Из чего созданы сны
Шрифт:
— А через час выйдет «Гамбургер Абендблатт», так этт анонс ище и там. Вальта, ты приехал как раз вовремя. Мой нос чует, что все решится сёдня ночью, а мой нос меня ище никогда не обманывал!
— Что решится? — недоуменно спросил я. — Что вообще все это значит? И что еще за мать маленького Карела? Ее, похоже, давно уже нет в Германии — сколько ведомств искали ее понапрасну?!
— А в этом самый смак, — расцвел Макс.
— Не понимаю!
Днем раньше мне позвонила Тутти. Берти как раз был у меня, как частенько в последнее время, и редактировал мою сырую еще рукопись, содержавшую уже больше трехсот страниц.
— В чем дело, Тутти? — спросил я.
— Только что звонил Макс
— Макс в Гамбурге?
— Ага. Его кореши там пару дней назад попросили его приехать и кой в чем помочь. У них там проблемы, понимаешь, Вальта? А Макс же — голова, что, не?
— Что за проблемы?
— Чтотт с убийцей, — вздохнула Тутти. — Они уже все на рогах стоят. Макс говорит, ты обязательно должен приехать. У него есть идея. Поедешь?
— Разумеется, — заволновался я. — Конечно, Тутти! Черт подери твоего Макса!
— Да, моего козлика… — В ее голосе послышались романтические нотки. — Он настоящее золотко. Так что любой бабе, которая попробует увести у меня Макса, я порву брюхо. Он же любит меня, как и я его. Ах, Вальта, я так щаслива! Как раз перед тем, как слинять в Гамбург, он доказал мне свою любовь.
— И как же?
— Ну, у меня ж моя канарейка, мой Гансик, помнишь, не? Я ушла в магазин — Макс просил кой-чего купить — и оставила балконную дверь в нашей комнате приоткрытой, чтобы у Гансика был свежий воздух. Тут-то все и случилось.
— Что, Тутти?
— Ну, балкон ж идет вокруг всего дома. Так что приходит Макс домой, и что он видит?!
— Что?
— Жирного черного котяру! Небось залез через балконы. Сидит этт падаль перед клеткой с Гансиком и то и дело сует свои лапы через прутья, ну, знаешь, как коты этт делают? Бедную птичку от страха чуть удар не хватил. Ну вот, Макс увидел этт скотину, заорал — и молнией на него! И могу те сказать, Вальта, этт котяра, этт падаль до смерти перепугался и как сиганет вниз с балкона, прямо на улицу! Мы-то всего на втором этаже живем. Вот так Макс спас жизнь моему Гансику. Ну, этт не чудо?! Гансику, которого он всегда так обкладывал! Знаешь, Вальта, тогда я и поняла, что то, что у Макса ко мне, — этт настоящая большая любовь…
Такой вот телефонный разговор. Я сказал Берти, что должен уехать, сказал, куда, и он ответил, что пока меня не будет, поработает над рукописью — у него как раз есть время. Ключ ему дал Хэм.
И вот я сижу в Гамбурге, читаю объявление и не понимаю ничего.
— И почему это самый смак в том, что матери мальчика, по всей видимости, нет? Кто же тогда заплатит вознаграждение, если эта женщина и вправду проявится и выложит все?
— Ну мы же, — ответила Бэби Блю. На ней было миниплатье, а сверху норка, хотя в помещении было тепло. Папаша Конкон был одет в свою белую клозетную униформу.
— Откуда у вас двадцать тысяч марок?
— Пожертвования, — сказал старик Конкон.
— Пожертвования? От кого?
— Ото всех, — вмешалась Бэби Блю со своим швабским акцентом. — «Интим-бар», «Лолита», «Какаду», «Эльдорадо», «Лидо», «Шоу-ранчо»…
Она бы перечисляла и дальше, если бы не вмешался Макс и не разъяснил мне все окончательно. Приятели, сутенеры, вызвали его в этот ганзейский город, чтобы он пришел им в трудный час на помощь. На Сан-Паули обрушилась беда. Полицейские с Давидсвахе под руководством комиссара Сиверса ночь за ночью беспрерывно и немилосердно прочесывали весь квартал развлечений. Они появлялись и в «Центре эротики», и во «Дворце Амура», и во всех заведениях со стриптизом, в пансионах и в номерах. Они проводили облавы, заставляли перепуганных отцов семейств предъявлять документы и переписывали их фамилии. Проститутки были в таком же отчаянии, как и их коллеги
— Не пощадили ни одного порно-кинотеатра. Это уж слишком! С девяти утра до полуночи! У них был один настоящий хит — «Девочка эпохи ампира». Были вынуждены снять. Во время сеанса по меньшей мере дважды зажигали свет, и полипы проходили по залу и проверяли у всех документы. Ну и в конце концов никто не хотел идти на «эпоху ампира». А теперь вообще «временно» закрыли.
— Если так пойдет и дальше, — вклинился папаша Конкон, — мы все закроемся. — На левом рукаве его клозетной униформы красовалась черная траурная лента.
— Облавы в «Секс-шопе», в «Шпиль-казино», в «Стрип-центре». Ну кто это выдержит! Мы уже все дошли до ручки. Каждый вечер, как только я вставляю себе скипетр, жду, что кто-то заорет: «Стой! Кончай! Свет! Документы!» — пожаловалась Бэби Блю.
— Скоро все вылетим в трубу, — добавил папаша Конкон. — Тысячные потери! Товарооборот упал на шестьдесят процентов! Это катастрофа!
Я подумал о нашей ночной встрече в здании вокзала с этим странным комиссаром Сиверсом из отдела убийств и о том, что он тогда сказал мне. По его словам выходило, что молодой Конкон и малыш Карел были убиты одним и тем же человеком, и он знал, как его найти. Вот, значит, каким был его план: так перетряхнуть весь Сан-Паули, чтобы все, что здесь трудилось и зарабатывало, объединилось чисто из инстинкта самосохранения и устроило охоту на убийцу. Хороший план. И действенный, как оказалось. Да, но он уже был у комиссара задолго до того, как фройляйн Луиза сказала мне в больничной палате в Бремене, что теперь ее друзья «избавят» убийцу. А сейчас комиссар просто привел этот план в действие. Но тут мне пришло в голову другое ее высказывание по сходному поводу. Помнится, я ее спросил: «Значит, ваши друзья начали действовать еще до того, как вы подвигли их на это?» На что она мне ответила: «По земным понятиям, да. А на самом деле, конечно, после этого. Потому что во Вселенной нет ничего нелогичного». И она изложила мне, что во Вселенной, в другом, настоящем мире, и самого понятия времени в нашем убогом смысле, этого тупого хронологического хода событий не существует. Начало есть конец, а конец — начало.
У меня перехватило дыхание, потому что совершенно неожиданно я осознал, что на самом деле уже считаю этого комиссара Сиверса одним из друзей фройляйн Луизы, студентом, как она мне с улыбкой поведала, когда я рассказал ей о своей встрече с комиссаром…
А план Сиверса разворачивался!
— Мы вынуждены были объединиться, — говорила Бэби Блю. — Надо найти убийцу. Вы, господин Роланд, говорите, что матери этого Карела, похоже, нет в Германии. Но известно ли это убийце? Нет.
— А может, да, — сказал папаша Конкон. — Но это без разницы. Главное, убийца читает все эти объявления…
— И думает, что это или по правде объявления матери, или какая-то приманка. В любом случае он должен сейчас дрожать, что та женщина, что была с ними в Нойроде, тоже читает эти объявления и погонится за бешеными деньгами… — подхватила Бэби Блю.
— И ответит на шифр. А такого он не может допустить. Это ведь ясно? — продолжил папаша Конкон.
Я кивнул.
— И поэтому мы сделали добровольные пожертвования — все, кого я уже назвал, и еще много-много других: «Сен-Тропез», «Инн-Сахара», «Шалый Шмель», «Стальная Паутина», «Эллис Элиот», секс-театр «Римемба», «Отель-клуб», «Дядюшка Хьюго» и даже закусочная «Колбаски Шредера». Все без исключения. И вот уже первый успех! — победно закончил папаша Конкон.