ИЗ ГЛУБИН ГРЕХА В ОТЧИЙ ДОМ Проповеди, интервью, доклады
Шрифт:
По справедливой мысли Трубецкого, «покаяние, имеет источник свой в Боге, который, наполняя мысль и сердце человека, возрождает его, дает новый смысл и содержание его жизни. Но от воли человека требуется усилие, чтобы принять и усвоить волю Божию» [150] . «Необходимо собственное усилие, — замечает адвентистский богослов Яков Коман, — аскетическая жизнь, в нашем старании прийти в. единение с Богом во Христе, чтобы быть Ему отрадными» [151] . Итак, с нашей стороны необходимо «усилие». В чем оно заключается? В евангельской притче «О блудном сыне» есть удивительная по своей глубине фраза, которая говорит нам о той внутренней тоске по отчему дому, которая проснулась в этом человеке: «Пришед же в себя» (Лук. 15:17). Вот тот первый шаг человека к Богу, который так хорошо знаком каждому из нас, когда в один из моментов нашей жизни мы вдруг «пришли в себя», очнувшись от земной дремоты, услышав внутренний зов веры, почувствовав собственное одиночество, ощутив духовный голод. Прийти в себя… Это значит не только осознать свое сиротство и духовную нищету, но и принести покаяние. У Надежды Александровны Павлович, есть стихотворение, описывающее это удивительное качество души:
150
Трубецкой, Соч., — М.: «Мысль», 1994, с. 437
151
Coman Jacob. Theo–Doxa–Logia, p. 215
152
Альфа и Омега, 2000, № 2 (24), с.319
«Душа откликается у последней черты»… Необходим наш отклик. Потому что мало знать о болезни Духа, нужно еще оставить то, что препятствует нашему выздоровлению. Нередко, покаяние ошибочно приравнивается к такому понятию как «угрызение совести». Но здесь можно увидеть лишь видимое сходство. «Знать свои грехи, это еще не значит — каяться в них» [153] . В романе «Бесы», Ставрогин после многочисленных злодеяний чувствует угрызения совести, мучается ими и пишет своеобразную исповедь епископу Тихону? Тихон, в свою очередь очень четко разграничивает теперешнее состояние Ставрогина от истинного покаяния: «Не стыдясь признаться в преступлении, зачем стыдитесь вы покаяния?». Очень хорошо об этом говорит митр. Антоний Сурожский: «Угрызения совести, это еще не покаяние, можно всю жизнь упрекать себя в дурных поступках и злом слове, и в темных чувствах, и мыслях -и не исправиться. Угрызение совести действительно может из нашей жизни сделать сплошной ад, но угрызение совести не открывает нам Царствия Небесного» [154] . Кстати, в случае со Ставрогиным, он кончает жизнь самоубийством. Однако «верный признак свершившегося и искреннего покаяния, по которому грешник может узнать, что грехи его действительно прошены Богом, есть чувство ненависти и отвращения от всех грехов… к тому же у него появляется чувство всепрощения, легкости, чистоты, неизъяснимой радости, глубокого мира, желание делать все лишь во славу Божию…. И наоборот, недостойное покаяние, после которого грехи остаются, вызывает чувство неудовлетворенности, ложится сугубой тяжестью на сердце, каким–то смутным, неясным чувством горечи» [155] .
153
Свящ. Л. Ельчанинов. Записи. — М: «Русский Путь». 1992. с. 122. Те же самые слона можно прочесть и у схиигуменна Саввы. См.: Схиигумен Савва. Плоды истинного покаяния. — Великий пост. 1974, с.25
154
Митр. Антоний Сурожский. Любовь всепобеждающая. Проповеди, произнесенные в России. — СПб.: «САТИСЪ», 1994, с.108
155
Схиигумен Савва. Плоды истинного покаяния. Великий пост, 1974, с.27
Видение того, в чем мы чужды Господу, а также стремление освободиться от духовного надлома силою Божией, — все это вмещается в одно единственное слово — покаяние. А покаяние, в свою очередь, является неотъемлемой частью нашей духовной жизни. Видение самого себя безо всяких прикрас — это, как вы уже понимаете, прерогатива следующей составной понятия «духовность», а именно: смирения.
IV
Итак, покаяние неразрывно связано со смирением. Сам Спаситель призывает нас к смирению: «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Мф. 11:29). В одном из номеров журнала «Альфа и Омега» за 1997 год, есть хорошая статья С. Белорусова «Смирение и достоинство в духовной жизни личности». В упомянутой статье автор говорит о смирении, как об одной из главных составных понятия духовность. Но прежде чем подойти к рассмотрению вопроса о том, что такое смирение, Белорусов замечает: «Если мы хотим встать на путь, ведущий к духовной зрелости, следует прежде присмотреться к детской духовности» [156] . И далее он перечисляет ряд несомненных достоинств детской духовности, которых зачастую лишены взрослые. Итак, что же это за признаки «повседневной духовности ребенка»? «Постоянное чувство собственной беспомощности»; «способность к удивлению»; «целостность образа существования ребенка (его внутреннее самоощущение тождественно его явлению миру)»; «постоянное состояние благодарности»; «детское чувство юмора лишенное цинизма и принижения других» [157] . Знаете, я вот читаю эти особенности детской духовности и с горечью минусую их из своей духовной жизни… «Кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» (Мк. 10:15). Кажется, у Достоевского есть мысль, что «у человека до тех пор остается шанс на спасение, пока в нем остается хотя бы одно светлое детское воспоминание, пока жива память собственного детства». Именно с «детскости» необходимо начинать разговор о смирении.
156
Белорусов С, Смирение и достоинство в духовной жизни личности //Альфа и Омега, М., 1997, №1 (12). с.298.
157
Там же, с.298 — 299
Существует интересная этимологическая версия латинского слова «humilitas» — «смирение» — и его истолкование. Вот как эту интерпретацию представляет митрополит Антоний Сурожский: «Слово «humilitas» происходит от латинского «humus», то есть «плодородная земля» и просто «земля». И если взять землю как притчу, то вот она лежит безмолвная, открытая под небом; она принимает безропотно и дождь, и солнце, и семя; она принимает навоз и все, что мы выкидываем из нашей жизни… она все принимает и из всего приносит плод… смирение — это именно состояние человеческой души, человеческой жизни, которая безмолвно, безропотно готова принять все, что будет дано, и из всего принести плод» [158] . Уже упомянутый выше исследователь Белорусов выдвигает следующую версию: «Возможно, что соотносится с англ. humour «юмор». Это еще один мостик к детской духовности… Это замечательный дар -не принимать слишком всерьез свои подлинные, а чаще мнимые достижения… И, может быть, самое главное — это надежное предохранение от надмения, от постной фарисейской угрюмости. Способность увидеть свои потуги, в том числе и духовные амбиции, в комической перспективе может оказаться иммунизацией от самовосхваления, заносчивости, тщеславия и гордости» [159] . Протопресвитер Александр Шмеман, высказывая мысль о смирении, выражает ее несколько иначе: «Смирение… прежде всего это чувство правды, и правды, в первую очередь, — о самом себе… Это отказ от всякого приукрашивания самого себя, это отвращение от пыли пускаемой в чужие глаза… Смирение — это, наконец, знание своего места, своих возможностей и ограниченности, это мужественное принятие себя таким, каков я есть» [160] .
158
Митр. Сурожский Антоний. Человек перед Богом. — М.: «Центр по изучению религий», 1995,
159
Белорусов С, Смирение и достоинство в духовной жизни личности. Указ ист. с. 300. Ср.: «Слово юмор (франц. humour) мне всегда, по моей любви к игре слов, казалось связанным с двумя словами: смирением и любовью (франц. соответственно humilite и amour)». Чаковская Л. С. Ассоциация преподобного Силуана афонского. // Альфа и Омега, 1995, №2(5), с. 188
160
Прот. Александр Шмеман. Воскресные беседы. — М., 1993, с. 166
Таким образом то, о чем мы говорили до сих пор, умещается в рамки «христианской духовности». Пришло время начать разговор о том, что отличает понятие «адвентистская духовность» от схожих конфессионально — окрашенных определений. Речь пойдет о Законе Божием. А вернее, о том педагогическом воздействии закона Божия, которое помогает становлению и поддержанию равновесия в нашей духовной жизни.
V
В одной из рукописей за 1892 год Елена Уайт напишет следующие слова: «Человек не может быть счастлив, если он не выполняет особых Божиих требований, а устанавливает свой собственный критерий, которому, по его мнению, должны следовать. Но сколько умов, столько и критериев; люди взяли бразды правления из Божиих рук в свои руки. Закон самопреклонения утвердился на пьедестале их сердца, и воля человеческая стала для них главной. И когда открывается, что высокой, святой воле Божьей следует повиноваться, уважать и почитать ее, человеческая хочет идти своим путем… исполнять свои желания, и в результате возникает борьба между Божественной и человеческой волей» [161] .
161
Уайт Е., Отражая Христа. — Заокский: «Источник жизни», 1999, с.46
То, о чем написала Е. Уайт в конце XIX века, мы с вами наблюдаем и по сей день. В современном христианстве закон Божий воспринимается не иначе как анахронизм. О Декалоге почему–то не принято говорить в Церкви. А если и говорят, то так, что у слушающего пропадает всякое желание претворять Христову заповедь в повседневную жизнь. Особенно печально, что поступают подобным образом те, кто носит имя Христово. Не секрет, что среди христиан есть чересчур «горячие головы», живущие по принципу: «Что нам законы, коли судьи знакомы». «Главное вера и любовь кБогу, а закон не нужен», — правда в чем проявляется эта любовь и вера они не всегда могут объяснить [162] . Вот и получается, что для человека Закон Божий, это то, что мешает ему нормально жить, ограничивает его возможности, не дает простора для широкой русской души. Мне вспоминается по этому поводу слова из стихотворения Б. Н. Алмазова:
162
Поэтому–то и нет ничего удивительного в том, что наше общество лишило Церковь «права голоса совести». Сегодня человек находящийся за церковной оградой, на вопрос «Какие заповеди из Закона Божия вы знаете?», как правило называет следующие: «Почитай отца и мать», «не убей», вскользь упомянет о заповеди «не кради», а нередко вспомнит и «третью заповедь» с удовольствием произнеся слово «всуе». В целом. Закон Божий, для мирского человека это своеобразный уголовный кодекс, «статьи которого созданы для того чтобы их обходить». И вина за это лежит прежде всего на христианах. — прим. авт.
Что касается адвентистского вероучения, то в нем закону Божьему отводится огромная роль. В данном докладе, позволю себе упомянуть лишь об одной из функций Декалога, которая способствует формированию подлинной духовности.
Согласно апостольским словам, закон является своеобразным зеркалом (Иак. 1:22–25). Благодаря закону можно увидеть, чем мы причиняем боль Богу и ближнему. Посредством заповеди Господь лишает сна нашу совесть. Вот что об этом пишет Иоанн Дамаскин (VIII в.): «Итак, закон Божий, входя в наш ум, привлекает его к себе и возбуждает нашу совесть» [163] . Действительно, посмотрим на вторую заповедь: «Не сотвори себе кумира…», и сразу видим то, что является смыслом нашей жизни, чему мы отдаем все время и силы. А точнее, чему мы принадлежим — будь то идея, работа, творчество, или какая–либо вещь. А за всем этим подчас не замечаем самого главного — человека рядом с собой.
163
Дамаскин Иоанн. Точное изложение православной веры. — М.: «Лодья», 1998, с.327
Десятая заповедь напомнит нам о грехе, который буквально разъедает нашу душу. Это зависть. И здесь хотелось бы вскользь упомянуть три основных этапа развития этого греха, которые издревле опознаются в церковной традиции: «У него есть, а у меня нет». Второй этап: «А почему это у него есть, а у меня нет?!». Наконец, самая страшная мысль: «Раз у меня этого нет, пусть и у него не будет». Французский публицист Андре Моруа в своих наставлениях «Открытое письмо молодому человеку о науке жить» описывает это тягостное чувство зависти: «Если вам постоянно будет сопутствовать удача, то, сколь бы заслуженной она ни была, у вас появятся враги. Почему? Потому что найдутся люди, которых вы будете раздражать самим фактом своего существования. Невозможно нравиться всем. Успех восстановит против вас людей, которые мечтали о той же должности, добивались аплодисментов той же публики. Кроме того, успех развяжет вам язык, и вы неизбежно наговорите много лишнего; вы будете искренне высказывать свое мнение о людях, которые терпеть не могут искренности… Из пустяковой сплетни может родиться смертельная ненависть. Множество людей получают величайшее наслаждение, принося другим огорчения и ссоря их. Если вы сами еще не нажили себе врагов, эти люди вам помогут» [164] .
164
Андре Моруа. Надежды и воспоминания. Художественная публицистика. Пер. с французского. — М.: «Прогресс», 1983, ее. 300–301
Может случиться и так, что я, христианин, окажусь вором, нарушая восьмую заповедь. Причем не обязательно «совершать тайное хищение чужого имущества», ведь красть можно и хорошее настроение, доброе имя, чужую мысль, чужую любовь, чужое время, а значит и саму жизнь. Если я редкий гость в собственной семье, тогда Господь обличит меня через четвертую заповедь и призовет выделить хотя бы один день для семьи и Церкви.
А вот как звучит девятая заповедь: «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего». Прочтешь, и сразу же перед глазами предстает тот поток лжи, который ежедневно мы выливаем на ближних и дальних. А ведь постоянная ложь может со временем перерасти и более опасную греховную болезнь, болезнь которая называется «неспособность любить». В произведении «Братья Карамазовы», Старец Зосима говорил Федору Карамазову: «Главное самому себе не лгите. Лгущий самому себе до того доходит, что уже никакой правды ни в себе, ни кругом не различает, а стало быть, входит в неуважение и к себе и к другим. Не уважая же никого, перестает любить… Лгущий самому себе еще и обидеться может. Ведь обидеться иногда очень приятно, не так ли? И ведь знает человек, что никто не обидел его, а что сам себе он обиду навыдумал и налгал для красы… из горошинки — гору сделал. И знает это все человек, а все–таки первый обижается — а затем доходит и до вражды истинной» [165] . Несомненно, Закон Божий играет важную роль в нашей духовной жизни. Зная Закон, незачем лукавить, строя собственные слащаво–этические системы поведения, чтобы оправдывать ими свои недостойные поступки. Господь всегда поставит правильный диагноз нашему духовному состоянию. Важно научиться не только слушать, но и слышать голос Божий в каждой из заповедей Декалога. Необходима решимость не только говорить правду, но и слышать ее о себе самом… Напомню всем нам, замечательный диалог из романа Федора Достоевского «Подросток»:
165
Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы. Роман в четырех частях с эпилогом: Т. 1, 4.1 и II, — Махачкала: Дагестанское книжное издательство, 1982, с. 47