Иван Кожедуб
Шрифт:
Старший сержант Иван Кожедуб сначала не поверил, когда узнал: после многочисленных рапортов он оказался среди тех, кто зачислен в 240-й истребительный авиаполк, которым командовал Игнатий Солдатенко. Правда, сразу на фронт он и после этого события не попал: сперва пополнение отправилось на аэродром в район Горького, где должна была пройти переподготовка на новых самолетах Ла-5. «Знаю: все вы рветесь в бой. И я вас хорошо понимаю, – говорил майор Солдатенко. – Но прежде вам придется еще поучиться. Помните, враг коварен и силен! Освоим новые боевые самолеты – наши, отечественные, изучим тактику, еще глубже познакомимся с боевыми эпизодами. Сегодня у нас с вами, так сказать, состоялось знакомство в общих чертах. В работе вы все друг друга ближе узнаете. Вы уже распределены по эскадрильям, а когда слетаетесь, вам легче будет бить врага». Кроме того, летчикам предстояло изучить два трофейных вражеских истребителя «Мессершмитт-109» (Ме-109). Чтобы бить врага, надо знать его сильные и слабые стороны. Не дожидаясь занятий, Кожедуб стал присматриваться к «мессерам»: ходил вокруг них, старался запомнить их силуэты, чтобы потом занести в записную книжку.
Полоса неудач
Еще раньше, в августе 1942 года, 240-й истребительно-авиационный полк, в который был зачислен Иван Кожедуб, в числе первых был вооружен новейшими в то время истребителями Ла-5. Считалось, что летно-тактические данные Ла-5 лучше, чем данные «фокке-вульфов», «мессершмиттов» и других немецких истребителей. Надо только умело его эксплуатировать и на земле и в воздухе, чтобы в бою чувствовать «дыхание» самолета. Так утверждали командиры, предупреждая также: Ла-5 сложнее, чем И-16, и требует еще более тщательного изучения. Однако переучивание провели наспех, за 15 дней, и при эксплуатации машин вскрылись конструктивные и производственные дефекты. Понеся на Сталинградском направлении тяжелые потери, уже через 10 дней полк был выведен с фронта. Кроме командира полка майора Игнатия Солдатенко, в полку оставалось лишь несколько летчиков. Поэтому пополнение, в составе которого оказался и старший сержант Кожедуб, нужно было переучивать более тщательно. В конце декабря 1942 года летчики собрались у самолетов – сдавали зачеты по материальной части. Инженер полка со всей строгостью проверял их знания и остался доволен: истребители так упорно и старательно готовились, что почти все летчики сдали зачеты на отлично. Теперь предстояло закрепить свои знания в учебных полетах. Но тут снова был получен приказ о перебазировании в Иваново, где, как говорили, опять предстоит переучиваться.
Командир стремился на фронт, и, разумеется, такое промедление его до крайности огорчало. Как и молодых летчиков: неужели не придется воевать на Ла-5, материальную часть которых они так тщательно изучили? Кстати, в Иванове, куда перебазировались наши летчики, в то же самое время переучивались на «Яках» французские летчики эскадрильи «Нормандия» под командованием Жана-Луи Тюляна. Четырнадцать отважных французских летчиков и пятьдесят восемь механиков прилетели из Алжира через Иран к СССР, чтобы сражаться с фашистами. Летчикам было разрешено выбрать любые самолеты. Французы выбрали самолеты советского производства. И, стремясь скорее попасть на фронт, усиленно тренировались. «Мы следили за их полетами и говорили: ”Молодцы! Летают отлично. Может, рядом будем прикрывать наши наземные войска, бить воздушного врага, – писал Иван Кожедуб в своих мемуарах. – Возможно, что потом мы и встречались в воздухе, когда вели бои с фашистами на Воронежском фронте”».
Подготовка и переучивание проводились основательно: в конце декабря 1942 года после напряженной месячной теоретической подготовки с ежедневными занятиями летчики приступили к полетам на новых машинах.
В одном из тренировочных полетов, когда сразу после взлета из-за поломки двигателя резко упала тяга, Иван Кожедуб решительно развернул самолет и спланировал на край летного поля. Об этом эпизоде он вспоминал так: «Даю газ и взлетаю. Внимательно прислушиваюсь к работе мотора. На высоте пятьдесят метров я почувствовал, что с мотором действительно происходит что-то неладное. Тяга начала падать. Самолет терял скорость. Как бы не свалиться на крыло – это гибель. Медлить нельзя. Энергично отдаю ручку от себя и перевожу самолет в планирование. Впереди – лес, в стороне – поле. Успею ли развернуться на такой малой высоте, отвернуть от леса? Только не мешкать! Не терять ни секунды! Промедление смерти подобно. Быстро разворачиваю самолет. Стремительно набегает земля. Толчок: самолет прополз на животе по полю и остановился. «Жив», – думаю. Но толчок был основательный, и я сильно стукнулся головой. Однако боли не почувствовал. Выскочил из самолета и обежал его вокруг – осмотрел, все ли в порядке. Почему-то снова влез в кабину и только тут почувствовал острую головную боль. Глаза у меня сами собой закрылись».
Сильно ударившись при посадке, Иван Кожедуб на несколько дней выбыл из строя и к моменту отправки на фронт едва налетал на новой машине 10 часов. Впоследствии друзья, навещавшие Ивана в госпитале, рассказали: когда мотор был вскрыт, выяснилось, что обороты упали из-за его механической поломки. Недаром командир обращал такое внимание на быстроту действий в воздухе: только благодаря этой быстроте Кожедуб избежал гибели. Но этот инцидент был лишь началом долгой полосы неудач, преследовавших летчика при вступлении на ратный путь. В феврале 1943 года полк наконец был переброшен для ведения военных действий на юго-западное направление. При распределении боевой техники Ивану Кожедубу достался более тяжелый Ла-5 первых серий, с надписью на борту «Имени Валерия Чкалова» и бортовым номером 75; целая эскадрилья таких машин была построена на средства, собранные земляками великого летчика.
В свой первый боевой вылет на прикрытие аэродрома Иван попал под удар вражеских истребителей, когда попытался атаковать группу бомбардировщиков, а затем оказался в зоне огня своей же зенитной артиллерии. Самолет Кожедуба получил тяжелые повреждения от пушечной очереди Me-109 и от попадания двух зенитных снарядов. Об этом моменте знаменитый летчик вспоминал: «Медлить нельзя ни секунды. Грозит смертельная опасность. Резко бросаю машину в сторону. Посмотрел вправо: мимо меня пронесся истребитель «Мессершмитт-109» с крестами, за ним – второй, а сзади, выше, – еще два. Сейчас меня добьют. Но тут я попадаю в разрывы зенитных снарядов. Зенитки по-свойски меня окрестили, зато я избежал повторной атаки «мессершмитта» – быть может, гибельной. Потом на аэродроме, где за «мессерами» наблюдали, я узнал, что они все время находились
Кожедуб тогда чудом остался жив: бронеспинка защитила от фугасного снаряда авиационной пушки, а ведь в ленте фугасный снаряд, как правило, через один чередовался с бронебойным… После ремонта его самолет мог быть назван боевой машиной лишь условно. На боевые задания Иван тогда вылетал редко и на «остатках», то есть на свободных самолетах, которых было меньше, чем летчиков. Однажды его и вовсе чуть не забрали из полка на пост оповещения. Лишь заступничество Игнатия Солдатенко, то ли разглядевшего в молчуне-неудачнике будущего великого бойца, то ли просто пожалевшего его, спасло Ивана от перепрофилирования. Сыграло свою роль и то, что перед отправкой на фронт общий налет составлял у него около 500 часов, а у более молодых пилотов – 30–50. Для справки: немецкие пилоты с налетом менее 200 часов на фронт не отправлялись. Поэтому комэск Солдатенко рассудил: летчика с таким огромным опытом полетов нужно опробовать в боевых условиях, и тогда неудачи останутся в прошлом. Как показало время, он оказался прав.
Первые победы
Расстановка сил в воздухе
И ван Кожедуб принял участие в боевых действиях в тот период войны, когда с 1943 года количество боевых машин Люфтваффе на Восточном фронте начало понемногу, но неуклонно сокращаться. Хотя производство самолетов в Германии, по сравнению с 1942 годом, было увеличено в 1,7 раза, огромные потери на земле и в воздухе уже невозможно было восполнить. К тому же нуждалась в усилении система ПВО Третьего рейха – налеты тяжелых бомбардировщиков союзников становились все более массированными. Тем не менее, в июне 1943 года из общего количества – 6203 – самолетов Германии против СССР действовало 2980 машин, т. е. почти 50 %. Выпустив за 1942 год более чем в полтора раза больше самолетов, чем фашистская Германия, советская авиапромышленность набирала темпы, сохраняя такое соотношение и в следующем году. Соответственным был и прирост боевых машин в авиачастях Красной армии – в июне 1943 года в составе советских ВВС находилось 8293 самолета. Численное превосходство над Люфтваффе было достигнуто, однако качество подготовки пилотов, прибывающих в качестве пополнения в многочисленные авиаполки, все еще оставляло желать лучшего.
Рассчитывая вернуть утраченную стратегическую инициативу и стремясь взять реванш за поражение под Сталинградом, гитлеровское командование начало подготовку к новому крупному наступлению на центральном фронте. План операции под кодовым наименованием «Цитадель» предусматривал два встречных удара с севера и с юга в общем направлении на Курск с целью окружения и последующего уничтожения советских войск, занимавших оборону в районе Курского выступа. Всего для участия в операции предполагалось использовать 50 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, сосредоточенных в группах армий «Центр» и «Юг». Основная ставка делалась на танковые и авиационные соединения. С середины марта 1943 года для усиления 4-го и 6-го воздушных флотов из Германии, Франции и Норвегии было переброшено 13 дополнительных авиагрупп. В результате здесь удалось создать достаточно мощную группировку в составе 17 авиационных эскадрилий. Северную часть немецких войск прикрывала 1-я авиадивизия 6-го воздушного флота. В своем распоряжении она имела 750 самолетов. С юга удар должны были нанести 1100 боевых машин VIII авиакорпуса 4-го воздушного флота. Кроме того, в операции планировалось задействовать 200 бомбардировщиков с тыловых аэродромов. Таким образом, общая численность подразделений Люфтваффе, предназначенных для поддержки наступления, достигла 2050 самолетов – две третьих всех сил немецких ВВС Восточного фронта.
Для летчиков обеих армий битва под Курском началась намного раньше, чем для наземных войск. Чтобы ослабить силы Люфтваффе на центральном участке фронта, командование Красной армии предприняло широкомасштабные действия против вражеских аэродромов. Первая операция такого рода была проведена в период с 6 по 8 мая 1943 года. Соединениями шести воздушных армий на фронте протяженностью 1200 км были нанесены массированные удары по 17 немецким аэродромам. 6 мая в первом налете участвовали 112 бомбардировщиков и 156 штурмовиков под прикрытием 166 истребителей. После возвращения пилоты доложили о 194 немецких самолетах, уничтоженных на земле, 21 самолет был сбит в воздухе. Собственные потери составили 21 машину. Застигнутые врасплох, немцы вначале оказали слабое сопротивление, но уже во время второго налета 6 мая и третьего на следующий день их перехватчики действовали гораздо эффективнее. Наряду с радиолокационными станциями для обнаружения противника в Люфтваффе стали применять небольшие группы истребителей, патрулирующих вблизи линии фронта. Численно превосходящие советские группы все же сумели вновь прорваться к базам Люфтваффе, записав на свой счет еще 232 сожженных на земле вражеских самолета. Но расклад потерь в воздухе был уже совершенно иным. 53-м сбитым немецким истребителям соответствовали 93 потерянных советских самолета. 8 мая, с целью сохранения боеспособности своих авиаподразделений, немцы отказались от дальнейшей борьбы и перебазировали многие авиачасти в тыл, рассредоточив и тщательно замаскировав боевые машины.