Иван - я, Федоровы - мы

Очкин Алексей Яковлевич

– Как - что?

– Ну-ка, марш!

Мальчишка даже растерялся:

– Да я ж с вами...

– Кому говорю, марш на кухню!

Сжав кулаки, Ваня зашагал прочь. Аня не выдержала:

– Как вам не стыдно, лейтенант!

– А вы, санинструктор, идите оказывать помощь раненым! Кругом, марш!

Взглянув укоризненно на лейтенанта, Аня быстро повернулась и прошла мимо расступившихся Кухты и Черношейкина. Они всем своим видом выражали неодобрение действиям лейтенанта.

– А вы? Вы чего?

– Мы... ничего...
–

не отводили осуждающего взгляда бойцы.

– Ну говори, Черношейкин, что думаешь?

Старый солдат, покачав головой, ответил:

– Горяч ты больно, товарищ лейтенант...

5

Уже начинало светать. Доносилась перестрелка. Прислушиваясь, повар Удовико ворчал:

– Ишь палит, проклятый!

– Они всю технику с Европы собрали, - осведомленно заметил Ваня и на любопытный взгляд повара добавил: - Комдив Сологуб на митинге тогда сказывал.

Удовико, заметив в своем помощнике перемену после вчерашнего боя, вздохнул: "Ну к чему это? Оставался бы прежним, озорным. Лучше все-таки, когда мальчишка похож на мальчишку..." Встретившись со строгими, внимательными глазами Вани, согласно кивнул:

– Да... танков у них много...

– А чем их сподручнее бить?

– Пушкой или бронебойкой.

– Знаю. И гранатой можно.

– А то и бутылкой с горючкой.

Последнее очень заинтересовало Федорова:

– А-а... а эти самые... бутылки у нас есть?

– В каждом взводе...
– успокоил его повар.
– Тебе, вижу, танки покою не дают.

Ваня промолчал.

– Иди ложись к Овчинникову, - предложил Удовико.

К началу раздачи завтрака Ваня был уже на ногах. Предстояло осуществить задуманный с вечера план: попасть на огневые...

– Выспался?
– обрадовался Удовико, увидев подошедшего с котелком помощника.
– Я малость сосну, а ты выскреби котлы. Ладно?

– Ладно...
– поморщился Ваня и тут увидел подходивших с термосами Кухту и Черношейкина.

Вот это было кстати. Обежал вкруговую и дождался их, когда они возвращались с кухни. Те обрадовались ему, однако взять на огневые не решились: не положено. Чтобы не обидеть парнишку, они предложили немного их проводить. Напрямую идти опасно. Кружили по балочкам и овражкам, пригибаясь, перебегали открытые места.

– Ну, дальше нельзя, - остановил Ваню Кухта, - тут все простреливается...

Черношейкин и Кухта поправили на спине термосы, выбрались наверх и поползли. Ваня выглянул из-за края балки и стал наблюдать. Между колышущейся серой полынью передвигались темно-зеленые донышки термосов. Неожиданно они пропали. "Куда же они делись?
– удивился он и пополз вперед.
– Исчезли где-то здесь..." Но поблизости ни одной складочки, укрыться негде. Ваня продвинулся дальше. В полукилометре басовито зарокотал немецкий пулемет, над головой пролетели певучие пули: тиу-у... тиу-у... Ваня попятился и вдруг провалился...

– Какого дьявола вас тут носит!
– Кто-то отодвинул его в угол ямы.

Прямо

перед собой Ваня увидел растерянное лицо Дымова. Оно было заляпано кашей. Лейтенант держал в руке ложку, а перевернутый котелок валялся на дне ровика. За спиной лейтенанта давились от сдерживаемого хохота Черношейкин и Кухта.

– Нос вытри. В каше, - сказал Дымов.

Неподалеку оглушительно разорвалась мина, пахнуло горелой землей, затем взрывы последовали один за другим.

Дымов выглянул с биноклем из ровика и сказал:

– За меня остается сержант, наведаюсь в пехоту.
– И погрозил Ване кулаком: - Ну?! Только появись еще раз на огневой!..

Федоров тут же полез из ровика, но сержант удержал:

– Сиди, пока не окончится обстрел. Не обижайся на лейтенанта. Нельзя нам себя обнаруживать.
– И Кухта показал ему на искусно замаскированные огневые.

Только теперь Ваня увидел незаметно разбросанную вокруг землю, припорошенную полынью пушку в укрытии. Поодаль, в ямах, лежали ящики со снарядами. Ровик, в который он влетел, тоже был прикрыт полынью. "Тут побольше работы, чем закопать кухню!" - отметил он. Присмотревшись, обнаружил выдолбленную нишу - там стояли бутылки. "Это и есть горючка!" догадался он и незаметно сунул по бутылке в карманы, прикрыв горлышко гимнастеркой.

Удовико с Овчинниковым похрапывали. Ваня решил опробовать одну бутылку и, взяв спички, пошел в глубину балки. Сбил камнем сургуч, выковырнул пробку... Из горлышка вырвался сноп огня...

"Мина угодила в машину с продуктами!" - всполошился Богданович, заметив дым в районе кухни, и сорвался с наблюдательного пункта. Комиссар Филин еле поспевал за длинноногим капитаном. Спускаясь в балку, они увидели, что машина и кухня были в целости, повар и шофер безмятежно спали. А поодаль бушевало пламя.

– Что у вас тут горит?!

Удовико даже во сне узнал голос Богдановича и, еще глаза не успев открыть, вытянулся по стойке "смирно". Капитан пробежал дальше и все понял по осколкам бутылки и разбросанным спичкам. Ваня, скорчившись, лежал на земле. Богданович оторвал его руки от лица и убедился, что глаза невредимы, но сильно обожжена кожа.

– Мигом Аню сюда!
– приказал он повару.

– Отставить, - сказал Филин сорвавшемуся с места Удовико, - сама бежит.

– Кого убило? Ранило?
– еще издали крикнула Аня.

– Глаза, глаза ему посмотрите...

– Миною или чем?

– Проверьте глаза!

– Я тичас, товарищ капитан, тичас...
– От волнения Аня не могла выговорить "сейчас".
– Ванечка, глянь на мою руку... Видит, видит, товарищ капитан... видит! Ой! Не реагирует...

– Что вы цацкаетесь с ним!
– прикрикнул капитан.
– Боец Федоров, ко мне!

Ваня подошел к Богдановичу, обожженные губы не давали слова вымолвить.

– Боец Федоров, марш к комиссару!

Парень четко повернулся к Филину.