Из истории русской, советской и постсоветской цензуры

Рейфман Павел Семенович

Подведем некоторые итоги событиям первой русской революции и следующих за ней годов. В начале её либерально ориентированные люди и партии требовали от государственной власти Конституции, формирования выборных представительных органов, свободы печати и собраний. Их требования были сравнительно скромными. Но общественное движение, в связи с упрямым отказом самодержавной власти пойти хотя бы на минимальный компромисс, быстро радикализировалось, что привело в итоге к восстанию огромного масштаба, к социальной революции, прежде всего крестьянской. Либералы революцию не поддержали, были ей враждебны, но они находились у истоков ее.

Крестьяне хотели земли и общинного самоуправления. При этом община за короткое время превратилась из «гаранта общественного порядка, которым она являлась до

того момента <…> в зачинщика крестьянского протеста, оказалась опасной революционной силой и продемонстрировала, насколько сильна была в стране идея особого пути развития, отличная от того, по которому пошел Запад». Выбор такого пути закономерен: Россия не была Западом и сталкивалась с другими проблемами, чем он. Социальная российская революция «смела политическую революцию либерального образца, которую, со своей стороны, задушила также несгибаемая воля реакционного самодержавия». После того как самодержавную власть, насильнозаставили принять Октябрьский манифест, позволявший сформировать выборные представительные органы, Думу, она поспешила как можно скорее аннулировать значимость вынужденных уступок, с помощью многократных роспусков Думы, до тех пор, пока та не превратилась в послушное, бессильное собрание. Всё это стало свидетельством хрупкости либеральной элиты — весьма тонкого общественного слоя, сжатого между непримиримостью самодержавия и радикальностью революционного движения… Но это не значит, что между двумя революциями была преемственная связь, что первая была необходимой прелюдией ко второй. Связь существовала, но не простая, не линейная. Чтобы прийти к Октябрю, потребовалось не только обострение того социального напряжения, которое было ощутимо уже в 1905 году (взорвалось, затем подавлено, но тлело), а, прежде всего, первая мировая война: «в ней и следует искать настоящие корни большевистской революции; революцию приблизила именно война» (9)

«Совместные действия левых демократических сил усиливали общий натиск на самодержавие, — писал профессор из Омска А. Штырбул, участник конференции в Москве, посвященной первой русской революции. — Ни одна из левых политических сил в 1905–1907 годы не могла в одиночку обеспечить победу народа над самодержавием и прийти к власти самостоятельно. Не удалось тогда это сделать и общими усилиями. Однако опыт<…> не пропал даром и оказался востребованным в дальнейшем, принеся результаты в 1917 году: сначала в феврале, затем в октябре. Этот опыт в основных своих чертах важен и сегодня» (35).

Что касается опыта левых политических сил с профессором Штырбулом можно вполне согласится, еще раз добавив, что в этом левом блоке эсеры и анархисты играли весьма существенную роль. Во многих вопросах они блокировались друг с другом, защищая крестьянские интересы, главным образом не богатых крестьян, а именно бедняков и середняков. При этом внутри оппозиционных левых партий, и в отношениях между ними существовал сильный разнобой; программные заявления нередко отличались от совершаемых действий. Тем не менее у большинства этих партий имелись некие этические установки, как и стремление демократизации, к улучшению положения народа. У всех, пожалуй, за исключением большевиков, с которыми дело обстояло особым образом.

Они, прежде всего, стремились к власти, считая, что эта цель всё оправдывает, что все средства хороши для её достижения. Последнее не значило субъективного осознания сущности своей программы. Большинство верило в её прогрессивность, в то, что она выражает подлинные интересы народа, в первую очередь пролетариата. Верило в это, видимо, значительное количество руководителей, но в первую очередь рядовые члены партии. Сперва большевиков было не много, они не играли решающей роли. Считают, что «вся Российская социал-демократическая рабочая партия в начале 1905 года насчитывала приблизительно 8400 членов» (НЗ с.100). Естественно, они не могли играть решающую роль в развернувшихся событиях. Миф о такой роли создан позднее, в послереволюционное время. Да и рабочий состав её ядра вызывает сомнение. Не из рабочей семьи вышел на историческую арену Ленин. Большевиками были сын зажиточного колониста Лев Троцкий (Бронштейн), сын владельца молочной

фермы Григорий Зиновьев (Радомысльский), сын инженера Лев Каменев (Розенфельд), сын врача Григорий Сокольников (Бриллиант) (НЗ, с. 101). Большевики составляли меньшинство среди участников революционного движения, но они действовали нахраписто, умели использовать в свою пользу сложившиеся обстоятельства, не гнушаясь никакими средствами, во имя диктатуры пролетариата (на самом деле не пролетариата, а своих властных структур, советской партийной и административной бюрократии). Большевики отлично умудрялись сделать своими чужие лозунги, взятые у эсеров, анархистов. В первую очередь лозунги о земле и мире. Крестьянство, рабочие, не очень разбираясь, кто за что, поверили большевикам, которые пришли к власти и захватили её на долгие десятилетия, создав миф о прекрасной, счастливой стране, построенной ими после Октябрьской революции, поготовленной ими же в первые десятилетия XX века.

5 января 18 г. начало работу столь долгожданное Учредительное собрание, наконец-то избранное всем населением представительное учреждение страны, первый настоящий парламент. Председателем его избран глава партии эсеров Чернов (244 голоса за, 151 — против). Представитель большевиков, Свердлов, предложил собранию одобрить «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», составленную Лениным. За нее проголосовало лишь 146 делегатов (она принята ВЦИК 3 января, а 18 января Декларацию утвердил Третий Всероссийский съезд Советов — видимость законности).. В знак протеста большевики ушли. А утром 6 января, когда Чернов читал «проект основного закона о земле», вооруженные сторонники большевиков заставили прекратить чтение и приказали очистить помещение. Произносятся знаменитые слова: «караул устал». Совершился еще один вооруженный переворот, на этот раз против избранных представителей народа.

Список рекомендуемой литературы по курсу русской цензуры. (XVШ — начало XX вв.)

Энциколопедии и справочники:

Брокгауз — Эфрон. Тома 74–75. С. 948…, 1… (статьи В.-в — В. В. Водовозова «Цензура» и В. Богучарского «Цензурные взыскания»). См. также Т.29. С.172 — «Свобода мысли». С. 174 — «Свобода слова». Т. 23. С. 583 — «Печать».

Большая советская энциклопедия.Изд. 1-е. Т. 60. С.454–474 (статья Б. Горева)

То же.Изд. 2-е. Т.46. С. 518–19 (без подписи).

То же.Изд. 3-е (послевоенное). Т. 28. С. 489–90 (статья Б. М. Лазарева и Б. Ю. Иванова).

Лисовский Н.М. Русская периодическая печать. 1703–1894. СПб., 1895.

Он жеПериодическая печать в России.1703–1903. Литературный вестник.1902. УШ

Русская периодическая печать(1702–1894; 1895-октябрь 1917). Справочник. М.,1959, 1957.

Алфавитный каталог изданий на русском языке, запрещенных к обращению и перепечатыванию. СПб. 1888.

Л. М. Добровольский. Запрещенная книга в России. 1805–1904). М., 1962..

История доревольционной России в дневниках и воспоминаниях. Т.1 — XV — XVII1 в.; Т.2. Ч. 1–2.
– 1801 — 1856; Т.3. Ч.1–4 — 1857–1894. о цензуре Ч.2. С. 53; Т.4. Ч.1–4 — 1895–1917. о цензуре Ч.1. С.170 (см. тт. 1 и 2). Т.5. Ч. 1–2. Разные дополнительные указатели.

Документы

Александр Второй. Воспоминания. Дневники. СПб, 1995.

Голоса из России. М., 1974.

Исторические сведения о цензуре в России. СПб., 1862.

Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения.1802–1900. Сост. С. В. Рождественский. СПб.,1901.

Министерство внутренних дел. 1802–1902. Исторический очерк… СП б, 1902.