Из архивов тайного суда
Шрифт:
– Позвольте вашу сумочку, мадмуазель.
Она прижала ридикюльчик к груди:
– Нет, нет!.. Совершенно не понимаю!..
Его высокопревосходительство тоже возмутила моя выходка.
– Как вы можете, штабс-капитан! – чувствуя себя все еще храбрым Роландом, воскликнул он. – Что еще за такой синематограф?! Мадмуазель и так настрадалась! Извольте объясниться, штабс-капитан!
– Сейчас будут и объяснение, – сказал я, с этими словами сам выхватил у нее из рук ридикюль и вытряхнул из него на стол маленький двуствольный
– Ну и что такого? – пожал плечами мон женераль. – Уж в такие времена!.. Иное дело, что оружие-то не больно способное…
– Да, да, – кивнул я, – но не в этом дело. – И снова обратился к Жюли: – А теперь, сударыня, прошу вас, снимите перчатки. Или хотя бы одну, вон ту, правую.
– Ах, нет, нет… – прошептала она, а генерал даже с места подскочил:
– Что еще за такие причуды?!
– И тем не менее, сударыня… – потребовал я.
Видимо, действие морфина не позволило ей долго сопротивляться. Со слезами на глазах она сорвала с правой руки перчатку, и тут стало видно, что фаланга ее мизинца хоть и телесного цвета, но искусно сделана из гуттаперчи. Фалангу эту она тоже сняла, и обнаружилось, что пальчик у был некогда обрублен каким-то острым предметом.
– Вы этого хотели?.. – вспыхнула она. – Ну нате, любуйтесь!
Генерал же повторил:
– Да, да, стыдно, стыдно-с, штабс-капитан!.. А вы, мое дитя, не горюйте, у всех бывают свои несчастья. – Он укоризненно взглянул на меня: – Эх, штабс-капитан, штабс-капитан… Вовсе не обязательно было демонстрировать… Вы с вашим весьма глупым, пардон, любопытством… М-да, это совершенно не комильфо…
Жюли же тем временем снова насадила на мизинец свою фалангу и надела перчатку.
– Дело вовсе не в рядовом любопытстве, мон женераль, – ответствовал я. – Просто, уж коли нас свела судьба, хотелось в точности знать, кто наша прелестная попутчица и в чем причина ее путешествия.
– И что, много узнали?
– Узнал. – Я обратился к девушке: – Ведь полное ваше имя – Юлия Николаевна Каминская, и батюшка ваш вовсе не полковник, а покойный, злодейски убитый действительный статский советник Николай Ионович Каминский, не так ли, мадмуазель?
– Откуда вы?.. Впрочем, да, вы правы… – тихо прошептала она.
Генерал закатил глаза, что-то припоминая, и наконец воскликнул:
– О Боже! Семейство Каминских! Черный Аспид, московская резня!.. Я как-то читал, было такое дело… Бедное, бедное, бедное дитя!..
– И вот теперь, когда мы это выяснили, – сказал я, – примите, мадмуазель, за все, что я себе позволил, мои самые искренние…
Она склонила головку:
– Прощаю, господин штабс-капитан.
– В таком случае, сударыня, позвольте еще один вопрос. Уж не погоня ли за Черным Аспидом заставила вас отправиться в столь опасный путь?
Кивок был ответом с ее стороны. Генерал же вскричал:
– А
– Не горячитесь, мон женераль, – остановил я его, – ведь наша спутница пока что не знает этого Аспида в лицо, не так ли, Юлия Николаевна?
– Не знаю… – снова кивнула она. – О всегда являлся передо мной в черной маске.
– Печально!.. – Генерал снова присел, вид у него был удрученный: злобные мавры пока ускользали от храброго Роланда.
– В лицо я видела только двоих… – прибавила девушка. – Тех, которых потом…
– Ну да, – сказал я, – блондина и брюнета, тех, от которых Аспид сразу избавился. Ну да они нам без надобности, их уже черти на том свете жарят.
– Но вот голос… – произнесла она.
– Вы смогли бы опознать его по голосу?! – хоть этой малости обрадовался я.
– Пожалуй… Хотя не уверена… Мне даже показалось, что здесь, в поезде…
– Что?! – храбрый Роланд сова вскочил. – Вы слышали его?! Где, на крыше!
– Нет, нет, – поспешно сказала она, – мне наверняка померещилось. С тех пор он мне везде мерещится вот уже третий год.
Генерал присел:
– М-да, понимаю, понимаю, дитя… Но откуда в вас такая уверенность, что он где-то здесь?
Тут я позволил себе вмешаться:
– Юлия Николаевна, как и я, лишь рассудила логически. О случившемся в Одессе кошмаре она узнала из газет. Оттуда же узнала, что этот Аспид приговорен одесскими бандитами, стало быть, ему надо спешно бежать, а единственная действующая дорога сейчас из Одессы на Санкт-Петербург, верно я говорю, мадмуазель?
Она кивком подтвердила мою правоту.
– И ей, вероятно, хочется непременно покарать его собственной рукой…
Ответом снова был кивок.
– Bravo! – воскликнул мон женераль. – У вас поистине героическое сердце!
Я спросил:
– А это оружие вы, вероятно, купили себе на одесском Привозе?
– Да… Я в самом деле гостила в Одессе у подруги по швейцарскому колледжу, и тут вдруг прочитала в газете… Надо было срочно…
– Вот только оружие вы себе купили – дрянь, – сказал я. С этими словами своевольно раскрыл снова ее ридикюль, извлек ее пистолетик, проверил, заряжен ли он, после чего, направив ствол в открытое окно, нажал на спусковой крючок.
Выстрела, как я того и ожидал, не последовало, и я своевольно вышвырнул пистолетик в то же самое оно.
– Что вы сделали, сударь?! – возмутилась она.
– Всего лишь избавил вас от возможного фиаско и от прочих неприятностей.
– Я за него заплатила шесть рублей!
– Не велика потеря, радоваться надо, что всего-то на шесть рублей вас надули, могли бы и на больше, Одесса, как-никак. – И пояснил: – Ваш пистолетик – не стреляющий, бойки у него спилили.
– Но – зачем?!