Из любви к искусству
Шрифт:
Эротическая сцена между тем из горизонтально-настольной переросла в вертикально-придверную. Хотя, ну как эротическая… Хвала всемилостивым богам, Николсон во время съемок смотрел ровно туда, куда и должен смотреть персонаж. Нужно – в глаза, нужно – в вырез блузки. Сейчас Лесли посчитал, что правильней поймать мой взгляд. При этом партнер всем телом вжал меня в дверь, что со стороны наверняка смотрелось достаточно многозначительно. Одновременно рука Николсона легла на шею, не сжимая горло, но обозначая, что придушить он может
Дрэйк, разумеется, мог сейчас вырывать последние волосы, но со стороны сцена наверняка смотрелась красиво.
– Стража окончательно распустилась, раз даже лучшие ведут себя так своевольно, – уже скучающим тоном обронил «Генрих Эролский».
Ладонь у Николсона была крупной и лежала на моей шее таким хитрым образом, что пришлось задрать подбородок неестественно высоко. Это и ощущалось неудобно, и выглядело, думаю, соответственно.
– Стража верна присяге, – отозвалась я, от души радуясь, что голос сейчас у меня звучал точно так же, как и в начале сцены. Ларэ дознаватель и не должна была потерять знаменитого самообладания в таком положении.
Между тем Николсон приблизил свое лицо к моему, не отводя взгляда. В таком положении можно выкинуть что угодно, в том числе и поцеловать. Я усмехнулась, красноречиво оскалив на монарха зубы. Так мы с Лесли и замерли, пока до Сэма не дошло завопить «Стоп», и камера не перестала снимать. До этого момента ни партнер, ни я не пошевелились и не произнесли ни слова, словно опасаясь разрушить волшебство игры.
– Вот это что было сейчас?.. – горестно вздохнул режиссер, выходя на свет. – Ну вот зачем вы оба это устроили, а? Ведь в сценарии написано…
– Редкостное дерьмо, – вполголоса закончила я за Сэма.
Тот нахмурился, точно собираясь с мыслями перед гневной отповедью, но меня неожиданно поддержал Николсон.
– С чего моему персонажу домогаться кого-то вроде Риннэлис Тьен? Он ведь король, в конце концов. У него доступ к красивым и беспроблемным женщинам двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
Дрэйк хотел уже возмутиться, я по лицу его видела, но нашу сторону заняли дознаватели, которые, оказывает, стояли неподалеку и наблюдали за съемочным процессом. Когда они успели подобраться так близко, оставалось только гадать.
– Его величество не отличался любвеобильностью ни в один из периодов своей жизни, – с видом ученого доки заявил Аэн. – Как и славный предок моего рода Риннэлис Тьен-и-Аэн.
Все это звучало как начало феерического наезда. Мне уже приходилось иметь дело с кахэ, да и читала я о них немало, если кто-то из южан начинал говорить что-то вроде «уважаемый славный предок» или «наши священные традиции», стоило найти веревку покрепче и наладить скользящий узел. Потому что историю и традиции своего народа кахэ отстаивали с пеной у рта и до смерти. Обычно оппонента.
– Это всего лишь художественный вымысел, ларо, – режиссер принялся
Насмешливо фыркнул за спиной напарника рысь.
– Это художественный вымысел, который оскорбляет моего предка, ушедшего тропой духов! – едва не подпрыгнул от возмущения Аэн, гневно сверкая фамильного цвета глазами. – Дийя Риннэлис была достойной и благонравной женщиной! Она не вступала во внебрачные связи с мужчинами! И тем более, по принуждению!
Потому что такую еще попробуй, принудь. Подозреваю, у тогдашних благородных ларо принуждалка настолько не отросла. Да и в самом деле, кому могла понадобиться неулыбчивая молодая женщина с довольно-таки заурядной внешностью? Подозреваю, никому.
– Но как же?.. – почуял все-таки неприятности ларо Дрэйк, наш глубокоуважаемый режиссер, чтоб его.
Аэн встал в какую-то особенно художественную позу и изрек самое страшное:
– Думаю, мне стоит связаться с моим славным, уважаемым и властьдержащим предком Риэнхарном Аэном. Наверняка он лично пожелает дать оценку этому… художественному вымыслу.
Когда берешься снимать что-то об исторической личности, убедись, что все ближайшие родственники этой личности благополучно преставились и уже не могут устроить скандал. Если потомки Риннэлис Тьен-и-Аэн считались достаточно дальними родственниками и не имели каких-то особых прав, чтобы контролировать всяческих писак и киношников, но Риэнхарн Аэн – он же побратим по обычаям кахэ, он назвал Риннэлис Тьен своей сестрой. По законам Эрола такое вот «ненастоящее» родство приравнивается к кровному родству. И вот родной брат может нашей съемочной группе устроить такое…
И, судя по всему, братец-то жив… По крайней мере, дознаватель-то о своем родственнике говорит, как о вполне себе живом. Окажись иначе – тоже сказал бы «ушедший тропой духов».
Так… Значит, Риэнхарн Аэн – и жив?! Боги всемилостивые, вот бы увидеть хоть одним глазком!
– Но не можем же мы пересылать сценарий в дом Эррис для ознакомления и одобрения! – подпустил писклю в голос Сэм, кажется, обмирая от одной мысли, насколько застопорится съемочный процесс из-за необходимости получения благословения от ближайших родственников Риннэлис Тьен.
Аэн сохранил вид царственной невозмутимости. Каэ Орон тихонько ржал в углу.
– Можете обратиться к полномочной посланнице Южных Домов дийес Элайли Аэн из дома Эррис, – «милостиво» согласился и на другой вариант Алек Аэн. – Это женщина великого ума и глубоких познаний, она даст всецело объективную оценку творчества ваших… сценаристов. И ради Белой госпожи и ее милосердия, оденьте актрису приличней. Вы попираете целомудрие Риннэлис Тьен-и-Аэн.
Едва не завопила от радости. Как удалось сдержаться – ума не приложу.