Из багажника с любовью
Шрифт:
— Не уверен, что делаю все правильно.
На самом деле он точно знал, что делает все правильно, но ему было легче себя обманывать.
— Хочешь, я попробую?
— Нет, я разобрался.
Он поднял одно веко. Глаз безжизненно уставился на него. Он поднял другое. Барри не был врачом, но было очевидно, что Дана умерла.
— Блядь, — тихо проговорил он.
Пит закрыл лицо руками и заплакал.
— Черт, — произнес Тревор. — Это жестко.
— Она этого не заслужила, — сказал Барри.
— Никто этого не заслужил, — сказал Тревор.
Барри стер слезу. Он надеялся, что сожалел именно о Дане, хотя, если честно, это могло быть из-за того, что смерть Даны была подтверждением их приближения к собственной кончине.
Ванесса подняла телефон Барри.
— Сэр? Здрасьте. Я понимаю, что у вас все еще сложная ситуация. Я просто хотела сказать, что нас теперь всего четверо.
6
— Думаешь, после всего этого они будут продавать еду? — спросил Барри.
— Надеюсь, нет, — ответил Тревор.
Он стоял, согнувшись и обхватив себя руками, и его было тяжело расслышать.
— Я не о замороженной пище с кровью и мозгами на ней. Это они явно не выложат покупателям. Я о еде, до которой не дотронулись. Технически с ней все в порядке. Зачем выкидывать отличную корейку только из-за того, что несколько людей умерло в морозилке?
— Она может оказаться набитой призраками.
— Дело говоришь. Может, они дадут скидку, как при продаже домов, где было совершено несколько убийств. Думаю, это лучший вариант. У магазина будет очень плохая репутация из-за этого инцидента, так что на самом деле они не смогут себе позволить разбрасываться запасами.
— Нам стоило бы спереть это дерьмо, — сказал Тревор. — Продали бы его на eBay. Настоящая корейка из убийственной морозилки. Сертификат подлинности прилагается.
— Вот это уже другой разговор, — сказал Барри. — Мы с тобой откроем свой бизнес.
— Как назовем его?
— Не знаю. Я слишком замерз, чтобы ясно мыслить.
— Вы двое закончили? — спросила Ванесса.
— Не-а. Я могу либо болтать, как идиот, либо тихо сходить с ума. Выбор за тобой.
— Думаю, лучше выбрать «тихо сходить с ума».
— Очень жаль.
Барри подул себе на руки, хоть пользы от этого и не было. Ему хотелось, чтобы труп Даны не лежал на том месте, куда Барри постоянно неосознанно направлял взгляд, но, даже если бы она была худенькой, никто уже не был в состоянии поднимать мертвые тела на стеллажи.
— Я сойду с ума, если продолжу слушать вас, — сказала Ванесса. — Так что дело в любом случае закончится сумасшествием.
— Ты тут единственный оставшийся здоровым взрослый, — заметил Барри. — Мы не можем позволить тебе спятить. Наверное, мы помолчим.
— Спасибо. Боже, мне нужно выбраться отсюда. Не хочу, чтобы кто-то еще умер, но, клянусь, если они ничего не предпримут в ближайшее время, нам придется открыть эту дверь — и будь что будет.
— Я уже тоже склоняюсь к этому, — сказал Тревор. — Мои
— Я в норме, — солгал Барри.
Он с трудом держал глаза открытыми. Мысль просто свернуться клубочком и заснуть казалась такой привлекательной, но он знал, что если сделает это, то уже не проснется. Его пугало, что, если так и будет продолжаться, мысль не просыпаться будет казаться не такой уж и плохой.
— Ты врешь.
— Угу.
— Печальная перспективка.
— Ага, — сказал Барри. — Хорошо бы этот психопат дошел до ручки и просто вломился сюда.
— Жаль, что мы не можем использовать его дружка в качестве козыря.
Они с минуту посидели, пока Барри это обдумывал.
— А мы уверены, что не можем? — спросил он.
— Думаешь, ему может понадобиться его рука в качестве сувенира?
— Мы размышляем с тех позиций, что раз никто из них не собирался выбраться отсюда живым, то использовать Чада в качестве заложника бессмысленно. Это все еще так? С чего мы взяли, что не можем предложить одного из них Гэри?
— Ну, для начала — потому что оба мертвы.
— Верно. — Барри указал на Итана. — От этого осталось месиво. За живого никак не сойдет. Но не уверен, что это не прокатит с Чадом.
— Мне кажется, ты только что добрался до уровня «тихо сходить с ума». Правда, не так уж и тихо.
Барри медленно подошел к телу Чада, опираясь на стеллаж, чтобы не упасть.
— Он, конечно, выглядит мертвым. Но, может, на картинке он не будет смотреться таким уж мертвым?
— Будет.
— Ванесса, у тебя есть какая-нибудь косметика в сумочке?
— Ага, но ничего такого, чем можно замерзшее мертвое тело превратить в нормальное.
— Но допустим, мы положим его на пол и прислоним к стеллажу. Я сяду возле него, положу руку ему на шею и приставлю нож к горлу. Фотку мы сделаем с другой стороны морозилки. Не надо, чтобы он выглядел как с обложки «Эсквайра»; нужно, чтобы он смотрелся не таким мертвым. Сможешь так сделать?
— Не знаю. Наверное.
— Что нам терять?
— Нечего.
Барри повернулся к Питу.
— Пит, ты был очень смелым во время всей этой передряги, и я прошу тебя быть еще смелее. Как думаешь, сможешь помочь Ванессе снять плохого дядю со стеллажа?
— Это бред, — сказал Тревор.
— Я тоже помогу. Уверен, что втроем мы его снимем. Ты как, готов, Пит?
Пит кивнул.
Снимать тело Чада со стеллажа было делом геморройным, и усилия определенно разбередили ножевое ранение Барри. Как только Чада усадили у стеллажа, показалось невозможным выдать его за живого… но если Гэри и увидит фотографию, то на крошечном экранчике мобильника. Тут не надо было накладывать грим уровня Голливуда. Он даже не должен соответствовать стандартам дешевого фильма категории Б. Нужно было всего лишь одурачить отчаявшегося и, возможно, душевнобольного мужчину, который поглядывал в телефон, держа мясницкий топор у шеи беременной женщины. Они могли это сделать.