Из истории русской, советской и постсоветской цензуры

Рейфман Павел Семенович

Официальными кругами, различными средствами массовой информации высказывались различные возможные версии заказчиков убийства (как и по поводу более позднего убийства Литвиненко), вплоть до самых смехотворных (заказал Березовский, чтобы подумали, что виноват Путин). Президент сделал по поводу смерти Политковской безобразное заявление: ее убийство принесло больше вреда, чем ее журнальная деятельность. Среди версий есть одна, кажущаяся мне правдоподобной: трех убийц из одного отряда боевиков послал Кадыров. В Москве их встречал полковник ФСБ. Он показал им будущую жертву, место ее жительства. Те совершили убийство и вернулись в Чечню. Кадыров отправил их по домам, приказав по дороге убить. Назывались фамилии убийц и полковника. Приведенная версия, как и другие, бездоказательна. Но мне она кажется более правдоподобной, чем остальные, известные мне. 28.06.07.

Вернемся к времени Беслана. Примерно то же, что и с Бабицким и Политковской, произошло с задержанными грузинскими журналистами (одну из них тоже пытались отравить). Журналисты были освобождены по просьбе президента Грузии, адресованной Путину. Задержали в Минеральных Водах и одного арабского

журналиста (вез «предметы, запрещенные к перевозке», а какие не сказано). Один голландский дипломат заявил, что нужны разъяснения. На него «цыкнули». Но с подобными требованиями выступили и более влиятельные люди (французский премьер). Всё больше иностранных источников осуждают действия российских властей. Пишут о том, что «Россия пятится назад» («Нью Йорк Таймс»), что чеченскую проблему необходимо решать политическими средствами; сообщают о чудовищных жестокостях, совершаемых российской армией (там, где идет борьба с терроризмом собственных граждан, явно не всё в порядке с правами человека). За политическое решение проблемы высказываются видные государственные деятели Англии, официальный представитель Госдепартамента США, многие другие. В Москве крайне раздражены подобными высказываниями. Министр иностранных дел Лавров заявляет об их «неуместности». Западные страны предоставляют право убежища чеченским государственным деятелям (в Англии министру культуры Закаеву, в США — министру иностранных дел Ильясу Ахмадову, во Франции представителю Масхадова Умар Хамбиеву, в Германии министру социальной защиты А. Бисултанову). Во второй половине сентября (21?) 04 г. Россия вновь потребовала. их выдачи. Она назначила за сведения о Масхадове и Басаеве по 10 млн. долларов. В ответ боевики предложили 20 млн. за Путина.

Постепенно стали проясняться некоторые детали происшедшего в Беслане. На крышах соседних от школы домов нашли установки для запуска ракет, которыми обстреливали школу. На дне карьера щебеночного завода обнаружили свалку предметов, вывезенных после штурма из школы: какие-то обломки, вещи, детская одежда — попытки скрыть масштаб трагедии. Длительное следствие, ничего толком не выяснившее. Допрашивали Аушева, бывшего президента Ингушетии, пытавшегося стать посредником в переговоров, сумевшего вывести из школы группу заложников. Допрашивали чуть ли не как обвиняемого.

В интервью иностранным корреспондентам Путин сообщил, что следствие будет закрытым, что и далее никаких переговоров с террористами не будет (по сути признался, что и в Беслане никаких переговоров вести не собирались — ПР). Начальник Генерального штаба Балуевский заявил, что Россия будет наносить превентивные удары, в том числе ядерные, по террористам в любой точке мира; формы и методы таких ударов в каждом отдельном случае будут зависеть от обстоятельств. По сути генерал грозил ядерной войной. Нашлись и военные, трезво мыслящие. Вице-президент Академии геополитических наук, генерал-полковник Леонид Ивашев в эфире назвал это заявление «очередным пустым блефом»: «Чтобы планировать удары, надо знать объект, то есть базу террористов, координаты, а мы уже 10 лет на своей территории не можем уточнить координаты местоположения штабов Басаева, Масхадова». По мнению Ивашева, необходимо подумать «о международных политических последствиях подобных заявлений. Вопросы, как планировать удары на чужой территории легче ставить, чем их наносить». Устаревшими самолетами и их ракетами с неподготовленными экипажами? По мнению Ивашева, страну следует защищать изнутри, на границах, «а не запугивать мир дальними ударами по чужим территориям», подражая в этом Америке. Многие поддержали позицию Ивашева, считая, что заявление Балуевского — попытка военных. и спецслужб оправдаться в совершенных промахах, «в нем больше шума, чем реалий». Другие сочли, что прав Балуевский. Председатель комитета Думы по обороне поддержал начальника Генерального штаба, счел его заявление правильным и серьезным: такие удары необходимы. В подобном духе высказался и венный министр Серг. Иванов, еще полтора года назад; теперь он снова повторил свои слова, не упоминая, правда, что удары могут быть ядерными. Разгорелась полемика. В ней принял участие и Ельцин. В интервью «Московским новостям» он говорил о правомерности мощных и жестоких ударов по террористам, но и выразил надежду, что они не повредят демократическим реформам. Многие сочли, что Ельцин делал упор на втором (демократических реформах), я же не уверен, что не на первом (мощных и жестоких ударах) — ПР. Пресс-конференция заместителя председателя думского комитета по СМИ А. Крутова, который заявил на ней о необходимости запретить журналистам давать репортаж с места террористических актов, разрешить им сообщать о происшедшем только тогда, когда всё закончится и власти осведомят, что произошло и как это освещать; иначе журналисты превращаются в рупор террористов, становятся их пресс-атташе. Выдвигались и другие проекты обузданий.

Но были и другие выступления, противоположные приведенным выше. О них, как правило, на телевидении умалчивалось. Шахматный гроссмейстер Гарри Каспаров заявил, что после Беслана Путин должен бы уйти со своего поста: «в демократической стране заявление Путина о трагедии в Беслане стало бы речью об отставке»; но такого в России быть не может; «в советском словаре нет понятия добровольной отставки». Журналист Анна Политковская предложила план по урегулированию обстановки в Чечне (из 15 пунктов), совершенно утопичный, но значимый как общественный отклик, попытка что-то предпринять, осознать трагичность ситуации. Политковская приглашает обсудить её план, выдвигать другие планы.

P.S. 28. 08. 06. 1–3 сентября — двухлетний юбилейсобытий в Беслане. На него подробно откликнулась «Новая газета». Большая подборка «Беслан. Экспертизы, схемы, доклады, показания очевидцев» (см. N 65. 28. 08.06).

Газета опубликовала материалы Елены Милашиной «Есть люди, которым известно всё»: подробный хронометраж событий (28. 08), Анны Политковской «Терракт можно было предотвратить», Юрия Савельева «Огнеметы применялись, пока заложники были живы», выдержки из проекта доклада Парламентской комиссии под руководством А. П. Торшина по расследованию причин и обстоятельств совершенного терракта (доклад обещают опубликовать где-то 20–25 сентября), особое мнение члена Парламентской комиссии Ю. П. Савельева, краткие выводы «Новой газеты» по материалам расследования.

Прежде всего о докладе парламентской комиссии, в котором одобрялись действия оперативного штаба. Как и обычно в таких случаях, комиссия оправдывала действия лиц, руководивших антитеррористической операцией, сотрудников ФСБ. Подводя итоги, авторы доклада делают вывод: «ОШ (оперативный штаб — ПР) действовал с соблюдением требований федеративного законодательства и ведомственных нормативных правовых актов <…> самоотверженные действия ЦСН ФСБ, других участников антитеррористической операции и местного населения позволили избежать более тяжких последствий терракта». В конце 06 г. Совет Федерации и Дума заслушали доклад Парламентской комиссии, одобрили его и сочли задачи комиссии исчерпанными. Решение принято наспех. Без особого обсуждения. В Думе доклад председателя комиссии А. Торшина рассматривался 22 декабря, а поступил туда накануне вечером. Большинство депутатов просто не успели его прочитать. Но нужно было покончить с давним больным вопросом, что и сделано.

Увы! Все другие материалы свидетельствуют о совершенно обратном. За три часа до захвата заложников, рано утром, властям сообщили о готовящихся действиях. На сообщение никак не реагировали. Информация о количестве заложников все три дня сознательно преуменьшалась (называлась цифра 354). О подлинном количестве заложников власти прекрасно знали. Всей информацией о происходящем ведал представитель администрации Путина Д. Песков. Президент северной Осетии, Дзасохов, несколько раз разговаривал с Путиным. О чем они говорили — мало известно (что тоже характерно — ПР), но, видимо, Дзасохов докладывал Путину о всех деталях ситуации и, конечно, не мог не сказать о количестве заложников. Москва не собиралась вести серьезных переговоров, ориентируясь на силовое решение. Дзасохов пытался что-то предпринять. Он хотел, взамен захваченных детей, предложить боевикам 800 чиновников администрации и депутатов. Ему запретили это делать и вообще вмешиваться в события, под угрозой ареста. Не разрешили приехать в Беслан и президенту Ингушетии Зязикову. Проигнорировали согласие Масхадова участвовать в переговорах, без всяких предварительных условий. Скрыли предложения боевиков вести переговоры, в частности записку на имя Путина.

Штурм начался не случайно, от падения взрывного устройства боевиков. Вообще, ни одно из поставленных ими взрывных устройств не взорвалось. На чердаке, где видны следы взрыва, никаких взрывных устройств, видимо, не было. Не начали террористы и массового расстрела заложников. Видно, что два взрыва, которые начали штурм, направлены снаружи во внутрь здания. Вернее всего, применялись огнеметы и гранатометы. В штурме принимали участие танки и вертолеты. Всё это использовалось при живых заложниках. И именно от штурма большинство из них погибло, при первых двух взрывах. Начался пожар. Обвалилась кровля. Под обрушившейся кровлей погибли новые заложники. Спецназ получил приказ войти в школу лишь через два часа после взрывов. В то же время поступило распоряжение тушить пожар. Руководил операцией, видимо, М. Патрушев, глава ФСБ. Но инициатором была Москва. Задача уничтожения террористов была выполнена (да и то непонятно, все ли они были убиты: по некоторым сведениям их было 60–70 человек). В редакционных выводах говорится том, что упоминалось выше: об информации о терракте за три часа до начала его, которой не воспользовались; о конфликте среди местного начальства (штурмовать или вступать в переговоры); о предложении Дзасохова обменять 800 детей — заложников на чиновников и депутатов; о приказе ему не вмешиваться, под угрозой ареста; о том, что штурм начался не спонтанно, что осаждавшие стали стрелять из гранатометов и огнеметов по спортивному залу, где находилось большинство заложников; что выстрелы были многократными, стреляли и из танков и вертолетов и пр.

Следует сказать и о том, что два из двадцати членов комиссии отказались подписать доклад. Один из них, Ю. П. Савельев. Летом 06 г. он высказался против публикации итогового доклада, предлагал включить в него сведения из проведенного им расследования (более 800 страниц материалов, сотни свидетельских показаний). При этом Савельев — единственный из членов комиссии, профессионально разбиравшийся в рассматриваемых вопросах взрывтехники. Он — доктор технических наук, профессор, бывший ректор петербургского Балтийского технического университета («Воентеха»), эксперт высшей категории. Савельев сразу обнаружил, что данные официальной экспертизы даже по размерам отверстий, характеру повреждений не соответствуют реальному положению вещей, которое свидетельствовало, что взрыв произошел не внутри школы, как утверждалось комиссией, а в результате обстрела из гранатометов, установленных на вертолете. Такое утверждение меняло всю картину штурма школы да и в целом осмысление происходившего в Беслане. Естественно, его соображений в доклад комиссии не включили. Торшин назвал их «не выдерживающими никакой критики»: любой эксперт может их опровергнуть. Савельева объявили клеветником, фальсификатором, чуть ли не врагом России. Всё осложнялось тем, что Савельев отнюдь не был человеком оппозиционных взглядов. Он входил в состав «Родины“, сочувствовал Милошевичу, сербскому диктатору (даже стипендию его имени установил), во время событий в Югославии, в знак протеста против действий США, уволил из института четырех американских профессоров, ратовал за развитие оборонно-технического комплекса России. Словом, для властей вроде бы был своим челвеком. Но оказался при этом честным и выступил против фальсификации.