Июнь-декабрь сорок первого

Ортенберг Давид Иосифович

Уже глубокой ночью, дожидаясь сигнального экземпляра газеты, я не вытерпел - спустился в типографию поторопить печатников. Возвращаюсь обратно, с "сигналом" в руках, и неожиданно встречаюсь с Михаилом Голодным, медленно шагающим взад-вперед по полутемному коридору.

– Вы еще здесь?
– удивился я.
– Почему не спите?

Оказывается, он тоже дожидался первых оттисков газеты - не терпелось взглянуть на первое свое стихотворение о герое Отечественной войны. Я затащил поэта к себе, распорядился, чтобы принесли для него несколько экземпляров свежей газеты. Разговорились.

– Вы не забыли своего Железняка?
– спросил я.

– Нет, а что?
– с удивлением уставился на меня поэт.

Я обратил его внимание на небольшую

заметку, напечатанную в тот день. В ней сообщалось: "Стрелковый батальон капитана Рыбкина выдержал четырехчасовую артиллерийскую подготовку противника и отбил три атаки... В этом бою лейтенант Железняк заколол штыком семь фашистов".

Прочитал Голодный заметку и догадался, к чему я затеял этот разговор: нет ли, мол, желания написать о подвиге другого Железняка?

– Торопить на этот раз не будем, - пообещал я.

Вскоре Голодный принес нам свое стихотворение "Два Железняка". В очередной номер оно не попало - там уже были заверстаны стихи Кирсанова, а вот 9 июля было напечатано. Хочу воспроизвести эти строки здесь:

В степи под Херсоном В одной из атак Погиб в двадцать первом [1] Матрос Железняк. На мирном привале, В походе ночном, Мы песню с тобой Запевали о нем. Мы пели про бой, Про удар штыковой, Матрос Железняк Приходил, как живой. Врагам не давал он Пощады, матрос, И к нам свою славу Сквозь время донес. Былая пора, Словно буря, прошла, Иные герои, Иные дела. У Прута-реки Лейтенант Железняк Штыками встречает Удары атак. Шел трижды в атаку Его батальон ( Героя ль матроса Припомнил вдруг он?) Семь раз отбивался Штыком Железняк. Семь трупов оставил Разгромленный враг. Так, значит, то правда Герой не умрет, Он, смерть попирая, В народе живет. Живые за павших В атаку идут, И мертвые к славе Живого зовут.

1

Здесь, очевидно, ошибка поэта: А. Г. Железняков погиб 26 июля 1919 г.

После этого Михаил Голодный стал печататься в "Красной звезде" систематически. Были у него стихи сюжетные - например, "Баллада о лейтенанте Ульмане", были эпические - "Днепропетровск", были песенные. Одну из его песен - "Нет, никогда мы не будем рабами", сразу положенную на музыку композитором К. Листовым, - "Красная звезда" опубликовала вместе с нотами. В конце концов - смею думать, к обоюдному удовольствию - последовал мой приказ по редакции: "Голодного Михаила Семеновича зачислить корреспондентом "Красной звезды" с окладом в 1200 рублей в месяц".

* * *

Кроме уже названных выше "Красная звезда" опубликовала 9 июля еще два писательских материала: очерк Петра Павленко "Летный

день" - о боевых делах одного авиационного полка - и фельетон Ильи Эренбурга - "Бедные музыканты". Последний перекликался с репортажем о контрударах наших войск на реке Прут. Писатель едко высмеивал претензии румынских фашистов, обнародованные в их газетенке "Универсул": "Необходимо утвердить румынизм в международном плане. Румыния - колыбель арийской расы. Румыния не просто народ, это единственный народ, унаследовавший дух Римской империи".

Убийственна реплика Эренбурга: "Каково Гитлеру это читать!.."

* * *

Всего несколько дней назад Ставка Главного командования разослала за подписью генерала армии Г. К. Жукова телеграмму всем командующим фронтами. Краткую и категоричную:

"В боях за социалистическое Отечество против войск немецкого фашизма ряд лиц командного, начальствующего и младшего начальствующего и рядового состава - танкистов, артиллеристов, летчиков и других проявили исключительное мужество и отвагу. Срочно сделайте представление к награждению правительственной наградой в Ставку Главного командования на лиц, проявивших особые подвиги".

Первыми откликнулись авиаторы. В результате последовали два Указа Президиума Верховного Совета СССР.

Один - о присвоении звания Героя Советского Союза Здоровцеву, Жукову и Харитонову.

Другой - о награждении орденами еще восьмидесяти трех авиаторов.

А сегодня вот публикуются указы, отмечающие заслуги военных моряков. Двоим присвоено звание Героя и сорок пять человек награждены орденами Красного Знамени.

От этого, конечно, тревожные сводки Совинформбюро не становятся иными, но боль наших неудач в какой-то мере смягчается: массовое награждение советских воинов свидетельствует о массовом их героизме в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

10 июля

Жирным шрифтом напечатана заметка о редкой удаче войсковых разведчиков под командованием младшего лейтенанта Мелащенко. Они получили приказ добыть "языка". Вернувшись, Мелащенко доложил:

– Задание выполнено и даже перевыполнено: вместо одного "языка" захватили двенадцать.

Вот другое сообщение, которое ныне, по прошествии десятков лет, кой-кому может показаться неправдоподобным. Возвращаясь из тыла на огневые позиции своей батареи, тракторист Федюнин обнаружил, что она окружена немецкими автоматчиками. Не задумываясь, он двинул свой "Комсомолец" на залегших фашистов, стал давить их тяжелыми гусеницами трактора. Трижды Федюнин был ранен, но продолжал отвлекать на себя противника, пока не подоспела подмога. На войне чего не случается!

Еще пример: лейтенант Слонов на одноместном истребителе вывез из вражеского тыла своего ведомого, сбитого в воздушном бою.

В иное время такие случаи назвали бы сенсационными. Но тогда никто из нас не употреблял этого слова. Какая уж тут "сенсация", когда льется кровь, гибнут люди?

Тогда в ходу было иное понятие - "будни войны". Потому, наверное, и в газете многие ярчайшие героические подвиги подаются подчас слишком уж буднично.

Впрочем, не только поэтому.

Вспоминаю, что на Халхин-Голе, когда мы узнали о подвиге Сергея Грицевца, первым получившего вторую звезду Героя Советского Союза, к нему помчались сразу три писателя - Лев Славин, Борис Лапин и Захар Хацревин. Теперь таких возможностей нет - другие масштабы войны. О Слонове, повторившем подвиг Грицевца в более сложных условиях, - всего десяток строк.

В Отечественную войну, особенно в начальный ее период, отличавшийся переменчивостью обстановки на фронтах, трудно, а порой и вовсе невозможно было угнаться за событиями. Они наплывали, наслаивались одно на другое. И притом все умножалось число героев. Чтобы хоть как-то скрасить скупую информацию о них, мы все чаще прибегали к помощи поэтов. Каковы бы ни были стихи, одни - лучше, другие - хуже, их эмоциональное воздействие на сердца и души фронтовика неоценимо.