Иван, запахни душу
Шрифт:
Может быть, одно было непонятно - привлечение к этой борьбе армии, вооруженных сил. Я из окон гостиницы «Москва», там был штаб ЛДПР, увидел подошедшие к центру войска. Танки выстроились кругом на Манежной площади, на площади Революции.
Но никто никого не гонял. На танках сидели молоденькие ребята, даже неясно было, кто они - танкисты или просто пехотинцы. Ну, были у них в руках автоматы.
Офицеров я сначала не увидел. Поэтому не знал, кто же ими командует. Сперва они как-то уныло сидели, зажатые в тиски неожиданного для себя положения.
Люди
Может быть потому, что с утра лил дождь, была сырая прохладная погода. Выходить из дому никому не хотелось.
К обеду тучи разошлись, выглянуло солнышко и все сразу повеселели. Тем более, повторяю, никто никого не гонял, всё было тихо и спокойно.
Милиции я тоже не видел. Были, конечно, отдельные постовые, но чтоб оцепление или в касках, а тем более в железных шлемах с дубинками и щитами, как было потом, в событиях октября – 93, при разгоне Верховного Совета. Я бы даже сказал, что всё было обыкновенно, буднично.
В метро, в троллейбусе, трамвае, по крайней мере, там, где ехал я, где я был сам лично, никто не высказывал ни тени беспокойства от происходящего.
Те, с кем удалось обменяться краткими мнениями, больше были удовлетворены, чем огорчены и танками, и введением ЧП, и теми мерами, которые начали предпринимать органы безопасности страны. Помню, как одна вовсе нестарая, а весьма моложавая и симпатичная женщина, как бы рассуждая вслух, заметила: «Ну, слава Богу, может хоть сейчас всё придёт в норму, и опять заживем спокойной жизнью».
К сожалению, в норму не пришло. И не потому, что причиной напряжённости выступила власть, ГКЧП, нет.
Источник беспорядков, последовавших уже по - моему, на третий день после введения ГКЧП, оказался Ельцин и его компания. Отсидевшись на даче, проспавшись от выпитого со страху виски и коньяка, эта публика решила выступить даже не против ГКЧП, а как бы не «за».
Ну, а дальше - больше. В ход пошли лавочники, мешочники, просто дураки и желавшие побузить лица всех оттенков и национальностей. Очень много оказалось на улице пьяных. Видел как на Манежной площади подогнали грузовичок и оттуда дюжие мордатые молодцы вытащили несколько ящиков водки, лимонада, какой – то закуски. Совали в руки прохожим пластмассовый стаканчик:
«Пей, мужик, бесплатно угощает тебя наша фирма», - с ударением на последнем слоге.
«Пей, ведь, на халяву, бесплатно!», - орал мордатый. К нему бежала целая орава сосунков лет по 15 – 16. Началась повальная пьянка…
Ну, а дальше, Ваня, ты знаешь, чем эта пьянка завершилась. Гибелью трех чудаков, которых спровоцировали кинуться под колеса БТР, ранениями солдат, словом, тем, чем всегда заканчивается, по словам Пушкина, русский бунт, бессмысленный и беспощадный.
Никогда я не защищал КПСС, тем более ЦК этой правившей 75 лет партии, виновной во многих, чтобы не сказать во всех наших бедах. Как, впрочем, и в достижениях. Я этого, в отличие от так
Никогда я не поддерживал верхушку КПСС, приведшую страну к развалу. Но то, что я видел, 23 августа на Старой площади меня возмутило до глубины души.
Представляешь, Ваня, полупьяная толпа орущих людей, среди которой я видел и немалое число женщин, кидала в окна здания ЦК камни, пустые бутылки, потом некоторые наиболее остервенелые личности с опухшими рожами стали бить стекла окон первых этажей палками. У одного заметил даже хоккейную клюшку.
Значит, готовились к погрому? Выходит, что так. Готовились, негодяи.
Зашёл в переулок, точнее толпа меня занесла туда, вокруг искаженные ненавистью рожи, дикие крики матом, призывы ломать двери и врываться в само здание.
Но публику остановили вооруженные автоматами омоновцы, стоявшие сразу же на входе, в самом здании я увидел станковый пулемёт, обложенный мешками с песком.
Получается, что здание уже было захвачено спецслужбами, ждали эту озверелую толпу, чтоб под улюлюканье и вопли из здания вывести работников ЦК КПСС, тех руководителей этой самой старейшей и единственной правящей в нашей стране партии.
Свыше семидесяти лет в нашей стране никто, кроме компартии, не правил. Левые эсеры вошли в союз с большевиками на какие-то два-три месяца, а потом их раскол закончился дикой расправой с обеих сторон друг над другом, так называемыми «событиями 6 июля 1918 года».
Многие люди тогда погибли в перестрелке между боевиками эсеров и латышскими стрелками, которых вызвал в Москву из Подмосковья Ленин.
Командовал латышами известный тебе, Ваня, вахмистр царской армии Вацетис. Своих командиров у большевиков не было…
Итак, толпа ждала зрелища. И дождалась. Сперва вышел первый секретарь МГК КПСС Прокофьев. Небольшого росточка, с толстым лицом, лысоватый, лет 45-ти. На него набросилась какая - то старуха с воплями: «Убийца! К суду!».
Но рядом с Прокофьевым шли его помощники, два милиционера. Им удалось несколько раздвинуть массу ревущих глоток и буквально протащить сквозь их строй Прокофьева и его сотрудников.
Дальше уже было потише. Вышел Купцов.
Его тогда только избрали 1-м секретарем ЦК КП РСФСР вместо Вани Полозкова, краснодарского казака, в общем-то, неплохого мужика, но оказавшегося явно не на месте и соответственно – явно не в своей тарелке.
Сидел бы себе в своем родном Краснодаре и не высовывался. Нет, полез. Сперва с Ельциным соревновался, кто станет председателем Верховного Совета РСФСР, а потом угораздило беднягу занять пост 1-го секретаря ЦК КП РСФСР.
Все сразу тогда окрестили эту партию «полозковской».
Хотя, видит Бог, Ваня Полозков не имел к её созданию никакого серьезного отношения. Ну, так вот в жизни нередко случается: шёл в одни двери, а попал в другие. Вовремя Иван Полозков соскочил с подножки поезда под названием «коммунизм России». То все 75 лет был «коммунизм СССР», а теперь – России.