Июльская гроза
Шрифт:
– - Он не как ты, он сильный, -- сказал сестре Антошка.
У старика надулись жилы на шее, он сгорбился, дождь и пот обмывали его тело и лицо, но он шел привычно и терпеливо по грязи и по воде.
Дети молчали, ожидая, когда увидят свою избу в колхозе. Наташа боялась про себя, что, может быть, их двор уже сгорел от молнии. Старик из сбереженья сил тоже ничего не говорил, лишь однажды он прошептал про себя:
– - Спасибо -- град не пошел. Он бывает с голубиное
Дождь лился мелкими частыми каплями; грозы уже не было. И вскоре Наташа увидела сквозь дождь прясло крайнего двора своего колхоза; здесь жили Чумиковы. Она не знала, что колхоз их так близко, и улыбнулась от радости. Значит, все было цело и пожара нет, а то бы люди бежали на пожар. А может быть, их дом уже сгорел и потух, -- и Наташа опять загорюнилась.
Но вон ветла стоит, она растет около дома Наташи, она жива; вон соломенная крыша на ихней избе и труба с железным петушком... Наташа отвернула свое лицо от Антошки и осторожно вытерла его рукавом от дождя и слез.
Около отцовского двора Наташа спрыгнула на землю. Антошку же старик внес в кошелке за спиной в самые сени избы.
В горнице родителей Наташи, пережидая дождь, сидело много людей. Отец Наташи угощал их чаем с сеяным хлебом и наложил полную сахарницу колотого сахара. Здесь был председатель колхоза Егор Ефимович Проворотов, дедушка -муж бабушки, и незнакомый человек, неизвестно кто, ненужный кто-нибудь.
Мать Наташи раздела дочь и Антошку и дала им на смену сухую одежду, обещая, что больше никуда их в гости сроду не пустит. А старичок, выжав с себя немного воды в сенях, уже сидел за столом в горнице, пил чай и рассказывал, как было дело. Председатель колхоза Егор Ефимович его знал -старик из племхоза только что был у него нынче относительно быка.
– - Как же так!
– - сказал Егор Ефимович, говоря отцу Наташи.
– - На дворе гроза, ливень, буря была, а ты детей в Панютино послал?
– - Они ушли, еще вёдро было, -- тихо ответил отец.
– - А после вёдра враз буря нашла и гроза, -- говорил Егор Ефимович, -а ребятишки могли не успеть добежать до Панютина. Вишь ты как! А мы сидим здесь второй час, балакаем, а ты и не вспомнил про девчонку с мальчишкой ни разу.
– - Чего зря говорить!
– - с досадой ответил отец.
– - Не сталось с ними ничего, целыми пришли.
– - Да это-то хоть так!
– - согласился председатель и поглядел на Антошку с Наташей, которые теперь стояли у притолоки и глядели на гостей, -- им было сейчас опять хорошо жить.
– - И родной дед, старый долдон, -говорил председатель, -- знает, что к нему внук со внучкой в гости пошли, так он сам по
Дедушка Наташи молчал, и все другие люди тоже.
– - Я спозаранку сюда в кооператив явился, -- промолвил дедушка.
– Хотел крючок сазаний купить, и к вашему шорнику у меня дело было, мы с ним кумовья... А в нашей многолавке нет тебе никаких крючков -- вся рыба в реке цела живет, а мои снасти никуда стали. Думал в вашем кооперативе поживиться.
– - Дело прошлое, -- мирно произнес Егор Ефимович.
– - Дай-ка мне назад документ в племхоз, что я тебе давеча дал, -- и председатель протянул руку к отцу Наташи.
Отец несмело выдал председателю бумагу.
– - Гляди, Ефимыч, бык племенной, с ним надо уметь, -- сказал отец.
– Аль и быка теперь не доверяешь, что мои ребятишки намокли?
– - Пока нет, -- ответил председатель, -- не доверяю.
– - Так кто ж тебе погонит-то?
– - интересовался отец.
– - В колхозе, кроме меня, едва ли кто отвечать за такое дело возьмется...
– - А я вон с ним, может, слажусь, -- указал председатель на старичка из племхоза, хлебавшего чай внакладку.
– - Право твое, -- согласился отец.
– - Ишь ты -- какой бдительный! Иль заботу о малолетних кадрах почувствовал? Но бык -- дело одно, а девчонка с мальчишкой -- совсем другое.
– - Верно, -- произнес председатель, пряча документ к себе, прочитав его весь снова.
– - Ребятишки -- дело непокупное, а бык не то, быка и второй раз можно за деньги купить...
– - Ух ты, во, гляди-ко!
– - с радостью всей своей души сказал вдруг старичок из племхоза и, отодвинув блюдце, нечаянно бросил себе в рот еще кусочек сахару.
Он перестал пить чай и засмотрелся на председателя, рыжеватого крестьянина лет сорока пяти, медленно глядящего на свет серыми думающими глазами.
Наташе с Антошкой надоело слушать разговор, и они вышли на крыльцо.
Дождь еле-еле капал. Стало смирно и сумрачно кругом повсюду; листья деревьев и трав, уморившись, висели спящими до будущего утра. Лишь далеко-далеко, в чужих и темных полях, вспыхивали зарницы, точно это смежались глаза у усталой тучи.
– - Давай опять завтра к бабке в гости пойдем, -- сказал Антошка сестре.
– - Я не боюсь теперь. Я люблю грозу.
Наташа ничего не ответила брату. Ведь он еще маленький, измученный, и ругать его нельзя.
Мать отворила дверь и позвала своих детей есть. Она уже сварила для них картошку и полила ее сверху яйцами, а потом сметаной. Пусть дети растут и поправляются.