Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа
Шрифт:
У второго — рука в гипсе, голова перевязана, верхняя губа вздута.
Однако во всем «фирмово-кооперативном», с перстнями, с толстыми золотыми цепочками на могучих шеях.
Арон увидел, КТО к ним пришел, и с быстротой молнии метнулся в ванную комнату. Нашарил под умывальником большой разводной ключ и вышел к гостям уже в полной боевой форме, готовый ко всему.
Первым делом он перекрыл собой Марксена Ивановича, отодвинул в сторону Васю и, подбросив на руке тяжелый разводной ключ, спросил, нехорошо улыбаясь:
—
Один — с палочкой и заплывшим глазом, добродушно сказал Арону:
— Привет! Где-то я тебя, по-моему, видел?..
— Вполне возможно, — ответил Арон и поудобнее перехватил ключ.
— Да ты что, Арон?! Это же друзья Вовика-мажора! — воскликнул Вася. — Разве я тебе не говорил? Вовик сейчас в больнице, а ребята твою квартиру купили… Они же в катастрофу попали! Вовик свою «девятку» — в хлам!.. Хорошо еще, что живы остались…
— Кто же это вас так? — ухмыльнулся Арон, поигрывая ключом.
— Нажрались в кабаке, прихватили водяры, каких-то блядей и поехали на хату… Где-то на Васильевском в траншею влетели. Тачке, извиняюсь, пиздец. Вовик до сих пор в травме Первого мединститута, а мы вот… Слушай, где-то я тебя видел!..
— Я ж сказал — возможно, — Арон цепко следил за гостями.
— А как же девки? — искренне поинтересовался Василий.
— Когда нас утром из ямы выгребли — девок не было, — сказал один. — А, может, они нам еще раньше «динамо» крутанули.
— Я, к примеру, ресторан помню, прошмандовок этих помню. А вот дальше… Гуляли ж по-черному. Пардон за извинение! — рассмеялся второй. — Ничего не помню…
— И Вовик не помнит? — осторожно спросил Арон.
— Ты что?! Мажор вообще в полном отрубе!.. Ладно. К делу.
Хромой вытащил из кармана три запечатанные пачки пятидесятирублевок и протянул их Васе:
— Пятнашка, как договаривались.
Второй, с перевязанной головой и рукой в гипсе, достал документы и сказал Арону:
— Держи. Тут твои ксивы, а это мои. Порядок?
Арон посмотрел документы, удивленно покачал головой:
— Ну и шустрики!..
— Так все же схвачено, батя! — польщенно рассмеялись приятели Вовика. — Все жить хотят — и райком, и горсовет, и ментовка. Твой корешок сказал «надо срочно», мы срочно и сделали. Есть проблемы?
— Нет, — ответил Арон. — Вот только бабки пересчитаю.
— Арон!.. Свои же ребята… — устыдился проверки Василий.
Но Арон так на него посмотрел, что Вася тут же заткнулся.
— Не боись, Арон, — сказал один. — Не «кукла». Не держи нас за дешевых фрайеров. Мы — мальчики деловые. Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем. Тебе — капуста, нам — хата, и разбежались.
Арон ласково оглядел двух искалеченных им парней и сказал:
— Вот и ладушки. Раз вы меня не знаете, раз я вас впервые вижу — тем более, посчитаю. Подержи-ка, Марксен Иванович.
Он протянул Муравичу разводной ключ
— Ну-ка, дай сюда бабки.
Разорвал все три запечатанные пачки и стал медленно пересчитывать, шевеля губами точно так же, как он это делал, когда считал капли для Марксена Ивановича…
На следующий день Арон и Вася забрали свои инструменты и уволились из гаража.
— Спасибо вам, ребята. Не скоро я найду таких мужиков, — вздохнул председатель.
— И вам спасибо, — поклонился ему Арон.
— Если бы мы не уезжали… — сказал Вася.
— Что вы! Что вы! — взволновался председатель, оглянулся вокруг и понизил голос: — Поезжайте! Пусть хоть кто-нибудь спасется.
Расчувствовался, шмыгнул носом и ушел в свою каптерку.
Арон погрузил инструменты в багажник, спросил Василия:
— Деньги есть с собой?
— Есть. А что?
— Дай сотни три.
— Зачем?
— Надо.
— Это не ответ, — сказал Василий, влезая в машину.
— Ты мне дашь три сотни или мне их нужно из тебя вытряхнуть? — так спросил Арон, что Вася тут же достал деньги.
— Пожалуйста!.. Я просто хотел понять… — начал было он, но Арон спрятал деньги в карман куртки и сказал:
— А теперь выметайся из машины!
— А как же…
— Никак. Таксярник возьмешь. Давай вали отсюда.
Ничего не понимая, Василий вылез из «Москвича». Арон сел за руль и уехал…
Через пятнадцать минут он подкатил к дому, где жили Клавка и Ривка. Поднялся по знакомой лестнице, позвонил в дверь.
Долго никто не открывал. Потом послышались шаркающие шаги, защелкали, к удивлению Арона, разные замки, и дверь наконец приоткрылась на длину короткой и мощной цепочки.
В образовавшуюся щель просунулся старушечий нос. Внизу торчали две детские замурзанные мордочки.
— Чаво надо? — злобно спросила старуха.
Арону показалось, что он перепутал номер квартиры. Глянул на эмалированную табличку, удивленно спросил:
— А Клава и Рива дома?
— Уехали. Таперича я тут живу. Могу и паспорт показать… — и старуха заплакала. — Семнадцать лет ждала очереди!.. Пенсия — одни слезы… Каждый изгиляется, как хотит… Внуков кормить нечем, а они себе в ус не дують…
— Кто? — спросил Арон.
— Хто, хто… Детки мои разлюбезные!.. Невестки подол задрали ищи-свищи… А дитям не скажешь, они кушать хотят… Господи! Хоть бы помереть скорей!.. Ваньку, младшенького, убили, дык военкомат за его двадцать рублей все никак не сподобится прислать!
— Где убили-то? — тихо спросил Арон через щель.
— Дык, промеж армян с этими… Как их?.. зирбайжанцами встрял, его и убили.
— Ну, а Ривка-то с Клавкой где?
— Дык, сказала ж, уехали!
— Надолго?