Из чего созданы сны
Шрифт:
— Час назад, — уточнила Бэби Блю.
— Что за успех?
— Она, хныча и трясясь от страха пришла к Бэби Блю, в ее квартиру, и умоляла о помощи, — гордо сообщил Макс.
— Кто?
— Тамара Скиннер, — сказал папаша Конкон.
— А кто такая Тамара Скиннер?
— Ну, одна девица, но девица особая, — пояснил он.
— Что значит «особая»?
— Ну этт ж та женщина, которую мы искали по объявлению, — удивился Макс моей несообразительности. — Этт она была за рулем второй машины там, в Нойроде!
— Черт
— Чё, дошло?! И Тамара все выложила Бэби Блю!
— Она не так уж хорошо меня знает, но больше у нее нет подруг, — заявила «сенсация из „Крэйзи Хоз“».
— Что она рассказала, Макс?
— Что в тот день, ну, в тот, когда все случилось в лагере, к ней ище утром пришел один такой смешной клиент. Он хотел от нее только чтоб она вела машину, ну, с младшим Конконом. Того она, конечно, знала. Чтоб они ехали в лагерь. И пообещал за этт две штуки бабок, и потом, точно, заплатил. Просто чтоб она отвезла туда Конкона и подождала у ворот, и потом назад с Конконом в Гамбург, с ним и ище с одной деушкой.
— Девушка, должно быть, Ирина.
— Истессна! Но тогда все пошло наперекосяк, так ить! Она уж так была рада, когда они с Конконом убрались оттуда, этт Тамара. А потом, когда его укокошили, до смерти перепугалась. Молилась день и ночь, чтоб ее оставили в покое и чтоб этого мужика, который ее ангажировал, больше в жизни не видать. И не видала. До сёдня. А теперь от страха не знает, куда деться. С сёдня она просто уверена, что он, конечно, снова появится и обязательно убьет ее. Как можно скорее. Из-за этого объявления. — Макс одарил меня лучезарной улыбкой. — Все идет как по маслу, не?
— Да, — сказал я, — как по маслу.
— После этого объявления, — ликовала Бэби Блю, — у убийцы минуты спокойной не будет! После этого объявления он будет трястись, что Тамара, под шифром, заявит в полицию или побежит к подружке — что она и сделала — и все расскажет. Что была в лагере, и как выглядел этот мужчина, который ее нанял, — тот, который был во второй машине и застрелил мальчика.
— Она сказала вам, как его зовут?
— Нет, этого она не знает. Но она мне его описала.
— Ну, и?..
— Высокий мужчина. Хорошо одет. Очень чисто говорит по-немецки. Синее пальто…
Во мне шевельнулись какие-то неясные воспоминания. Очень похоже описывала мне фройляйн Луиза украинского лакея из отеля «Париж», который заходил к Карлу Конкону.
— …Продолговатое лицо. Узкие губы. Черные волосы. Бакенбарды. Тамара говорит, что узнает его сразу.
— Молодчина, Макс! — сказал я ему.
— Ну, — гордо ответил тот. — Теперь снова будут говорить о Максовой голове, а то только о его «джонни»!
— Свои двадцать тысяч Тамара уже получила. Все как следует.
— И что дальше? — спросил я. — Женщина ведь действительно в смертельной опасности!
— Это ясно, — ответила Бэби Блю. — Тамара
— Само собой, за ней присматривают, — сказал Макс. — Ни на секунду глаз с нее не спускают. Ни мы, ни полицаи.
— Вы и полицию поставили в известность?
— Ну, — сказал папаша Конкон, — комиссара Сиверса и Давидсвахе. Тамаре, может, влепят штраф, — но не сильно, сказал комиссар. Там сейчас полицейские с Давидсвахе и от комиссара и наши люди тоже. Они смотрят за Тамарой и ждут, что этот малый появится… а он точно появится!
— А что за ваши люди? — спросил я.
— А-а, знаете, — ответил папаша Конкон, — целая интернациональная бригада.
— Интернациональная бригада?
— А чё ты хочешь, Вальта! — вклинился Макс.
— Два бармена, — начала перечислять Бэби Блю. — Один из них француз, другой американец, остался здесь после войны.
— Трое вышибал, — подхватил папаша Конкон. — Нам нужны крепкие парни. Немец, поляк и голландец.
— Потом Панас Мырный, — продолжала Бэби Блю. — Лакей из отеля «Париж», украинец. Пожилой человек. Он сам настоял, что тоже будет участвовать. Давно уже прячется у дома, где живет Тамара, следит за входом.
— Кто там ище? А, да. Один хозяин заведения собственной персоной. Тяжеловес. Был борцом на ринге. Он этого типа в пюре размажет, говорю тебе. Здешний, гамбуржец.
— То бишь, немец.
— Ясна дела, немец, — подтвердил Макс. — Разумное заключение, ха!
— И русский у нас тоже есть, — сказала Бэби Блю. — Механик с заправки, тут неподалеку. Тамара и он жутко втюрились друг в друга. Уж несколько недель, как знакомы.
— А русский как здесь оказался? — Я не переставал думать о фройляйн Луизе.
— Он сын советского офицера, который во время войны снюхался с немцами. В сорок пятом сбежал с маленьким сыном в Западную Германию, здесь и остался. И умер здесь. Сына зовут Сергей. Он сейчас засел в квартире у Тамары.
— А остальные кто где — на крышах, в коридорах, в разных местах на Ханс-Альберс-плац, — добавил Конкон.
— Потом еще Юрий, — продолжала перечислять Бэби Блю.
— А кто такой Юрий?
— Мой сладенький. Уже четыре месяца здесь. Сбежал из Брно. Мы живем вместе. Он тоже на стреме.
«И в заключение комиссар Сиверс, который привел все это в движение, тоже немец», — подумал я.
Одиннадцать мужчин, которые охраняют Тамару Скиннер, кроме полицейских и Макса. Одиннадцать человек тех же национальностей, что и мертвые друзья фройляйн Луизы…
17
— Если выживу, то на эти деньги арендую для Сергея заправку. У одного старика. Он давно хочет сдать ее в аренду и удалиться на покой. И сама стану порядочной, — шептала Тамара Скиннер.