Из дневника фотолюбителя. Сборник рассказов
Шрифт:
В этом году февраль украсил зиму большими сугробами. Под деревом калины образовался большой белоснежный пушистый сугроб. Отец, когда убирал во дворе снег, под кустом решил этот сугроб оставить: для красоты, и птицам весёлая банька будет, посмеивался он.
Многие гроздья калины мама не собирала с куста, и сладкие ягоды в зиму были хорошей подкормкой птицам. На калине можно было всегда увидеть, как лакомятся воробьи, громко чирикая, и другие пернатые, но я ждала снегирей. Студёным февральским утром наконец красногрудые красавцы прилетели. Они по-хозяйски расселись небольшой стайкой на ветках и принялись за ягоды. Их весёлый щебет и красные кафтанчики
Захватив фотоаппарат и видеокамеру, я выбежала во двор и притаилась за углом дома. Порадовали первые снимки прекрасного обеда или завтрака – какая разница – для чудных зимних птиц это был пир, и я ещё долго стояла, наблюдая за снегирями. Насытившись, стайка дружно взмыла ввысь и растаяла в зимнем небе, а под кустом оставила красные пятнышки калины, которые хорошо разукрасили снег под ней. Но через несколько минут на куст опустилась более многочисленная стайка снегирей, и пир продолжился теперь для них. Эта стайка надолго задержалась у нашего куста калины. Снегири, перелетая с ветки на ветку и выбирая ягоды получше, явно спорили и веселились. Ну чем не птичий пир!
Вдруг один самый быстрый снегирь нырнул в пушистый сугроб, тут же выскочил из него, взлетев на ветку, взъерошенный, помахал крыльями, стряхивая последние снежинки, и опять скрылся в снежном сугробе. Мгновение – он уже на ветке у ярких ягод. За ним другой вспорхнул с ветки и скрылся в сугробе. И теперь почти все снегири ныряли один за другим в сугроб, тут же выныривая, как из воды, и быстро взлетая на ветки к ягодам. Казалось, птицы купались в чистом мягком снеге, и это им очень уж нравилось. Но секрет скоро открылся: кусочки варёного сала заранее для птиц были спрятаны под кустом отцом. Красивые алые птицы лакомились ягодой, перелетая с ветки на ветку, громко щебетали, споря на своём птичьем языке о чём-то, веселясь, ныряли вниз головой в мягкий белый сугроб за редкими кусочками сала.
Маленькая сестра, которая стояла рядом, не выдержала, подбежала к кусту, звонко захлопала в ладоши, как и они, защебетала, запрыгала от радости, и стайку будто ветром сдуло с калины. Обнимая сестру и успокаивая, я спешила сделать интересные снимки. Испуганные птахи всё кружили над кустом, над нашими головами, не улетали и опять дружно расселись на ветках поближе к сладким ягодам. Вдруг весёлая стайка снегирей дружно вспорхнула и также неожиданно, как первые снегири, скрылась, будто растаяла в морозной мгле.
Наш большой куст калины остался одиноко стоять с расклёванными красными ягодами, сломанными кое-где ветками, но ещё с неплохим на нём запасом ягод. А под кустом на белоснежной зимней скатерти красовался ковёр из остатков сытного их обеда – это густо разбросанные красные косточки ягод, которые ярко светились и сияли огнями по вечерам. Птичий пир удался на славу, улыбался папа.
Февральские морозы в этом году держались весь месяц, и снегири посещали калину почти ежедневно, они прилетали обычно до обеда, всегда до перехода солнца в зенит. Так было пока куст калины не опустел. Грустно было теперь смотреть на любимый куст калины – растрёпанные ягоды, пожухлая листва, сломанные веточки и ярко-красное покрывало под кустом на снегу – это всё осталось от обильной роскоши осенних сладковатых, чуть с горчинкой ягод калины. Радовало, что кормились здесь ягодой алые снегири, да и другие пернатые прилетали, а не почернели ягоды от зимнего одиночества.
Пришло время уезжать и мне. Недалеко,
Мне приходилось частенько наблюдала, как какая-нибудь стайка красногрудых рассеивалась по тонким сухим веткам пшеницы, дикой травы. Они раскачивались под порывами ветра, и издали были похожи на ярко-красные цветы маков. Прилетало сюда одновременно и несколько стаек снегирей сразу, но каждая держалась отдельно, не удаляясь от своих. Тогда поляна украшалась живыми красными клубочками, словно яркими маками среди зимы – алыми снегирями, и знакомая полянка на пригорке уже не казалась мне совсем неприветливой.
Дикий голубь
Мне 13 лет, майское солнечное утро. Встав пораньше, я успела уже сбегать в лес за маслятами, побродив в молодом сосновом лесу, который в это время особенно густо и прекрасно дышал зелёной влажной хвоей. Мне было весело и легко в лесу, воздух, напоённый запахами елей и сосен, слегка бодрил.
Наш дом стоит недалеко от леса, но мама не решалась отпускать меня одну в лес – с подругами только можно. Да я очень упрашивала, за молодыми грибками у меня сами ноги просились, в лес хотелось – там в разгаре весна, многое интересного. В школу во вторую смену обязательно успею, волноваться за это не надо – это точно, – кивала я головой в ответ маме. После короткого молчания мама сказала, чтобы я не задерживалась и отпустила меня, только на один часик, как она любила всегда говорить.
Солнце поднималось уже к зениту, когда я заспешила обратно домой. Бежала где вприпрыжку, где быстрым шагом по узенькой лесной тропинке. Вскоре выскочила на опушку леса, дальше мчалась наперегонки с попутным ветром вдоль поля босая по белоснежному тёплому песку. Тропинка свернула к железнодорожному полотну, и теперь я мчалась вдоль железной дороги точно быстрее ветра. Грибов у меня оказалось немного, дождик не прошёл, но я была рада и этим. Как ни спешила я, а пришлось всё-таки сбавить ход – бежала мимо огромного муравейника и в него угодила почти носом. Стряхнуть всех на ходу не удалось – кое-где впились мураши мне здорово. Напевая что-то невесёлое и морщась от укусов, пришлось остановиться, оглядеться.
Конец ознакомительного фрагмента.