Из глубин
Шрифт:
Тело покойницы так и осталось стоять у разбитого гроба, неподвижное и страшное, как вешалка с одеждой в темной комнате.
Наверное, именно страх и придал Стасу сил. Трухлявая дверь склепа – «Бум!» – развалилась после первого же удара прикладом.
Выходя, Стас увидел, как черная лапа капища сначала нежно огладила безголовое полуразложившееся тело покойницы, а потом с силой сжала пальцы-руки, раздавливая плоть и ломая кость. О-о-очень страстные объятья получились. Что ж, совет вам да любовь! И горько! Горько! Горько! Ох, как горько целоваться таким молодым…
Зато на древнем капище теперь будет праздник. Свадьба-жертва-шабаш. Не дай бог оказаться там гостем!
Сразу за дверью начиналась лестница. Крутая, высокая, узкая и тесная, с разбитыми и присыпанными землей ступенями.
Они с Колдуном поднялись. Уперлись в люк. Теперь дорогу преграждали толстые дубовые доски – полусгнившие, прогнувшиеся под навалившейся сверху тяжестью.
Стас несколько раз ударил прикладом по доскам. Бесполезно. Сыпалась труха, а приклад отскакивал.
А снизу, из-за разбитой двери склепа, доносились какое-то копошение, шорох, шарканье, позвякивало стекло разбитого гроба, что-то похрустывало. Стас живо представил, как черная лапа шарит пальцами-руками по усыпальнице и тянется к низенькому дверному проему.
В луч налобного фонаря попало лицо Колдуна. Колдун выжидательно смотрел на Стаса.
Ладно, попробуем по-другому. Стас поднял «калаш» и, без малого не упершись стволом в дощатый люк, нажал на спуск.
Длинная очередь ударила по старому дереву, прочертила в местах прогиба неровный пунктир пулевых отверстий. Узкую лестницу заполнили грохот и пороховые газы. По оставленным пулями дырочкам пошла трещина. Доски посунулись, просели. Посыпались земляные струйки.
– Прижмись к стене, – посоветовал Стас, сам впечатавшись спиной в неровную кладку.
Впрочем, призраку такие предосторожности, наверное, не нужны.
Перехватив автомат поудобнее, Стас еще раз саданул прикладом снизу. Аккурат по трещине в люке. Трещина лопнула, раздалась в стороны. Доски развалились. Вниз хлынул поток земли и мусора.
Стас едва успел скрючиться на ступенях, прикрыв голову руками и автоматом. Ему все же удалось удержаться наверху.
Земля завалила нижние ступени и запечатала вход в склеп.
«Кому вход, а кому и выход», – пронеслось в голове.
Колдун, до обвала стоявший на лестнице сзади, теперь ждал его наверху – на краю образовавшегося лаза. Чему, впрочем, Стас нисколько не удивился. У мертвых имеются свои способы перемещения в пространстве.
Они выбрались в подвал разрушенного дома. В просевшем фундаменте зияли дыры и трещины. Через одну такую они сюда и попали.
Потом были пара лестничных пролетов, заваленных строительным мусором и каким-то хламом. Железная дверь – ржавая, скрипучая, без замка. Вестибюль с огромными окнами, в которых не осталось стекол.
И – свет по глазам.
Вообще-то пасмурное небо было затянуто тучами, но после подземелий даже такой уличный свет показался ослепительно ярким.
«Надо бы выключить фонарик», – спохватился Стас. Не стоило без нужды сажать батарейки.
Вот только странное дело:
– Давно, – спокойно сказал Колдун.
– Давно что? – недоуменно повернулся к спутнику Стас.
– Твой фонарь погас, еще когда тебя завалило вместе с Гришко и Кирей.
– Но ведь он же… Фонарь же светил!
– Тебе казалось, что он светил, – покачал головой Колдун.
– Но я видел!
– Чтобы видеть в темноте, у тебя есть другое зрение. Фонарик для этого не нужен.
– Все равно, я не понимаю…
Илья вздохнул:
– Видишь ли, Стас, на этот город помимо всего прочего сбросили много ядовитой дряни, которая вызывает глюки. Она просочилась под землю и… – Колдун развел руками. – Концентрация, конечно, уже не та, что была раньше. Здесь, на поверхности, вообще все давно развеялось, но кое-где под землей, в замкнутом пространстве, отрава еще действует.
– Откуда ты знаешь про отраву? – недоверчиво спросил Стас.
– Мертвый всегда узнает о мертвом городе больше, чем живой о живом. Смерть объединяет сильнее, чем разрозненная жизнь.
«Ага, типа, все понятно».
– И что, противогаз от этой гадости не помогает?
– Не очень.
– Погоди-погоди! – Стас подумал о черной лапе с руками-пальцами и о поднявшейся из стеклянного гроба купеческой дочке. – Но если фонарь на самом деле не горел, значит, и все остальное мне тоже просто могло привидеться?
– Могло. Или не могло. Это зависит от тебя.
– Как это – от меня? – Загадки Колдуна начинали доставать.
– Если убедишь себя в том, что привиделось, значит, считай, что привиделось. Ну а если убедить не сможешь…
Заканчивать фразу Илья не стал.
Хорошенькое дельце! Стас задумался. Сможет он себя убедить? Не сможет? Ответ оказался не таким уж и очевидным. Слишком реалистично было то, свидетелем чему он стал в склепе. Да и потом… Ад-то он видел без всякой дури, просочившейся сквозь землю. И Колдуна сейчас видит, и разговаривает с ним. А ведь Илья не живее той невесты из стеклянного гроба. От подобных размышлений пухла голова. Стас решил пойти самым простым путем: положить на все это большой и тяжелый болт. Забить. Забыть. Хотя бы на время. Если получится…
Приоткрытая дверь сдвинулась с тихим, почти деликатным скрежетом. В отсек заглянул Додик. Атомщик смущенно улыбнулся, застав хозяина за неожиданным занятием.
Михеич поставил на паузу и быстренько свернул компьютерную игру. Это была его любимая игрушка, в которой маленькие парусники воевали друг с другом при помощи старых добрых пушек, не способных устроить глобального катаклизма даже в этом виртуальном морском мирке. Еще в «Аиде» в свободное от работы время Михеич многократно прошел эту игру от начала до конца, а незадолго до эвакуации втайне от Гришко установил ее на свой рабочий комп в «кроте». На всякий случай, чтобы не скучать, если что. И сейчас Михеич надеялся с помощью морской стратегии скрасить тягостное ожидание. Вот только оно никак не скрашивалось, проклятое.