ИВЦ: жаркое лето 81-го

Дан Виктор

– Задержка на обучение займет от силы один месяц. Потом мы наверстаем этот месяц и догоним плановые сроки. Уж это я могу гарантировать.

На совещании Ковтенко не поддержали даже его подчиненные, кроме Голевского, настолько абсурдна была его забота о гипотетической экономии десятков минут на фоне реальной потери сотен часов машинного времени ЭВМ в месяц из-за простоя.

Все разработчики и программисты получили на июль месяц план работ, расписанный по часам. Для программистов предусматривалось время на освоение языка КОБОЛ. Каждый из них получил по экземпляру учебника, из партии, закупленной

в срочном порядке через отдел научно-технической информации.

Каждый четверг проводилось заседание технического совета, где рассматривались предложения разработчиков по реализации задач обработки данных: структуры файлов и блок-схема макро алгоритма.

Разработчиков нужно было обучить культуре проведения совещаний: сначала наметить цель, сформулировать критерии выбора решения и ограничения, потом сгенерировать все мыслимые варианты решений, дать им оценку и выстроить в порядке предпочтения. В этих условиях каждый участник совещания мог считать себя автором принятого решения.

Виталий придерживался концепции, что разработку алгоритма задачи нельзя передоверять программистам.

Анатолий Долгих, программист, который, кстати, освоил КОБОЛ быстрее всех, противился нововведениям больше всех.

– Виталий Семенович! Вы превращаете нас в заурядных кодировщиков. Никакого творчества!

– Нам нужны надежные и высокоэффективные программы. Хочешь творить переходи в разработку. Но, должен заметить, что никто не мешает тебе при согласовании технического задания на программирование предложить другой вариант алгоритма. Ни одно решение технический совет не утверждает, не выслушав мнение программиста.

– Так то оно так. Но программисту дается всего три дня, а разработчик готовит ТЗ месяц…

– Так ведь разработчик начинает с нуля: обследует подразделение, общается с управленческим персоналом. А вы получаете готовые структуры данных, неформальное описание задачи и алгоритм. В этих условиях трех дней достаточно для оценки предложенного решения и выработки нового, если есть лучший вариант.

Жена Долгих Людмила была тоже программистом и работала в том же бюро. Столы супругов стояли напротив. Конечно, он в разработку не перешел. Эта пара все годы демонстрировала стабильное качество и соблюдение сроков сдачи программ в эксплуатацию.

В конце июля Бриль и Ковтенко одновременно ушли в отпуск. Случай был нетипичный. Неписанное правило на предприятии требовало, чтобы перекрытие отпуска у начальника и одного из замов было не больше недели, а если зам один, то перекрытия вообще не было. Сначала Давиденко недоумевал, с чего бы это. Потом догадался. Это был тест на выживание. Расчет аванса и заработной платы были критическими работами. Срыв сроков выдачи документов в бухгалтерию больше чем на сутки означал скандал масштаба предприятия, которым будут заниматься профком (нарушение коллективного договора), партком (политическая акция) и руководство (неспособность организовать работу).

В последнюю пятницу перед отпуском Ковтенко объявил, что согласно традиции уход в отпуск нужно «обмыть». От похода в кафе по июльской жаре он отказался. После посещения гастронома расположились на лавке в дебрях лесопарка на восточном склоне оврага. Пейзаж был изумительный.

Солнце уже скрылось за редкой березовой рощей на западном склоне. Белые стволы оттенялись молодой травой, а верхушки берез отливали золотом. Тишина нарушалась только щебетанием птиц.

Виталий заказал себе массандровское сухое вино, Бриль и Ковтенко предпочли «Московскую».

Ковтенко пользовался успехом у женщин, любил сальные анекдоты, поэтому разговор вскоре повернул в известное русло.

– Свежий анекдот про нас. Сейчас модно начальству дисплеи устанавливать. Поставили директору, а ящик ничего не показывает. Директор позвонил начальнику ИВЦ. Тот обещал прислать программистку. Программистка заходит в приемную, а секретарша к ней: «Вы зачем?». «Так я с АСУ» – отвечает программистка. «Я тоже сосу, но не в рабочее же время!»

Бриль загоготал довольный, Виталий невольно улыбнулся – для репертуара Ковтенко анекдот был достаточно остроумным.

– В отделе сто двадцать баб, а переспать почти не с кем, – продолжил любимую тему Ковтенко.

У него была жена, врач, и почти взрослая дочь.

– Тут ты не прав, – ответил Бриль. – Одна Корниенко чего стоит.

– Боюсь с ней связываться. Наладчики, что сдавали «Мински» в эксплуатацию, придумали ей кличку «швейная машинка».

– Тараторит она как пулемет, это точно, – подержал Бриль.

– Если бы только это! Она в постели такое выделывает. Зато другая, не буду называть, и так догадаетесь, корчит из себя недотрогу. Не замужем в двадцать девять лет и хранит невинность. Это же надо, симпатичная с лица и фигура ладная. Рассказал ей анекдот: «Приходит парень к девушке домой. А дома только ее дед. Спрашивает парня: зачем она тебе? Пришел палку поставить, – отвечает парень. Так поставь ее в прихожей в уголок, – советует дед». Анекдот-то с бородой, а она говорит: «Не понимаю, что здесь смешного. Ну, принес парень палку…».

Бриль громко засмеялся:

– Я понял о ком речь, – продолжил Бриль – Возможно, она прожила в изолированной среде. Женщины вообще очень разные. Недавно одна каждую неделю свидания мне назначала, в любви объяснялась, а погибла с любовником в автокатастрофе.

Виталий тоже догадался о ком речь.

– Одно другому не мешает, – глубокомысленно заметил Ковтенко. – Давайте лучше еще по единой выпьем.

Ковтенко и Бриль допили бутылку водки и принялись за вино.

– Нужно помочь, Виталию, – объявил Ковтенко, – а то он с таким темпом оставит ценный продукт какому-нибудь бродяге. И отмалчивается при этом. А в тихом болоте черти водятся. Небось уже присмотрел себе программисточку. Есть, есть там у него персики в самом соку…

– Меня вполне устраивает семейная жизнь, – счел нужным ответить Виталий.

– Семейная жизнь одно, а личная другое! Ты только не признавайся в женском коллективе, что верен жене. Уважать перестанут!

– Так я же нанимался техническим руководителем, а не быком производителем в колхозное стадо, – отшутился Виталий.

– Глубоко ошибочное мнение, – продолжил тему Ковтенко. – Человек – животное стадное, а женщина человек не вполне, признает только авторитет сильного самца.

– За такие слова, Петр Федосеевич, феминистки бы тебя распяли, – заметил Виталий.