Иван Великий. Первый «Государь всея Руси»
Шрифт:
Великий князь вернулся в Москву в конце декабря и еще два раза принял венецианца. Приезд в Москву Контарини, который, в сущности, оказался в России случайно – только потому, что Кафа (Феодосия), через которую должен был лежать его путь на родину, в июне 1475 года была захвачена турками, великий князь постарался использовать для укрепления русско-венецианских отношений.
До любознательного итальянца дошли слухи, что старший сын великого князя (Иван Иванович Молодой) «в немилости у отца, так как нехорошо ведет себя с деспиной» (по гречески – «госпожой», т. е. великой княгиней). Это первое свидетельство о конфликте в семье великого князя между сыном-наследником и мачехой, матерью возможного претендента (к этому времени, однако, у Софьи
21 января 1477 года Амброджо Контарини с назначенным для его сопровождения приставом покинул русскую столицу. Впервые в жизни венецианец ехал на санях, устройству которых искренне удивлялся. Путь по лесным дорогам «в сильнейшем холоде» вел через Вязьму и Смоленск, русские города в литовских руках, в глубь державы Ягеллонов.
Осень 1476 года «суха была и студена», а затем ударили жестокие бесснежные морозы. Как всегда, то тут, то там в Москве вспыхивали пожары. Самый большой случился в ночь на 21 марта: загорелся двор князя и Андрея Меньшого, а затем – его брата, старшего Андрея. После долгого великопостного стояния в церкви великий князь, его сын и «многие дети боярские» бросились тушить огонь, «разметывая» деревянные строения. Дворы обоих князей Андреев сгорели, но все остальные удалось отстоять от пламени.
А самые главные события этой зимы были связаны с Великим Новгородом, 23 февраля прибыл под стражей посадник Захарий Овинов «со многими новгородци, иным отвечивати, коих обидел, а на иных искати». Впервые суд по новгородским делам совершался не в родном городе, а в столице великого князя. Это было продолжение суда на Городище. По обледенелым дорогам неделю за неделей тянулись в Москву новгородские обидчики и «преобижении»: посадники Василий Микифоров, Иван Кузьмин и «ишш мнози», и житьи люди, и поселяне, и черницы, и вдовы – «искати и отвечивати, многое их множество». Для Новгорода наступали новые времена. Летописец не забыл отметить «поселян» – жителей новгородских погостов, бесправных смердов. Боярской власти, власти вечевого города над огромной Новгородской землей приходил конец [140] .
140
ПСРЛ. Т. 25. С. 309.
Под весну приехали на Москву Назар подвойский и вечевой дьяк Захарий. Они привезли великому князю предложение новгородцев: называть себя их «государем». «Наперед того, как и земля их стала, того не бывало – никоторого великого князя государем не называли, но господином».
За условной феодальной терминологией скрывались реальные политические явления. Термин «господин» означал власть и покровительство, но предполагал сохранение известной независимости у подвластных. Термин «государь» означал полную и безоговорочную власть. Признание великого князя «государем» над Новгородом было бы равнозначно концу феодальной республики.
24 апреля в Новгород отправились бояре Федор Давыдович Хромой и Иван Борисович Тучко Морозов в сопровождении дьяка Василия Долматова. Великий князь стремился к немедленной реализации предложения новгородцев. 18 мая московские делегаты прибыли в Новгород. На вече боярин Федор Давыдович изложил политическую платформу великого князя. Важнейший пункт ее – установление великокняжеского суда и управления: «по всем улицам се «дети князя великого тиунам».
На новгородском вече эти предложения вызвали бурю. Вече заявило, что послы в Москву были отправлены без его, веча, «веданья». Начались расправы с теми, кто, по подозрению новгородцев, «тую прелесть чинили». Боярина Василия Никифорова «приведоша на вече» – «переветниче, был ты у великого князя, а целовал еси ему крест на нас». Напрасно он объяснял, что «целовал крест» великому князю, не имея в виду измену Новгороду. Разъяренная толпа убила его и еще нескольких бояр, «обговоривших» друг друга. Предложение Москвы
141
ПСРЛ. Т. 25. С. 309–310; Псковские летописи. Т. 2. С. 209.
Что же произошло в действительности в эти решающие месяцы, с марта по июнь 1477 года? В литературе на этот счет высказываются разные мнения. Но более или менее отчетливо вырисовываются два основных факта. Во-первых, мартовское посольство в Москву действительно имело место (некоторые исследователи это отрицают). В этом убеждает поведение самого новгородского веча – оно ведь не опровергало факта посольства, а только утверждало, что не давало послам таких полномочий. Второй факт – послы в Москву действовали не по наказу веча, а по инициативе какой-то части новгородских бояр, скорее всего именно тех, которые стали впоследствии жертвой расправы.
Какую же цель могли преследовать бояре, приглашая великого князя стать «государем» в Новгороде? Наиболее правдоподобно выглядит такое объяснение – они хотели ценой перехода на службу великому князю сохранить свое положение и свои богатства.
Трудно назвать это поведение высокоморальным, но понять его можно. Республика явно доживала последние дни. Суд на Городище и последующие суды в Москве не оставляли на этот счет ни малейшего сомнения. Часть бояр решила ускорить события. Они надеялись, что, получив предложение стать «государем» по инициативе бояр, великий князь согласится на сохранение основ новгородского порядка, а главное – боярских вотчин.
Но они ошибались. Сохранение могущества боярской олигархии было несовместимо с интересами Русского государства. Бояре не получили единодушной поддержки даже в рядах господы, далеко не изжившей еще литовские симпатии и державные амбиции. А в глазах веча бояре, перешедшие тайком на службу к великому князю, выглядели прямыми изменниками. Проект мирного, безболезненного для боярства включения Новгородской земли в состав Русского государства с сохранением прежней социально-политической структуры оказался не более чем утопией, реализация которой лишь ускорила неотвратимый конец.
Лето 1477 года было тревожным. В Москве готовились к новому походу на Новгород.
Война с ним стала неизбежной, и к ней готовились как в Новгороде, так и в Москве. Новгородцы пытались затянуть время, вступить в переговоры с великим князем – изгнав, однако, из города московских торговых людей: «много гостей прибегоша низовских и с товары из Новгорода во Псков, а инии поехали на Литву…» Пыталась господа и заключить союз с Псковом…
9 октября 1477 года великий князь выступил в последний новгородский поход. Собственно, войны уже не было. Новгородская рать заперлась в городе. Не встречая сопротивления, двигались московские полки по Новгородской земле. В последних числах ноября, пройдя по льду через Ильмень, они со всех сторон обложили Новгород. Сам великий князь встал 27 ноября на левом берегу Волхова, выше города, у Троицы на Наозерье. Здесь во время «Троицкого стояния» и начались длившиеся почти полтора месяца переговоры с новгородскими делегатами, предводительствуемыми архиепископом.
Новгородские делегаты стремились затянуть переговоры в надежде, что московские войска не смогут долго держать зимнюю осаду большого, хорошо укрепленного города. Первоначально спор шел по второстепенным вопросам. Но 7 декабря боярин князь Иван Юрьевич Патрикеев, глава московской делегации, сообщил окончательные требования великого князя: «Вече и колоколу в отчине нашей в Новегороде не быти. Посаднику не быти. А государство нам свое держати… А которые земли наши, великих князей, за вами, а то бы было наше».