Из чего только сделаны мальчики. Из чего только сделаны девочки (антология)
Шрифт:
– Интересно, почему так только с одного края города, а там, где сейчас новостройки, фиг поймешь, куда идти?
– Наверное, здесь план чертили, а там уже втыкали, где место есть. Мне тоже нравится, такие хорошие квадраты. Как большое поле.
– А мы тогда.
– Ну. Чур я крестик.
Новые правила не приживаются – нет быстрой связи, пока один убегает занимать свое место на поле, второй ходит кругами, пиная пыль. А надо еще вернуться и рассказать, куда встал. Дурацкая физкультура получается вместо игры. Но прекрасная, готовая сетка, накинутая на город, находит применение. Они скидываются на карту, и бродят, выискивая знаки. Дорожные. Круглые Женьке,
Потом сразу становится плохо. Почти одновременно наступает зима, заканчиваются знаки, и отчего-то больше не появляются новые, как было всю осень. А Женька уезжает.
– Привет.
– Привет, Яртов. Ты как там?
– Да ничего, только Ленка ругается, что межгород.
– А я придумал. Я сегодня видел попа на перекрестке, где библиотека. Вооот с таким крестом. А ты что-нибудь видел?
– Ну не знаю… Беременная тетка подойдет?
– Ты че, смеешься? Ты так выиграешь сразу, это жульничество. Лысых видел?
– Лысых не видел
– Ну вот, первый ход мой. Если еще двух найду – ты проиграл.
– Ха, да я двух попов подряд в жизни не видал, все, ты сдулся.
– Ну-ну, посмотришь. Все равно в итоге я выиграю, у меня преимущество сразу было.
– Да гонишь ты, вот и все твое преимущество.
– Привет.
– Привет, Яртов, ты как там?
– Жека, засранец, ты куда пропал? Ты сейчас у нас?
– Да, в городе. Пошли посидим куда-нибудь, что ли.
– Давай приезжай ко мне лучше, а там решим. Познакомлю кое с кем.
Уже после распитой на троих бутылки джина, когда Настя уходит спать, теперь не рыжий, а просто светловолосый мужчина невзначай интересуется:
– Ну как у тебя, что-нибудь было… интересное?
– Только не надо ржать. Мы с Настей расписаться думаем, и я недавно ее фамилию узнал. Анастасия Петровна Нолина.
– Слушай, ну ты засранец, ну ведь как был жуликом, так и остался.
– Все по-честному, выпало так выпало. Думаешь, я сразу поверил? Не умеешь ты красиво проигрывать, Евгений.
– Я никогда не проиграю, товарищ шулер, увидишь. Я даже сейчас не проиграю. Помнишь, я тебе говорил, как моя фирма называется. Вбей завтра в поисковике, посмотри.
Утром Жека неспешно собирается, лениво пьет кофе, но то и дело косится на Яртова. Наконец они выходят покурить на балкон, и оба начинают сдавленно хихикать.
– Значит, жениться, это пиздец какое жульничество, а торговать фильмами ХХХ – это у нас благородный рыцарский метод? Слушай, как мне тебя теперь на свадьбу звать, Евгений Викторович, там же приличные женщины будут.
– Да я сам случайно влез, вот ей богу. Даже не понял, поначалу, что того… одним ударом тебя.
– Надо еще по датам сверить, рыжий. Когда у тебя сайт запущен был?
– Дай соображу. В феврале, ну.
– Тебе бумаги принести, или так поверишь, что я в конце января зарегистрировал свое ООО?
– Ладно, ладно, не злорадствуй. Партия твоя, но в итоге главный ход за мной. Запомни, я честно предупреждаю.
Потом они видятся на свадьбе, потом только на другой свадьбе, все же визу оформлять, с другого континента так просто не налетаешься. Но на каждый день рождения Алены Евгеньевны Яртов прилетает обязательно, иногда с Настей. Фамилию Нолина она себе после развода вернула, а неудачный брак вдвоем перерос в очень качественное приятельство на троих.
Поэтому на похоронах они были вместе. И невысокая, сухонькая Анастасия
– Я об одном жалею, Стась. Что не могу сейчас спросить, когда он выбрал крестики тогда, то сразу думал про финальную партию? Он поставил свой последний крестик, рыжий стервец, и какой ход я не сделаю – игра уже закончена, всегда-навсегда.
9 часов до рассвета
Когда-то одноклассник Полянский украл у меня столовскую булку, унылый завиток теста с коркой сахара сверху. Нагло говорил, что не брал, вытирая сдобные руки. Я не разговаривал с ним недели три, а потом на перемене, когда в классе никого не было, мрачно истыкал циркулем новый пенал Полянского. Мы общались потом даже, но булку я запомнил, потому что никто никогда меня больше не грабил. Вот и с почином.
Первый кадр – я наудачу ныряю в незнакомые сумерки. Не угадываю, конечно, вокруг издевательски пусто, спросить про серую дорожную сумку не у кого. Возраст два года, страна происхождения под вопросом, но уверяли, что Германия, особые приметы – нет. С ноутбуком внутри. С подарками. С бутылкой текилы. С книжкой, которую хорошо, если на треть прочитал.
А на предыдущем кадре номер ноль я выхожу из такси. Злюсь на водителя из-за грязной, замусоренной машины, из-за того, что встал как мудак – перед лужей. Но за 40 минут дороги из аэропорта он так осточертел бесконечными попытками разговора, что машину переставить не прошу, расплачиваюсь и боком выбираюсь в теплый, еще влажный после дождя город. Вытягиваю за наплечную ручку свою сумку, серую, два года, без особых примет, и ремешок издает странный звук типа «крак», обрываясь где-то в креплении. Сумка уже снаружи, я совсем теряю равновесие, славно задуманная поездка-сюрприз с каждой минутой летит к неведомым, но злым чертям. Через час я буду вспоминать и прокручивать в голове именно этот момент. Когда вместо того, чтобы оставить сумку в машине, я оглядываюсь в поисках места почище, и взваливаю ее на каменный бортик – то ли клумба, то ли урна. Прошу водителя о минуточке, а раздражение поднимается все выше, уже колет злой волной грудную клетку. Минута, две, хрен его знает, но отлетевшая защелка отыскивается под сиденьем, и, поднимаясь, я даже успеваю уловить краем глаза движение там, где стояла сумка.
Кадр два. На кадре два нет почти ничего. Когда я, придурок, придурок, придурок, возвращаюсь после короткой и бессмысленной погони в пустоту, такси уехало. Возможно, таксист не заметил, что на заднем сиденье была моя вторая сумка. (Краткое содержимое – паспорт, права, адрес Веры в блокноте, деньги. Обратный билет, да. Телефон). А может, он как раз очень хорошо заметил.
На этом наш комикс прерывается на реальную жизнь, в ней у меня есть город, в котором я впервые, где-то неподалеку дом давней подруги, но она ждет меня только завтра и, кстати, страсть к дешевым эффектам, раз уж мы об этом. Я тупо сажусь на скамейку рядом с той самой урной-клумбой и думаю про Полянского и свою несъеденную 24 года назад сахарную булку. Потом я осматриваю карманы. Несколько сотен, полупустая пачка жвачки, ключи от дома. Еще часы на руке. Сейчас почти девять, темнеет. Я продумываю комбинации, которые могут меня спасти из этой нелепицы обратно в прекрасную, тщательно спланированную поездку. Но все комбинации дают зеро, ноль, пусто.