «Азбуки» предназначалось для Острожской школы, которую сам Иван Федоров назвал в предисловии «детищным училищем». Новое издание по сравнению с предыдущим было расширено: дополнено пособием по изучению греческого языка, включавшим в себя греческий алфавит с русскими названиями греческих букв и тексты с переводом — в одной колонке по-славянски, в другой — по-гречески. Поскольку одинаковые тексты на разных языках имеют различное количество букв, их параллельный набор представляет собой большую техническую сложность. То, что Иван Федоров сумел напечатать и текст, и перевод так, что они занимают равное количество строк, еще одно свидетельство высочайшего мастерства нашего первопечатника.
В качестве приложения к новому изданию «Азбуки» Иван Федоров напечатал сочинение болгарского писателя, жившего в конце IX — начале X века, Черноризца Храбра — «Сказание, како составил святой Кирилл Философ азбуку по языку словенскому и книги переведе от греческого», повествующее о великих славянских просветителях Кирилле и Мефодии, создателях славянской письменности. Для только что освоившего грамоту ученика это сказание служило занимательным чтением, а кроме того, внушало юному читателю мысль о пользе просвещения и глубоких корнях славянской культуры.
Включение в «Азбуку» сказания о Кирилле и Мефодии было не случайным.
Со вступлением на престол Стефана Батория — ярого приверженца католицизма — в стране усиливается католическая реакция и особенно заметным становится влияние иезуитов. Орден иезуитов («Общество Иисуса») был основан в 1534 году в Париже Игнатием Лойолой для борьбы с Реформацией в странах Западной Европы. Но иезуиты имели далеко идущие политические планы, и через некоторое время их притязания обратились на Восток. Папа римский издавна хотел подчинить католическому влиянию Россию. Однако иезуиты, понимая, насколько трудно будет вести католическую пропаганду посреди такого крепкого оплота православия, как Московское царство, решили начать с окатоличивания русского населения Речи Посполитой. Этот путь представлялся им более легким, поскольку там у власти стояли паны-католики и правили католики-короли.
Иезуиты появились в Речи Посполитой около 1565 года, то есть всего за несколько лет до Ивана Федорова. В Остроге первопечатник увидел представителей ордена воочию. Хотя сам князь Острожский был православным, его жена-полячка придерживалась католической веры, дети воспитывались в католицизме, и среди княжеских придворных находились иезуиты. Острожский был хорошо знаком с прославленным иезуитским проповедником Петром Скаргой.
Скарга был поляком, уроженцем Груйца близ Варшавы, в юности окончил Краковский университет, в 1564 году стал каноником Кафедрального собора во Львове и в 1568 году побывал в Риме, где вступил в орден иезуитов. Фанатически преданный католицизму и ордену, умный, образованный, обладавший блестящими ораторскими способностями и большой внутренней силой, Скарга стал одним из наиболее опасных противников православной веры и много способствовал нетерпимости католического населения Польско-Литовского государства по отношению к православным. В 1577 году, то есть в то время, когда Иван Федоров уже находился в Остроге и готовил к печати «Азбуку», в Вильне был издан полемический труд Петра Скарги «О единстве
По поводу последнего «нестроения» Скарга писал: «Еще хуже то, что греки передали славянам свою веру на славянском языке, а не на греческом. Какой же язык славянский? Способен ли он передать богословские и научные понятия? Всему свету известно, что наука преподается лишь на латинском языке, как прежде преподавалась на греческом. Не было в мире ни академий, ни коллегий, где бы науки, например, философию или богословие, излагали на славянском языке».
Иван Федоров, несомненно, читал это сочинение, и ему сразу же пришло на ум Сказание о Кирилле и Мефодии, Черноризца Храбра, в котором точно такие доводы приводили противники славянского просвещения, пытаясь помешать деятельности создателей славянской письменности. Проблемы, с которыми столкнулись Кирилл и Мефодий семьсот лет тому назад, вновь оказались злободневными.
Братья Кирилл и Мефодий жили в IX веке и были уроженцами византийского города Солуни. Вопрос о их происхождении окончательно не выяснен: некоторые ученые считают их греками, но многие склоняются к тому, что мать Кирилла и Мефодия была гречанкой, а отец — славянином-болгарином. Кирилл в миру носил имя Константина и уже в молодости получил за свою мудрость и ученость прозвание Философа, мирское имя Мефодия не известно.
В 863 году братья были отправлены с религиозно-просветительской миссией в Моравию — крупнейшее славянское государство того времени.
В предании о Кирилле и Мефодии рассказывается, что однажды к императору Византии Михаилу прибыли послы из славянских земель и привезли письмо от князя Моравии Ростислава. Моравский князь писал: «Хоть люди наши язычество отвергли и держатся закона христианского, нет у нас такого учителя, чтобы нам на языке нашем изложил правую христианскую веру. Так пошли нам, владыка, такого мужа».
Прочитав письмо, император призвал к себе Константина Философа и сказал: «Философ! Путь в Моравию долог и тяжек. Я знаю, что ты слаб здоровьем и изнурен трудами, но подобает тебе туда идти, ибо дела этого никто другой совершить не может — только ты».
Константин Философ ответил: «Я болен и утомлен телом, но с радостью приму на себя этот труд. Только есть ли у славян азбука, пригодная для их языка? Ведь излагать мысли, не имея букв, все равно, что писать на воде». Император сказал: «Ни дед, ни отец мой не слыхали, чтобы у славян была своя письменность. Но моли Господа, и Он даст тебе все, что нужно».
Константин Философ вернулся к себе домой и стал молиться. Бог услышал его молитву и вложил в его разум новое знание: Константин Философ взял перо и, по воле Божьей, стал писать славянскими письменами слова Священного Писания: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог…»
Император обрадовался и отправил князю Ростиславу такое письмо: «Бог, который хочет, чтобы каждый пришел к познанию истины, увидев веру твою, сотворил чудо, явив буквы для языка вашего, чтобы и вы были причислены к великим народам, что славят Бога на своем языке. Мы посылаем к тебе того, кому Бог объявил их — мужа честного и благоверного, книжника и философа. Прими же дар этот, что ценнее серебра и золота, драгоценных каменьев и всего преходящего богатства».
В предании создание азбуки представлено как чудо, на самом же деле этому, конечно, предшествовала долгая работа.