Из блокады
Шрифт:
– Надо бы с людьми поработать, - сказал Ренат.
– Люди, они такие, от них благодарности не дождёшься. Немного придут в себя, и начнут болтать всякое...
– Пусть брешут, - отмахнулся Клыков.
– А мы в ответ расскажем, как Олег бился с гигантской многоножкой. Шагов сорок, говоришь, в ней было?
– Двадцать, - сказал я, - уж точно, не больше тридцати.
– Я и говорю, пятьдесят. А у него в руке дубинка.
– Автомат.
– Даже дубины не было. Герой!
– Ладно, - попытался вяло
– А что видели-то?
– улыбнулся Клыков.
– Мы, если хочешь знать, от страха обалдели! Лично я клешню, которую ты притащил, видел. Большущая! Люди ещё и не такое наплетут: приврут и разукрасят. А через год и сами запутаются, где правда, а где россказни.
– Именно, - добавил Степан.
– Так получилось, что мы победили. Значит, какую захотим, такую и сочиним историю. Как скажем, так и было. Ты лучше не сомневайся, а подумай, с чего начнёшь?
Откуда мне знать, с чего начинать? Разному Архип учил. Про зверей, козявок, и всякие экосистемы рассказывал, а что делать с Посёлком, как обращаться с людьми - этому не обучал! Всё-таки сволочи вы, ребята. Перевели стрелки. Сами в загул на радостях уйдёте, а мне, значит, разгребать.
Люди начали потихоньку расходиться. Много всякого случилось, сейчас опять меняется власть. К добру ли, к худу ли - непонятно, но лучше держаться от этого процесса на расстоянии. Те, кто поглупее, да полюбопытнее, ждали: не произойдёт ли ещё чего-то? А мне приключений хватило, обожрался я приключениями, аж наружу лезут.
– Ну, что, - весело сказал Захар, - раз уж мы победили, отметим это дело!
– Во-во, зря везли, что ли?
– поддержал начинание Партизан, и пошла бутылка коньяка по кругу.
– Значит, быть добру!
– провозгласил Ренат. Сделав несколько жадных глотков, он шумно занюхал рукавом и протянул выпивку Захару.
– На, хлебни. Чтобы, значит, добро чаще побеждало. Добро, оно такое, оно завсегда победит, если у него есть ножик, а лучше автомат, а ещё лучше - броневик.
– Вы уверены?
– спросил я.
– Что-то, в последнее время, я перестал различать. И добро, и зло - всё какое-то похожее. Пойди-ка, разберись, где что.
Захар хлебнул, а потом объяснил:
– На самом деле это совсем просто. Смотри, вот мы, все из себя славные. А вон они, - Захар кивнул на лежащего кверху пузом Пасюка, - мерзкие и грязные! Чего же тебе ещё-то? Мы и есть добро. Раз ты с нами, значит, ты за добро. Ты же с нами?
Я посмотрел на их почти серьёзные лица, и понял, что сейчас лучше быть с ними. Потому что... ну, не с мёртвым же Пасюком мне быть, правда?
– Конечно, я за добро, - подтвердил я, и в награду получил от Захара бутылку.
– Это правильно, - кивнул Степан.
– Так и думай. А если начнёшь сомневаться, и вопросы дурацкие в голову полезут, ты лучше отойди в сторонку,
– Я не сомневаюсь, и вопросы у меня не дурацкие. Ты про них скажи, - я кивнул на поредевшую толпу, - они понимают, что победило добро?
– Они-то?
– Степан взял у меня бутылку, - они догадываются. Некоторые. А тем, до кого не дошло, мы объясним.
Мрачновато выглядят граждане, радости по поводу очередной неизбежной победы добра не наблюдается. Едва приспособились к новым порядкам, и снова надо приспосабливаться. Непонятно, чего ждать, но вряд ли будет лучше: отвыкли люди от хорошего.
Ренат поспешил внедрить добро в массы. Засунув руки в карманы, он вальяжной походкой вышагивает вдоль неровной шеренги барачников. Ренат громко считает, и каждый десятый угрюмо выходит из строя. Набирается похоронная команда. Сейчас невезунчики пойдут рыть могилы, и каждый будет думать - не для себя ли копает? Не обижайтесь, вы же знали, что за всё надо платить! Надеялись, что для вас бесплатно?
И лица дружинников тоже не светятся от радости. Усталость на них, облегчение, и, может, недоумение. Всё, что угодно, а радости нет!
– Ладно, - неуверенно согласился я, - не знаю, какой из меня командир, но попробую. Только, чур, без обид. Если не получится...
– Получится, обязательно получится, - бодро сказал Клыков.
– Это ж кретином надо быть, чтобы не получилось. У тебя мои хлопцы, захаровы менты, и полный эшелон оружия. Чего ж тебе ещё?
И я понял - должно получиться, потому что это не я взял власть, это они дали её мне. Значит, она не моя, а их, захотят и быстро всё переиграют. Меня и не спросят.
– Ладно, победители, - сказал Захар, - Ещё по глоточку, и пойдём творить историю.
– Отставить, - приказал я, - никаких больше "по глоточку". Значит, слушайте сюда: Захар, собирай наших парней, организуй патрулирование. Да, не забудь хорошенько вооружиться. Мало ли чего; народ нынче взбудораженный. Только сам-то людей не задирай...
Тут я осёкся. Кого учу? Я учу человека, который в сто раз лучше меня знает, как и что ему делать. Они все лучше меня знают свою работу. Но я продолжил:
– Всё, как обычно, Захар. А ты, Клыков, займись оградой. Бери тех, кто посвежее, нужно организовать дежурство. Понимаю, люди устали, но надо... Партизан, вместе с Савкой дуйте на броневике в Нерлей. Всех, кто там остался, везите сюда. А потом, но только потом, если будут силы и желание, погуляете. Надо бы ещё на выселки сходить, посмотреть, может барачники, которых увёл Клещ, живы. Ладно, сам он завтра этим и займётся. Ах, да, ещё Леший! Я вам говорил, что дядя Лёша живой? Правда-правда. Савка, не вздумай меня обнимать, поломаешь! В общем, катитесь вы к чёрту, а мне надо поспать. И чтоб до утра не будили. Понятно?