Из истории Боспора
Шрифт:
Последние обследования А.А. Миллера и Т.Н. Книпович у ст. Елисаветовской и найденные при них археологические материалы указывают на то, что старый Танаис существовал в период от середины V до II в. до н. э.; самые поздние керамические черепки, по датировке Т.И. Книпович, относятся к III в.; от II и I вв. ни одного черепка не оказалось. А мы на это в праве были бы рассчитывать, если бы старый Танаис просуществовал до разрушения его Полемоном в конце I в. до н. э. — начале I в. н. э. (более точной даты разрушения Танаиса мы установить не можем). А.А. Миллер объясняет факт перемещения Танаиса из ст. Елисаветовской не разрушением города, а заиливанием русла Дона у местонахождения старого Танаиса и вследствие этого прекращением судоходности Дона, что и заставило жителей перенести город на Мертвый Донец, в то время бывший судоходным [79] . Коли это так, если старый Танаис прекратил свое существование, скажем, во II в. до н. э., то разрушению подвергся, значит, не старый, а новый Танаис [80] . Так как археологические исследования у ст. Елисаветовской не закончены, а у Недвиговки они не возобновлялись, то на основании археологических данных я не берусь решать, какой из Танаисов, древний или новый, был разрушен. Это, впрочем, и не имеет значения, так как самый факт разрушения Танаиса Полемоном представляется, в моих глазах, фактом мнимым.
79
Миллер,
80
Факт находки краснофигурной пелики, относящейся не позднее как к концу IV в., около Недвиговки (Ростовцев, ИАК, 65, 24), свидетельствует, что последняя была обитаема значительно ранее того, как на месте ее возник эмпорий, перенесенный из ст. Елисаветовской. Относительно даты наиболее раннего, допускающего датировку памятника на ст. Елисаветовской согласия нет: так наз. Ушаковский меч один относят к VII, другие к VI, третьи к V в. (Rostowzew, Skythien und der Bosporus, 4711). Обряд погребения, где меч был найден, и обнаруженные в нем черепки чернолаковых сосудов не позволяют восходить ко времени ранее IV в., так что меч, к какому бы веку он ни относился, очевидно, не одновременен дате погребения.
О разрушении Танаиса Полемоном единственный источник — короткая заметка Страбона: (Танаис) (Str., XI, 493). В «Scythica et Cauicasica» (I, 131) эта заметка дана в таком переводе (П.И. Прозорова): «Недавно его (Танаис) разрушил до основания царь Полемон за неповиновение». Слова «до основания» прибавлены переводчиком, и прибавлены совершенно напрасно: если бы Страбон хотел выразить, что Танаис разрушен до основания, он должен был бы сказать не , а , потому что по-гречески не , а служит для указания на действия, имевшие законченный, окончательный характер. Для примера ср. Thuc. VI, 102, 2 (речь идет об осаде Сиракуз афинянами в 413 г.): (Эпинпол) . Итак, «до основания» должно быть во всяком случае зачеркнуто; но исключительно ли только «разрушил» может означать , если под разрушением города понимать то, что обычно связывается в нашем представлении с уничтожением города, как обитаемого пункта?
Что употребляется в значении «разрушать», хорошо известно. Уже Гомер пользуется равнозначащим (примеры у Ebeling, Lex. Hom.). Отсюда и у Платона (Prot., 340 А) говорится фигурально: смотри, как бы Протогор не «разрушил» Симонида, — мы бы сказали: как бы Протагор не разгромил Симонида. Надо заметить, что древние вообще не так уже часто и обязательно, во время военных действий, прибегали к разрушению даже вражеских городов, и если оно имело место, то такая крутая расправа вызывалась обыкновенно особыми соображениями.
Наша сокровищница по части греческого языка, «Thesaurus linguae graecae» Анри Этьена, дает следующие значения для : devasto, depopulor, everto, diripio. В греческой прозаической письменности употребляется чаще не в значении «разрушать», а в значении «громить», «разорять» (главным образом путем ограбления). Вот несколько примеров, взятых из разных эпох греческой письменности. Thuc., IV, 57, 3: в 424 г. афиняне берут Фирею, город на границе Арголиды и Лаконики; «город они предали пламени и все находящееся в нем разгромили» ; так как город был разрушен пожаром, то, очевидно, под разгромом приходится разуметь главным образом грабеж. Lys., XII, 83: «Казнь их (тридцати) и их детей может ли служить достаточным возмездием за убийство казненных без суда наших отцов, сыновей, братьев. Но, может быть, конфискация видимого имущества тридцати была бы признана достаточным удовлетворением для государства, которое они так ограбили, и для частных лиц, дома которых они подвергли разгрому ». Опять, несомненно, имеется в виду главным образом грабеж. Plat., Epist., VII, 311 b: «Дионисий Старший получил в свои руки много больших сицилийских городов, разоренных варварами». Polyb., II, 32, 4: в 223 г. до н. э. римляне перешли реку Клузий в Галлии и вступили на территорию своих союзников гономанов, соединились с ними, снова вторглись из Альпийской страны в область инсубров, стали опустошать их землю и громить их жилища . Herod. ab exeessu diva Marci, V, 4: в 218 г. н. э. император Макрин послал начальника войска разгромить отложившихся . Что касается Страбона, то, за отсутствием. indicis graecitatis для него, я вынужден ограничиться случайно запомнившимися примерами. В IX, 396 Страбон, говоря о тех легендах, которые были связаны с Аттикою, упоминает, между прочим, что Афидну постигло со стороны Диоскуров; тут трудно решить, идет ли речь о разрушении Афидны, или о ее разгроме. В VII, 308 Страбон, говоря о Херсонесе Таврическом, упоминает, что последний вынужден был прибегнуть к защите Мифрадата, так как он был разоряем варварами. Но несколькими строками выше, говоря о «Старом Херсонесе». Страбон упоминает, что он был , т. е. срыт, разрушен до основания. Тем же глаголом Страбон (VIII, 381) пользуется, когда говорит о разрушении Коринфа. И вообще термином греческие писатели преимущественно пользуются, когда хотят сказать о разрушении какого-либо города.
От филологии обратимся к истории. Говоря о Танаисе, Страбон (XI, 493) называет его «созданием» эллинов, владеющих Боспором. Это указание, думается мне, нужно понимать в том смысле, что боспорское правительство, очевидно, в лице первых же Спартокидов — об этом говорят археологические находки в «Старом Танаисе», восходящие, как было указано, ко второй половине V в. — создало в Танаисе правильно организованный , служивший, как Страбон указывает непосредственно далее, общим местом товарообмена для азиатских и европейских кочевников, а также для приезжающих по Азовскому морю из Боспорского царства греков. Ясно, что, когда Танаис со ст. Елисаветовской перекочевал в Недвиговку, значение его, как эмпория, продолжало сохраняться. Спрашивается: какой был смысл боспорскому царю Полемону разрушать (в буквальном смысле) важный торговый пункт — безотносительно к тому, был ли это старый или новый Танаис? Коли бы дело обстояло так, это был бы со стороны Полемона, в полном смысле слова, безрассудный поступок.
То толкование, которое дано словам Страбона в «Scythica et Caucasica» и по которому выходит, что Танаис раньше, т. е. до предполагаемого его разрушения Полемоном, служил «общим эмпорием», ни на чем не основано, так как в тексте Страбона этого «раньше» нет. Коли внимательно присмотреться ко всему месту Страбона о Танаисе, то само сообщение Страбона о его «разрушении» производит впечатление чего-то, напоминающего собой редакционную вставку, попавшую в текст уже при окончательном оформлении Страбоном своего труда. Вот все это место в точном переводе: «При впадении Танаиса в Меотиду имеется населенный город, носящий то же имя, что и река Танаис, создание эллинов, владеющих Боспором. Недавно его разгромил царь Полемон за неповиновение, служил же он общим эмпорием для азиатских и европейских кочевников и для греков, совершавших к нему плавание по озеру (т. е. по Меотиде) из Боспора». Может быть, в первоначальной редакции слов: «недавно… за неповиновение», и не было: они могли быть прибавлены Страбоном при окончательной редакции своего труда, когда ему стало известно о судьбе, постигшей Танаис — при Полемоне, — не забудем, что Страбон был родом из Амассии, резиденции понтийских царей, к числу которых принадлежал и Полемон. Но это попутно, и, разумеется, я не стану настаивать на своем соображении.
Чем мог вызвать Танаис гнев Полемона? Его неповиновением, говорит Страбон. И чем это неповиновение могло выразиться? На это, думается,
Долго я недоумевал, что побудило Латышева утверждать, будто еще при Плинии Танаис лежал в развалинах. Справка в указанном Латышевом месте из Плиния (,., VI, 7) убедила меня, что все это объясняется недоразумением, возникшим в результате недостаточно внимательного отношения к контексту Плиния. Последний в указанном месте перечисляет многие (до 40) племена, проживающие по Танаису и вокруг Меотиды. Это перечисление Плиний дает на основании одного из бывших в его распоряжении источников. Из другого источника Плиний приводит указание, что в область, лежащую поблизости от Меотиды, вторглись (когда — неизвестно) скифские племена авлеты, аферхеи, асампаты, и ими поголовно были истреблены танаиты и инапеи. Вот эти-то слова Плиния: ab his Tanaites et Inapaeos (вариант Napaeos) viritim deletos и побудили Латышева говорить о «развалинах» Танаиса. На самом же деле Плиниево Tanaites значит не жители Танаиса, но служит для обозначения одного из туземных племен, которое яко бы поголовно было истреблено скифами Таким образом, замечание Плиния не имеет никакого отношения к мнимому разрушению Танаиса Полемоном.
Из слов Страбона, что часто боспорские правители, в особенности последние (при жизни Страбона) владели территорией до Танаиса, а, следовательно, и самим эмпорием в Танаисе, следует, что последний не всегда входил в состав Боспорского государства. Очевидно, удерживать Танаис в своих руках удавалось тем из Спартокидов, которые облагали достаточною вооруженною силой, чтобы иметь возможность парализовать попытки туземцев завладеть эмпорием. Можно допустить, что в пору процветания Боспора в IV и в первой половине III в. до н. э. Спартокидам удавалось держать Танаис в своих руках [81] , и желательно, чтобы это предположение нашло себе поддержку в археологических данных, добытых и результате обследования ст. Елисаветовской. Интересно было бы установить, насколько велико количество черепков, являющихся, несомненно, остатками тех сосудов, пантикапейское происхождение которых несомненно, — будут ли эти сосуды пантикапейской фабрикации, или какой иной (но не туземной), потому что и последняя могла попадать в Танаис путем ввоза из Пантикапея ли, или из какого-либо иного боспорского центра. При слабых Спартокидах, т. е. во второй половине III и уже, наверное, во II в., Танаис вряд ли принадлежал им. В эпоху власти над Боспором Мифрадата и его преемников Танаис входил в состав их державы. Так, надо полагать, было и в так наз. римскую эпоху, когда в самом государственном обиходе Танаиса установился своего рода дружелюбный компромисс между претендентами на обладание городом, т. е. между боспорскими греками и местными «варварами».
81
Kretschmer, BE, II А, 11, заблуждается, отнеся основание Танаиса к эпохе после Александра Великого.
Что в эпоху империи Танаис составлял нераздельную часть Боспорского государства, ясно из найденных в Недвиговке эпиграфических документов, которые датируются именем правящего боспорского царя. Последний посылал в Танаис своего легата , выбиравшегося обыкновенно из числа высших боспорских, должностных лиц [82] . Самый город называется в документах то , то , а его обитатели именуются и и , причем в надписи 192 г. (IPE, II, 428) сопоставляются ‘ и . Несомненно, что под первыми разумеются именно танаидские граждане (в IPE, II, 423 упоминается и ), под танаитами же приходится понимать тех туземцев, а также приезжавших в Танаис греческих и римских купцов не из Боспора, которые постоянно или временно проживали по торговым делам в Танаисе. Это разграничение гражданского и негражданского населения Танаиса нашло свое выражение и в том, что во главе города стоит с одной стороны, , с другой — , избиравшийся или назначавшийся, по-видимому, на годичный срок [83] . Характерно, что в некоторых танаидских tituli aedificiorum определенно подчеркивается исключительно торговое значение Танаиса, та важная роль; какую играло проживавшее в нем торговое сословие. В надписи 220 г. (IPE, II, 430) сказано, что танаидский рынок был отремонтирован , что городские ворота были «закончены» (IPE, II, 432, первая половина III в.) [84] . В числе этих купцов было, конечно, немалое число туземцев. Это ясно можно проследить по надписям танаидских коллегий, объединившихся для культовых целей вокруг почитания «верховного бога», под которым скорее всего следует разуметь Сабазия [85] . В этих надписях греческие имена в значительной степени перемешаны с именами туземными — ясный показатель того, насколько население Танаиса, объединенное общностью торговых интересов, было смешано из греков и из туземцев. Можно, не рискуя впасть в ошибку, утверждать, что из всех городов Боспорского государства население Танаиса носило смешанный характер по преимуществу.
82
Или из , или из ’. В аспургианах Ростовцев (Древности Моск. арх. общ, XXV, 16 сл., отд. отт.) правильно усматривает не племенное название, а название царской дружины, своего рода лейб-гвардию боспорских царей.
83
В надписи IPE, II, 430, 220 г. названы четыре архонта танаитов: это, вероятно, объясняется тем, что при упоминании одного архонта имеется в виду старший член коллегии. Эллинарх — всегда один. В надписи IPE, II, 432 с должностью эллинарха соединяется обязанность взимания налогов ( о ). Подробности о городе и о купцах, об эллинархе и архонте танаитов, с указанием соответствующей литературы, у К.М. Колобовой. К вопросу о судовладении в древней Греции, Изв. ГАИМК, в. 61 (1933 г.). 69 сл.
84
В этих строительных надписях, сопоставленных в IPE, — к ним нужно добавить надпись Изв. ГАИМК, II, 78, 8 = SEG, II, 480, — неоднократно упоминается о производившихся в Танаисе в конце II и в первой половине III в. ремонтных работах. Их Латышев (, 127) ставил в связь с «разрушением» Танаиса при Полемоне. Но как бы это «разрушение» ни толковать, немыслимо, чтобы город в течение чуть ли не двух веков оставался в полуразрушенном виде. Очевидно, в надписях имеются в виду обычного рода строительные и ремонтные работы.
85
H.A. Winkler, Arch. f. Religionswiss., XXVII, 1929 г., 361 сл.