ИВЦ: жаркое лето 81-го

Дан Виктор

– Я не ослышался, ей повысили оклад при переводе?

– Да, на пять рублей. Максимальный оклад начальника бюро сто восемьдесят, она получила сто семьдесят пять.

– Все понял. Иди работать. Да, кстати, я искал сначала Анатолия Петровича, но не нашел. Ты всегда так допоздна работаешь?

– По вечерам программирую как рядовой программист, в том числе из-за таких руководителей как Корниенко.

– Но ты же рвался на ИВЦ, верно? – с улыбкой произнес Бондаренко.

– Да, я не жалуюсь. Как говорят, за что боролся – на то и напоролся.

–

Опять годовой план завалите?

– Надеюсь, нет. До декабря еще далеко.

– Желаю успехов!

– Спасибо!

До декабря Давиденко собственноручно запрограммировал и сдал в эксплуатацию шесть задач из двадцати трех, созданных его подразделениями до конца того года: ведение справочников стандартных изделий, покупных изделий, площадей покрытия деталей, норм расхода основных и вспомогательных материалов, а также справочников материалов в специфицированной и групповой номенклатуре.

Запустив механизм планирования и контроля работ, Виталий получил много свободного времени в течение рабочего дня и после, которое он использовал для программирования, так как программистов не хватало. Ему не требовалось детальное техническое задание. Он выбрал задачи с нетривиальными требованиями. Справочники необходимо было сдавать в отдел стандартизации в виде документов специального формата и поддерживать их корректировку листами в соответствии с нормами ЕСКД, чтобы документы могли использовать конструкторы и технологи при создании конструкторской и технологической документации.

Впервые с начала создания ИВЦ был выполнен годовой план.

Но тогда во время беседы с директором до конца года и завершения «войны» с Корниенко было еще далеко.

На следующей неделе Давиденко пригласил к себе заместитель директора по режиму. Виталий недоумевал, с чего бы это. Опять кто-нибудь из его подчиненных наговорил лишнее по городскому телефону. Специальная служба записывала все разговоры с городом, а затем прослушивала.

Однако вопрос был другой. Зам по режиму представил Виталию массивного молодого парня, поигрывающего связкой ключей:

– Наш куратор из областного Управления КГБ. Хочет побеседовать. Оставляю вас, чтобы не мешать.

Куратор с богатырской внешностью протянул на удивление вялую руку и предложил сесть на стул напротив.

– К нам поступило заявление, в котором вы обвиняетесь в дискредитации СССР и превознесении успехов США на занятиях в школе ИТР, которую вы ведете. Знаете, очень эмоциональное заявление, типичные преувеличения и эпитеты, характерные для женщин. Вы, вероятно, догадываетесь, кто бы это мог быть.

– В моей группе по изучению экономической политики партии много женщин.

– Кому-то из них вы здорово насолили.

Его кружок посещала Корниенко, однако Виталий не назвал ее.

– Не буду гадать, кто это и что такое крамольное я сказал.

– Вы говорили об отставании СССР от США.

– Так это давнишний лозунг партии: догнать и перегнать Америку.

– Вы говорили об увеличении

разрыва в экономическом и техническом развитии.

– Для занятий я использую исключительно материалы библиотеки парткома. При подготовке к съезду партии ЦК создал ряд комиссий из виднейших ученых для сравнения нашего уровня со штатами. С выводами комиссий можно познакомиться в читальном зале парткома, доступном для беспартийных. О неприятии нашей промышленностью научно-технических достижений говорится в отчетном докладе Брежнева на последнем съезде. О чем может говорить успех программы «Аполлон»?

– Все это так! Но нельзя же кричать об этом на улице.

– Не согласен с вами, что школу ИТР партийного комитета оборонного предприятия за забором с контрольно-следовой полосой и видео наблюдением можно сравнить с улицей.

– Возможно, я неточно выразился, но вы человек умный и должны понять, что я хотел сказать. Не скрою, я внимательно ознакомился с вашим личным делом и будет жаль, если такие заявления испортят вашу карьеру. Мой совет сводится к следующему: будьте впредь осторожны в своих высказываниях. Других вопросов и пожеланий у меня к вам нет. Вы свободны.

– До свидания.

– Лучше бы свиданий по данному поводу у нас больше не было. Желаю успехов!

– Спасибо!

* * *

Когда Бриль и Ковтенко приступили к работе после отпуска, их быстро ввели в курс произошедших событий добровольные информаторы.

– За счет чего удалось настолько сократить время на расчет зарплаты, – поинтересовался Бриль.

– Зенков применял не эффективный алгоритм сортировки.

– А называет себя лучшим программистом отдела.

– Машинный язык он знает лучше всех, это бесспорно, но для нас это решающего значения не имеет. Он сказал, что работает по вашему заданию.

– По этому поводу я и хотел бы поговорить с вами. У него оклад сто семьдесят. Требует сто восемьдесят, тогда обещает через два месяца завершить свою работу. Гарантирует сенсацию.

– В сенсации я сомневаюсь, судя по его знаниях технологии работы с большими объемами данных. О работе Кнута «Сортировки и поиск» он даже не слыхал.

– Предлагаете отказать?

– Нет, нет. Чем мы рискуем? Двадцатью рублями дополнительно. Вызовите его и подтвердите при мне, что принимаете его условия.

Так и произошло. Спустя два месяца Зенков был готов доложить о своих результатах на совещании у Бриля.

Собрались начальники бюро и ведущие специалисты. Зенков занял место у доски опираясь на легкий костыль. Одна нога у него была короче и на протезе, но протез не позволял перемещаться без костыля, так как короткая нога была недоразвита и не выдерживала половину веса тела. Борис заметно волновался, когда докладывал результаты своей работы.

Весь смысл его предложения сводился к исключению внешней, то есть ленточной сортировки из процесса обработки, и максимальному использованию оперативной памяти.