Из духа и оков
Шрифт:
Судя по лицу Гаррика, он понимал, что мог умереть. Он выглядел подавленно, и у него не было своих сил. Хоть он вытащил меня, я все еще не знал, почему. Какой была причина?
Потому что я был сильнее? Потому что я точно не был сильным, когда я был заперт в камере.
Я не знал, когда Серый вернется. И я не знал, был ли Дурлан еще жив.
Все это беспокоило меня. Но мои тревоги только скапливались, и я решил игнорировать их. Или хотя бы расставить приоритеты.
— Как он тебя спас? — мягко спросила Лирика.
Я
Потому что она не могла быть. Серьезно. Родственным душам была нужна связь, любовь. Между ними должно быть магическое притяжение. У нас этого не было. Из — за проклятия.
— Думаю, мне нужно объяснить. Я не знаю всего.
— Тебе нужно постараться разобраться, — прорычал дядя. — Потому что сейчас ты сам на себя не похож. Я не знаю, ты перед нами или уловка, посланная теми, кто тебя похитил. Ты — это ты? Или ты под их контролем?
— Джастис, — прошептал Ридли, но мой дядя покачал головой.
— Нет, нам нужны ответы. Он — наш король. Мальчик, который рос на наших глазах, должен был однажды стать нашим королем. Я не знаю, кто перед нами. Я не знаю, он ли это. Или все изменилось. Так что ему нужно объясниться. Или он отправится в подземелье с этим незнакомцем.
— Я — твой племянник. Король Обскурита. Я не знаю, как я тут оказался, как все дошло до этого, но это я. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы оставаться им.
— Это было совсем не загадочно, — буркнул Родес и посмотрел на Люкена. Я заметил, что Люкен носил Брэлинн, кошку, которая смотрела на меня, щурясь.
Это было большое семейное дело.
Вокруг никого не было: ни придворных, ни других магов, ни даже стражей. Нас было достаточно, чтобы постоять за себя.
Мои слова будут скрыты. Мы были в безопасности. Насколько это было возможно, когда я мог быть предателем. Я мог передать все тайны Серому.
Я надеялся, что было не так.
— Гаррик спас меня от Серого.
Любой, кто слышал истории в детстве, отпрянул, охнул или уставился большими глазами.
Джастис и Ридли переглянулись, будто обсуждали что — то беззвучно или пришли к решению, которое я не уловил. Они знали? Нет, но они могли что — то подозревать. Только Лирика была растеряна. Лирика и Брэлинн.
Если кошка могла выглядеть растерянно.
Но Розамонд просто смотрела на меня, ее большие глаза Пророка не видели.
Я не знал, Видела ли она своей магией. Или у нее были такие глаза? Я присмотрелся, понял, что она использовала в этот миг свой дар Пророчицы. Я хотел знать, что она Видела.
— Серый придет. Он всегда был тут. Он покончит с нами. Он нас не переживет. Все такое мутное.
Она покачала головой, потирая виски. Ее брат пришел к ней и обвил рукой ее плечи. Она прильнула к нему и тихо вздохнула. Было странно видеть, как кто — то из ребят передо мной прислоняется к другому. Все
И я ничего не мог сделать для нее.
Я посмотрел неуверенно на Лирику. Я не мог ничего сделать и для нее.
— Что это означает? — спросила Лирика. — Кто Серый? Почему это вызвало пророчество или видение у Розамонд? Нужно объяснить мне это лучше. Я многое выучила за последние пару месяцев… лет. Но этого мало. Вы на века меня старше. И мне нужно знать. Этого не было в книгах, — она посмотрела на Розамонд. — Почему этого не было в книгах? Разве не должно быть, если вы знаете имя?
— Это сказка, — ответил Родес.
Я хотел ударить его. Не знал, почему. Было что — то во мне, что хотело, чтобы он был подальше от Лирики. Я убедился, что не Родес все объяснял. Он не мог быть идеальным, как — то выжившим с помощью костяной магии, всегда рядом с ней. Тот, у кого было чистое будущее, который не работал на врага. Я не хотел, чтобы он был таким.
Я ненавидел это. Ненавидел все это. И ненавидел себя.
— Сказка? — повторила медленно Лирика.
Родес кивнул.
— Серый должен быть из тьмы. Тот, кто был с самого начала времен, когда мир мейсонов только создали. О нем известно мало, кроме того, что он должен быть мифом. Как бугимен из твоего мира.
— Что — то, что рассказывают детям, чтобы отправить их спать пораньше, и чтобы они не нарушали правила? Что Серый их поймает? — спросила Лирика.
В этот раз я ответил:
— Именно. Серый не должен существовать, — я посмотрел на свои ладони, на них все еще была кровь. Я покачал головой. — Он настоящий, — я посмотрел на Лирику, ее большие глаза. — Да. Настоящий. И он забрал меня. Я не знаю, что это означает. Я не знаю, сколько раз он так делал. Я думал, это был Лор. Это все время был Серый. Я думал, это закончилось. Я думал, то, что пытался со мной делать Лор, забирая мою магию, прекратилось. Я думал, все. Но нет. Это оказался Серый. И это он проклял меня.
— Мне нужно, чтобы ты объяснил, что за проклятие, — голос Лирики был деревянным. Ее тон указывал, что она слышала о проклятии раньше. Может, другие говорили.
Это не беспокоило меня. Я был королем. Все говорили обо мне. Так было, когда я был принцем, теперь было больше. Мне просто нужно было привыкнуть. Я не хотел, чтобы она слышала все от других. Я хотел, чтобы она слышала правду от меня. Но это было не важно, да? Потому что она не была моей. Мне нужно было понять это.
Она не могла быть моей, если я ничего не чувствовал к ней. Эмоции бушевали во мне, путая и раздражая меня. Казалось, когти впивались в мою плоть изнутри. Хотелось знать больше, но другие эмоции отгоняли это, пытались скрыться от всего.