Из чего созданы сны
Шрифт:
Мы сидели вчетвером за низким столом — торговец антиквариатом, портье, Ирина и я. На Кубицком все еще было тяжелое зимнее пальто поверх пижамы. Он бормотал что-то про себя по-польски — от волнения и страха, как я уже знал с первой нашей встречи. Андре Гарно был высоким поджарым мужчиной с короткими седыми волосами, торчавшими вверх, как густая щетка, с чувственным лицом и красивыми глазами под густыми бровями. И сам он выглядел в этом элегантном халате, как поместный дворянин, да и говорил так же…
— Ну,
— Да, именно так, — подтвердил маленький поляк.
— А чего вы так боитесь? — спросил я.
— Тех, наверху, — ответил Кубицкий.
— Слугу?
— Слугу и этого Михельсена.
— А почему вы боитесь?
— Господин Михельсен несколько… ну, скажем, странный господин, — объяснил француз. — И гости, которых он принимает, такие же странные.
— Иностранцы? — спросил я.
— В том числе, — ответил Гарно. — Но и очень много немцев. В любое время дня и ночи. У большинства есть ключ от дома. Там наверху иногда так орут, что слышно здесь, внизу, даже среди ночи.
— А что орут?
— Не знаю.
— Как это не знаете, если здесь внизу слышно?
— Они орут друг на друга на каком-то иностранном языке, господин Кубицкий и я не смогли определить на каком. Может быть, на нескольких языках.
— Уже и стреляли там, наверху, — добавил портье с жидким венком волос вокруг большой лысины и посмотрел на меня поверх толстых стекол очков.
— Когда?
— Пару раз. Однажды они потом кого-то унесли. Двое мужчин. Третьего тащили между собой. Его ноги тащились по полу. Засунули в машину и уехали.
— И вы не сообщили в полицию?
— Ну, конечно, — ответил Гарно. Он держал что-то в руке, похожее на серебряный штифт губной помады. Он им играл.
— И что?
— Нас допросили как свидетелей. Потом сотрудники пошли наверх. Пробыли наверху два часа. Снова спустились вниз, не сказали ни одного слова, исчезли и больше не появились.
— Этого же не может быть! — воскликнул я.
— Может, может, — сказал Гарно, выглядевший очень бледным. — Уж поверьте, бывает. А на следующий день был звонок господину Кубицкому. Если он еще раз вмешается в то, что происходит наверху, то познакомится с бетонной бочкой.
— С чем? — спросила Ирина.
— Бочка с бетоном. Звонивший подробно объяснил господину Кубицкому, что это такое. Его засунут в бочку, заполнят ее бетоном и бросят в Эльбу. Можете себе представить, как господин Кубицкий напуган. Вообще, такие звонки были еще пару раз. Да еще сегодня это происшествие с двумя машинами. Это же было чистое покушение на убийство!
— Вы в этом уверены? — спросил я.
— Абсолютно. — Гарно неожиданно схватился за грудь и застонал.
— Что случилось? — испуганно вскочила Ирина.
Гарно
— Астма, — объяснил Кубицкий шепотом. — У бедного господина астма. В такую бурю это еще хуже, чем обычно.
Это был баллончик с аэрозолем. С усилием вдыхая воздух, Гарно распылил содержимое баллончика в открытый рот. Лицо у него стало синюшного цвета, а тяжелое дыхание сопровождалось хриплым шумом. Мы сидели неподвижно. На улице бушевал ураган.
У меня в голове вращалась только одна мысль: «Астма. Мертвый французский друг фройляйн Луизы. Астма…»
— Вы не сможете ему помочь, — тихо сказал Кубицкий. — Нужно подождать, пока поможет лекарство.
Оно помогло быстро.
Через две или три минуты синюшная краска сошла с лица Гарно, хрип прекратился. Он опустил баллончик с аэрозолем.
— Извините, — сказал он. — Это действительно из-за этой ужасной бури. Тогда мокрота особенно легко обволакивает бронхи, не говоря уже о том, что они, конечно, судорожно сжимаются.
— То есть вы не можете нормально вдыхать, — сказал я.
— Нет, — отозвался Гарно. — Скорее перед таким приступом я не могу нормально выдыхать, понимаете? При выдохе в легких остается больше воздуха, чем обычно, и при следующем вдохе я получаю меньше свежего воздуха, чем требуется. Ладно, хватит об этом. Это же отвратительно. Pardon.[60] Я вижу, вы торопитесь. Давайте короче. Тот мужчина, которого вы ищете, Mademoiselle[61] и Monsieur[62] — ему примерно лет тридцать?
— Да, — ответила Ирина.
— Рост примерно метр восемьдесят?
— Да!
— Короткие светлые волосы. Очень коротко пострижены? Можно сказать, по-армейски?
— Да! Да! Да! — Ирина вскочила.
— Продолговатое лицо, выглядит очень крепким, смуглая кожа и шрам на подбородке?
— Это он! — вне себя закричала Ирина. — Это он, да! Это Ян Билка!
— Имени его мы не знаем, — сказал портье.
— Как это? Если он жил у Михельсена как квартирант или даже как гость, он должен был зарегистрироваться в полиции, — заявил я.
— Да, — подтвердил Кубицкий и закусил нижнюю губу.
— Так что же, Михельсен не давал вам никакого заявления на регистрацию?
— Нет, — ответил Кубицкий.
— И вы его не потребовали?
— Нет. Он мне сказал, что сам зарегистрировал своего друга в полиции.
— И вы с этим согласились?
— Да, — сказал Кубицкий и опустил голову.
— Он боялся, — объяснил Гарно. — После всего, что уже произошло там, наверху, у Михельсена… и потом ему же сказали, чтобы он не лез в дела Михельсена.