Из истории Евразии
Шрифт:
Тогда-то и появилась в «Вестнике Ленинградского университета» первая серия из полутора десятков статей по географической теории этногенеза – «Ландшафт и этнос». Параллельно со статьями в «Вестнике» выходили и его статьи аналогичной тематики в «Докладах Географического общества», а также цикл более популярных работ по этногенезу в журнале «Природа».
Однако уже появление первых работ Л.Н.Гумилева по этногенезу вызвало резкую печатную полемику, кондиции которой были куда как далеки от научных. Ненаказуемая инициатива принадлежала тогдашнему директору Института этнографии АН СССР Ю.В.Бромлею и его ближайшим сотрудникам. Проявить такую инициативу было легче легкого, ибо крайне реалистичная в своих выводах концепция этногенеза Л.Н.Гумилева плохо согласовывалась с официальными установками национальной политики эпохи застоя. В качестве таковых выступали «сближение наций и народностей в процессе построения развитого социалистического общества», «возникновение новой исторической общности людей – советского народа» (разумеется, в результате действия «социально-экономических факторов»). За всеми этими многократно и на разные лады повторяемыми заклинаниями реально стояло
На первом плане оказалась защита чести мундира: как из рога изобилия посыпались в адрес Л.Н.Гумилева из уст этнографов-социологов обвинения в «географическом детерминизме», «бихевиоризме», «биологизме», напоминания о «примате социального над биологическим», «влиянии классовой дифференциации» и прочей обществоведческой атрибутике [8] . Справедливости ради стоит сказать, что московская академическая общественность была не одинока в своем благородном «марксистском» негодовании. Сказал свое слово (видимо, памятуя о семейных традициях) и секретариат Союза писателей. С прямым печатным доносом на Л.Н.Гумилева выступил в журнале «Наш современник» автор романа-эссе «Память» В. Чивилихин. Изложив свой взгляд на историю Великой степи как историю патологических насилий и убийств, творимых на базе неразвитых производительных сил, автор эссе призывал к запрещению «человеконенавистнической» теории пассионарности, к наказанию ученого, посмевшего отторгнуть миф об извечной вражде Руси и Степи.
8
Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., «Наука», 1973, с. 26, 31, 98-99, 122, 154, 163, 165, 261; он же. Современные проблемы этнографии. М., «Наука», 1981, с. 10, 247; Козлов В.И. О биолого-географической концепции этнической истории. – «Вопр. истории», 1974, No 12.
Вся эта кампания, конечно, тяжело сказалась на судьбе этнологических работ Л.Н.Гумилева. А ведь середина 70-х гг. оказалась, пожалуй, наиболее плодотворным периодом жизни ученого. Завершив цикл статей «Ландшафт и этнос», Л.Н.Гумилев пишет на ее основе свой фундаментальный трактат – «Этногенез и биосфера Земли». В этой работе сплелись воедино энциклопедические знания всемирной истории и географии Земли, натурфилософский характер мышления и литературный талант ее автора. Высочайший творческий синтез позволил Л.Н.Гумилеву создать целостную, непротиворечивую пассионарную теорию этногенеза, в основе которой представление об этносе как биосферном, несоциальном феномене человеческого поведения.
Но судьба работы, вскрывшей объективный характер этнических процессов, оказалась донельзя сложной. До середины 70-х гг. продолжали публиковать как бы по инерции историографические труды Л.Н.Гумилева, выполненные в рамках традиционной методики (а вернее, на грани ее). В 1970 г. увидела свет заключительная книга «Степной трилогии» – «Поиски вымышленного царства», целиком посвященная истории монгольского улуса и позитивной роли монголов и тюрок в создании Московского государства [9] . Но вышедшая в 1974 г. книга Л.Н.Гумилева «Хунны в Китае», рассказывающая о трех веках войны степных народов с Китаем, оказалась последней [10] . Опубликовать «Этногенез и биосферу Земли», законченную в 1976 г., Лев Николаевич уже не смог. Критика оппонентов сделала свое дело: началась пятнадцатилетняя кампания замалчивания гумилевских этнологических работ. С огромным трудом удалось Л.Н.Гумилеву в 1979 г. депонировать «Этногенез и биосферу Земли» тремя отдельными выпусками в ВИНИТИ [11] , хотя и там по прошествии нескольких лет депонирование работы было прекращено под тем предлогом, что объем поступающих заказов превышает технические возможности издателя. Заказов на книгу действительно поступило необычайно много – более двух тысяч. Эта книга заслуженно прибавила к славе Л.Н. Гумилева как историка-географа и востоковеда и славу настоящего ученого-мыслителя. Но, увы, слава росла и ширилась, а положение дел не менялось. Лишь с началом перестройки «Этногенез и биосфера Земли» вышла в свет полноценной книгой, сразу став библиографической редкостью.
9
Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства: Легенда о государстве «пресвитера Иоанна». М., «Наука», 1970.
10
Гумилев Л.Н. Хунны в Китае: Три века войны Китая со степными народами. М., «Наука», 1974.
11
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Вып. 1 -3. М., ВИНИТИ, 1979.
И все же сегодня мы можем с удовлетворением констатировать, что теория этногенеза Л.Н. Гумилева не только приобретает все больше сторонников, но и активно развивается. 1989 г. был ознаменован появлением еще одной работы Л.Н.Гумилева – «Древняя Русь и Великая степь» [12] . Новый фундаментальный труд Л.Н. Гумилева написан целиком на основе пассионарной теории этногенеза и посвящен анализу взаимоотношений Руси и Степи в VIII-XIV вв.
Пусть не покажется доброжелательному читателю длинной эта ретроспектива творчества Л.Н.Гумилева. Нам казалось важным рассказать о том, как именно, в каких условиях было сделано Л.Н.Гумилевым его замечательное открытие, написаны его интереснейшие
12
Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989.
Блестящая культура и цветущая экономика тоже отнюдь не определяют единства, – множество роскошных цивилизаций не смогли устоять перед идеологической и военной экспансией народов куда менее образованных и организованных экономически.
В поисках выхода из тупика Л.Н.Гумилев обрел свой ответ и предложил рассматривать этнос и этногенез как естественные объекты, возникающие не вследствие деятельности человека, а как результат процессов, происходящих в биосфере Земли.
Поскольку создание этносов отнесено автором к компетенции естествознания, Я.Н.Гумилев вполне логично указывает на энергетическую природу самого процесса этногенеза. Как мы уже упоминали, источником деятельности в истории является, по Гумилеву, биохимическая энергия живого вещества биосферы, открытая и описанная нашим великим соотечественником В.И.Вернадским.
Разумеется, каждый этнос состоит из разных людей – с непохожими стремлениями, уровнями культуры, системами предпочтений. Разнятся люди и по количеству биохимической энергии, которую они способны устойчиво извлекать (абсорбировать) из внешней среды. Некоторым индивидам их энергии достаточно, чтобы приспособиться к окружающему миру и жить в нем без особых претензий (это так называемые «гармоничные» люди). У других усвояемой энергии не хватает на поддержание бытовой устроенности, и они с удовольствием предаются приятным порокам, живя за чужой счет и не думая о завтрашнем дне («субпассионарии»). Но движущую силу истории составляют пассионарии – люди, обладающие избытком биохимической энергии. Они-то и вкладывают свои излишние силы в творческое переустройство мира. Со временем количество людей всех трех типов в любом этносе изменяется, и эти изменения предопределяют общее энергетическое наполнение этноса – уровень его пассионарного напряжения.
Как видим, сама пассионарность в понимании Л.Н.Гумилева – это только качественный эффект определенного количества биохимической энергии. Именно энергия пассионарности обеспечивает создание и существование в биосфере Земли всего множества этнических систем – природных коллективов людей, обладающих общностью стереотипа поведения и противопоставляющих себя всем другим таким же коллективам, исходя из простой антитезы – «мы такие, а все другие – не такие, как мы, они не похожи на нас».
В самом деле, если согласиться с гумилевским утверждением о природе пассионарности, то возникает вопрос: «А на что расходуется эта энергия?» Ведь возможности человеческого организма по накоплению энергии весьма ограниченны, и, значит, пассионарный человек должен использовать ее в виде работы. Пассионарии этим и занимаются – они конструируют новые здания, пишут книги, ведут войны и закручивают политические интриги в борьбе за власть. И потому поведение пассионариев разных этносов по своим целям принципиально не отличается друг от друга: недаром Наполеона сравнивают с Цезарем, и Александром Великим, Лобачевского – с Евклидом, а Пушкина – с Данте. Однако при этом сходстве пассионарные люди разных этносов внешне, по формам своего поведения, крайне разнообразны, и последнее тоже неудивительно. Ведь на поведение каждого человека накладывает свой отпечаток географическая среда (привычный ему ландшафт и система хозяйства), культурная традиция (совокупность форм человеческой искусственной деятельности), этническое окружение (взаимоотношение с соседями, сложившиеся исторически). Названные три фактора и формируют то, что Л.Н.Гумилев назвал стереотипом поведения этноса, отличающим один этнос от другого. Разумеется, такие отличия не сосредоточиваются исключительно на уровне этноса. Они также легко прослеживаются внутри и вне его. По опыту мы знаем, что внутри любого этноса люди также не похожи друг на друга: легко выделяются субэтносы – большие группы людей, обладающие резкими поведенческими отличиями. Среди русских, например, это поморы, старообрядцы, сибиряки (чалдоны), казаки, столичные интеллигенты и т.п. Все они вполне искренне называют себя русскими, но столь же искренне отмечают различия между собой.
Но то же самое наблюдается и по отношению к этносу. В истории мы постоянно замечаем, что этносы с более близкими стереотипами поведения создают огромные этнические коалиции – суперэтносы, которые в истории обычно именуются «культурами», «цивилизациями», «мирами». Так, для Средневековья мы находим реальное содержание за такими обозначениями, как «Христианский мир», – все католики, признающие верховенство власти папы римского, или «Святая Русь» – все православные, находящиеся под властью государя всея Руси и признающие церковную власть московского патриарха.
Именно в рамках суперэтнического единства и происходит, по Гумилеву, развитие культурных форм, которые служат внешним индикатором, отделяющим один суперэтнос от другого.
Предлагаемый очерк «Из истории Евразии» посвящен народам Великой степи, их взаимоотношениям с природой, становлению и развитию их самобытной культуры. Фоном ему служит панорама суперэтнической истории всего региона – от хуннов до монголов. В небольшом очерке Л.Н.Гумилева как в капле воды отразились и его теоретико-методологические взгляды, и оригинальность мышления, и незаурядный литературный талант его автора.