Из чего созданы сны
Шрифт:
— Ну, хорошо, — сказал я. И, обращаясь к Гарно: — Вы тоже знали мужчину, соответствующего этому описанию, который жил у Михельсена?
— Да, конечно. Я видел этого мужчину пару раз. Хотя он большей частью сидел в квартире Михельсена, — ответил Гарно.
— Так он там все-таки жил! — воскликнула Ирина.
— Конечно. Мы же это все время и говорим!
— С какого времени? — спросил я.
— С конца августа, — ответил портье. — Но только, я вас умоляю, не выдавайте, что узнали это от меня!
— Значит, слуга лгал.
— Разумеется. Этот господин… Как,
— Билка, — сказала Ирина и сжала руки. — Ян Билка!
— Этот господин Ян Билка жил у господина Михельсена с августа до сегодняшнего дня. Вместе они и покинули дом.
— Они… — Ирина не смогла договорить.
— Садитесь, — сказал я и силой усадил ее рядом с собой.
— Да, вместе покинули дом, — подтвердил Гарно. — Господин Кубицкий видел это, и я тоже это видел.
— Когда это было? — спросил я быстро. — До того, как машина сбила человека?
— После того, — ответил Гарно. Он снова начал дышать тяжелее и поднял баллончик с аэрозолем. Мы смотрели на него с беспокойством. Он покачал головой и улыбнулся. — Уже прошло. Действительно противно при этой погоде… После того, господин Роланд.
— Через сколько после того?
— О, через какое-то время, — сказал Гарно. — Там же еще сначала была полиция, так ведь?
— Они вышли из дома ровно в двадцать часов и четыре минуты, — сказал Кубицкий. — Я посмотрел на часы. — Он провел платком по лбу, вытирая выступивший от страха пот. — Тут подъехали три машины. И потом этот господин Михельсен и этот господин Ян Билка спустились на лифте. Оба с чемоданами, Михельсен с одним, Билка с двумя. Сели в среднюю машину. Людей на улице было мало, и я мог все хорошо видеть.
— Я тоже, — продолжил Гарно. — Вон из того окна. В машинах сидели мужчины.
— Сколько? — спросил я.
— Всех вместе девять, — ответил Гарно. — Они вышли из машин и стояли на улице, здесь и на другой стороне. Руки в карманах. Выглядело так, как будто они обеспечивали безопасность.
— Вы можете узнать этих мужчин?
— Нет. Просто мужчины. Пальто и шляпы. Все были в шляпах, — ответил Гарно. — Михельсен и этот господин Билка сели в среднюю машину, в черную. Она была довольно большая, похожа на легковой фургон. Полностью закрытая. Мне показалось, что там что-то нечисто, и я на всякий случай записал номер. — Он взял со столика клочок бумаги. — Вот, пожалуйста.
Я взял бумажку. Номер был такой: HH-DX 982.
— Это, конечно, правильный номер? — спросил я.
— Абсолютно точный. Машина стояла как раз под фонарем. Остальные машины стояли дальше, в тени. Когда оба мужчины сели, все три машины очень быстро уехали. Мужчины, которые приезжали, бросились к машинам и уехали вместе с ними.
— А слуга?
— Он по понедельникам после обеда действительно свободен, — сказал портье. — Повариха и уборщица тоже. И слуга действительно вернулся домой только поздно ночью. — Он стукнул себя по лбу. — Мы совсем забыли, господин Гарно! А эта молодая дама!
— Конечно, как глупо, — сказал торговец антиквариатом. — Михельсен и господин Билка приехали с этой молодой дамой.
— С какой молодой
— С блондинкой, очень симпатичной. Еще совсем молоденькой. Она поселилась в августе у Михельсена вместе с господином Билкой.
Я почувствовал, что рука Ирины в моей руке стала холодной как лед.
— Эта молодая дама тоже уехала? — пробормотала она.
— Конечно, тоже! Ну, как глупо, что мы о ней чуть не забыли. Просто мы оба так взволнованны, — объяснил Гарно.
— Кто была эта молодая дама? — спросил я. — Вы случайно не знаете ее имя?
— Нет, — ответил Гарно. — Имя не знаем.
— Но один раз я встретил Михельсена вместе с ней в прихожей, — сказал Кубицкий. — Я поздоровался, и он и она тоже поздоровались, и Михельсен пробормотал какое-то имя, я его не разобрал. А потом он сказал еще кое-что.
— Что? — спросила Ирина.
— Он сказал, что эта молодая дама — невеста его друга, который у него в гостях, — ответил Станислав Кубицкий.
15
— Не сердитесь, господин Роланд…
Я сидел, глядя прямо перед собой, там же, в задней части магазина деликатесов Книфалля — прошло только сорок два часа — и все еще ждал, что они позовут меня в издательство, чтобы сообщить, какого мнения эти проклятые бабы о моем новом продолжении.
Передо мной стояла Люси, лицо у нее горело. Было видно, что она собрала все свое мужество.
— Я знаю, что это не мое дело, но…
«Должен признать, ваш студень из телятины выглядит очень аппетитно!»
«Две большие банки гусиной печенки…»
«Одну упаковку Реми Мартэн, одну — Блэк Лэйбл, одну — Кампари…»
Там, в зале, стояли мужчины и женщины. Работы невпроворот.
— Да, и все же? — спросил я Люси.
— Почему вы всегда пьете до обеда так много? — спросила белокурая Люси. И поспешно добавила: — Конечно, это ваше дело. Только я… — ее голос сильно задрожал, — …я очень беспокоюсь за вас!
— Вы беспокоитесь?! — Я посмотрел на Люси. Меня вдруг охватило сильное чувство жалости к самому себе. «Это хорошо, — думал я. — Это очень хорошо. В первый раз девушка говорит мне такие слова. Те две потаскухи, например, с которыми я развлекался сегодня ночью, обо мне совсем не беспокоились. Они проспались после пьянки, а когда проснулись, включили приемник на полную громкость, помылись, позавтракали, сделали прически и накрасились. И все остальные точно так же. Только эта Люси, она обо мне беспокоилась…»
А Люси разошлась, заговорила без запинок.
— Когда вы приходите, вы все время пьете, бормочете про себя и с каждым разом выглядите все хуже. Что с вами, господин Роланд?
— А что со мной может быть? У меня все замечательно!
— Господин Роланд!
Я отпил глоток чистого виски, поморщился, и вдруг эта юная девушка показалась мне единственным добрым человеком на свете. Конечно, это действовал выпитый мной алкоголь и огромные дозы виски прошлой ночью, это мне показалось под воздействием «Дешевого Якоба». Его воздействием можно объяснить и мое дальнейшее поведение.