Из моего прошлого 1903-1919 г.г.
Шрифт:
Особенно трудно было мне в тот короткий промежуток времени, когда Министром Земледелия был Кн. Б. А. Васильчиков, а на правах Товарища его состоял профессор Мигулин, приуроченный Министром именно к бюджетной работе. Начались было попытки применить к исчислению кредитов особые приемы, отличные от тех, которые были издавна усвоены ведомствами, но и это осложнение было, на первых порах, сравнительно невелико, и все наши споры оканчивались и мирно и быстро. Это приходящее осложнение повлияло, однако, быть может, на то, что Кн. Васильчиков только короткое время остался во главе ведомства.
Зато сама техника составления и изложения росписи дала
Я должен при этом сказать, что при том прекрасном личном составе Министерства,. которым я был окружен, и при таких выдающихся сотрудниках по бюджетному делу, как Начальник Бухгалтерского Отдела Департамента Государственного Казначейства Дементьев, мои Товарищи: Н. Н. Покровский, С. Ф. Вебер и И. И. Новицкий и целый ряд выдающихся старших служащих, самое сложное дело спорились у нас, и не раз в заседаниях Совета Столыпин с завистью говорил мне: «вот, если бы у меня были также сотрудники, и я бы так же работал, как работают в Министерств Финансов, но у меня самого нет такого навыка в работе центральных управлений, да и мои сотрудники как-то не могут все еще привыкнуть к изменившимся условиям законодательной работы».
По мере изготовления объяснительной записки к росписи я представлял ее на рассмотрение Совета, никаких ни от кого замечаний не получил и, заблаговременно, подготовил и мою речь в Думе, тогда настанет пора давать общие, по росписи, объяснения. Столыпину она настолько понравилась, что он открыто заявил в Совете, что принимает ее как учебник лично для себя, и ему принадлежала мысль о переводе ее на французской язык для того, чтобы иностранная пресса познакомилась с нашим общим финансовым положением, которое, по справедливости, показало, ко времени открытия третьей Думы большое укрепление, по сравнению с тем, каким оно было во время созыва первых двух Дум.
Я не судья, конечно, в моем собственном деле, но, перечитывая уже в Париже, в изгнании, в 1929-м году мою первую думскую речь, я глубоко переживал впечатления этого отдаленного дня, когда впервые, после всех унизительных испытаний 1906-го и первых дней 1907-го года привелось почувствовать, что я окружен не одними врагами и могу отстаивать, с надеждою на успех, те взгляды, которые я считал правильными и полезными для государства.
Государь также оставил у себя текст моего бюджетного выступления и, продержавши его у себя почти две недели, вернул мне ею с целым рядом
Я передал этот экземпляр моего предполагаемого думского выступления в Департамент Государственного Казначейства и поручил разослать копии во все Департаменты, с резолюциею Государя и, конечно, ни одна, архивная работа большевиков не упомянула о ней, да, вероятно, она и не сохранилась, среди всеобщего разрушения.
Получили мою объяснительную записку к росписи на 1908 год также все газеты без всякого изъятия.
Две газеты уделили ей более других внимания: Новое Время и Речь. Первое отозвалось очень сочувственно как об общем финансовом положении России, так и о самом способе представления сметного материала народному представительству»
Вторая, напротив того, заранее выставила весь свой арсенал оппозиционного отношения к правительству в этом вопросе, повторивши еще и еще раз все те же избитые положения о недостаточности прав русского народного представительства в бюджетном деле и о необходимости добиваться расширения своих прав, не стесняясь идти на открытый конфликт с властью, которая «все позабыла и ничему на научилась».
Через неделю после открытия Думы все эти положения были снова повторены и развиты от лиц оппозиции главою партии народной свободы П. Н. Милюковым.
ГЛАВА VII.
Прибытие в Киев на открытие в Высочайшем присутствии памятника Императору Александру II-му. – Парадный спектакль в городском театре. – Покушенье на Столыпина. Меры принятые мною для предупреждения еврейского погрома. – Молебствие в Михайловском Соборе. – Возвращенье Государя. – Посещение меня националистами. – Депутация от евреев. – Смерть Столыпина. – Назначение меня на пост Председателя Совета. – Вопрос о Министре Внутренних Дел. – Мое письмо Государю о Макарове и других кандидатах. – Ответное письмо Государя.
27-го августа в сопровождении моего Секретаря Л. Ф. Дарлиака я выехал, как желал того Столыпин, в Киев и прибыл туда вечером 28-го числа. Я остановился в уступленной мне части казенного помещения Управляющего конторою Государственного Банка Афанасьева на Институтской улице, наискосок от дома Генерал-Губернатора, в нижнем этаже которого остановился Столыпин.
На утро 29-го, получивши печатные расписания различных церемоний и празднеств, я отправился к Столыпину и застал его далеко не радужно настроенным.
На мой вопрос почему он сумрачен, он мне ответил: «да так, у меня сложилось за вчерашний день впечатление, что мы с Вами здесь совершенно лишние люди, и все обошлось бы прекрасно и без нас».
Впоследствии, из частых, хотя и отрывочных бесед за 4 роковые дня пребывания в Киеве мне стало известно, что его почти игнорировали при Дворе, ему не нашлось даже места на Царском пароходе в намеченной поездке в Чернигов, для него не было приготовлено и экипажа от Двора. Сразу же после его приезда начались пререкания между Генерал-Губернатором Треповым и Генералом Курловым относительно роли и пределов власти первого, и разбираться Столыпину в этом было тяжело и неприятно, тем более, что он чувствовал, что решающего значения его мнению придано не будет.