Из неопубликованного 1970-1995

Альтов Семен Теодорович

В кошельке ни копейки. Десять долларов. Ни то, ни се. А напротив казино «Фортуна». Дай, думаю, поставлю! По теории вероятности каждому раз в жизни обязано повезти. Тем более все сходится: с детства не везло ни в карты, ни в любви, ни в работе, даже во сне не везло! Неудачи поднакопились, чтоб выйти в ноль Фортуна даст шанс. Эйнштейн изобрел теорию, должен кто-то подтвердить, что старик не ошибся в своей вероятности.

Вхожу. Огляделся. И поставил на пять. Сколько раз собака кусала. Бац!

Пятьдесят долларов компенсация! Я эти пятьдесят на восемь.

Сколько раз обещали зарплату повысить. Бац! Сто пятьдесят снял! Ставлю на семь! Девять раз жене изменял, но два раза не до конца! Триста!

Народ магнитом ко мне потянуло. Лица сосредоточенные, как у пенсионера на унитазе, хотят разгадать, по какой системе я ставлю. И промахиваются. Как у Эйнштейна, у меня своя теория. Ставь не просто так, а со смыслом. Ставлю на красное! Почему? Потому что у меня майка красная! Пожалуйста! Восемьсот долларов! Чем не теория.

Пошла пруха! На что ни поставлю — мое! Под стол пять долларов уронил, поднял — десять. За полчаса набрал пять тысяч долларов!

— Всего доброго! — говорю. — Спасибо за доставленное удовольствие.

И к выходу.

А там два молодых человека короткошерстных, чтобы лоб подчеркнуть. Берут меня под руки, чуть не плачут:

— На кого ж вы нас покидаете. Поиграйте еще!

— Дела, — говорю, — обещал еще в два казино зайти!

— Сделайте одолжение, — говорят. — Выиграйте у нас пару тысяч!

Ну, не обижать ребят, тем более у них пальцы как клещи!

Вернулся к столу.

Ребята говорят: «Поставьте на циферку „три“ все что есть — не пожалеете!»

Я говорю: «На „три“ не могу, по моей теории с этой цифрой ничего не связано. Из уважение к вам могу поставить на цифру „четыре“. У меня в холодильнике осталось четыре яйца.»

Фишки на «четыре» ставлю, они двигают на «три» и руки мне за спину, да так стол качнули при этом, — стрелочка обломилась, на «три» рухнула, как ребята советовали. Они так на крупье глянули — он в обморок. И уже другой молодой человек отсчитал дрожащими губами десять тысяч долларов.

Народ ликует, будто я за всех отомстил.

Деньги в полиэтиленовый мешок и к дверям. Молодые люди за мной: «Никто от нас с такими деньгами еще не уходил!»

Я говорю: «Значит, я буду первым.»

Они за пиджак: «Публика просит!» — и волокут к столу. Чудные ребята, я же их разорю. Пруха пошла, бесполезно бороться! Я говорю: «Только учтите, в этот раз на „три“ ставить не буду!»

Они сквозь зубы: «Ставьте хоть на „четыре“, раз уж у вас в холодильнике четыре яйца!»

— Верно! Но по теории вероятности дважды на одну и ту же цифру нельзя! Ставлю на двадцать одно!

— Не иначе у вас столько пельменей осталось!

— А откуда вы знаете?

— По глазам видно.

И тут пять мужиков вцепились в стол. Стрелка вертится, а мужики трясутся со столом типа эпилептиков. Я хотел сказать: «Так нечестно», — но, смотрю, качнули в разные стороны, стрелка дернулась и встала на 21. Они стол на попа!

Стрелка ни с места — заклинило. Ребята в сердцах стол перевернули, погас свет.

Но публика в темноте

завопила: «Было двадцать одно!»

Короче, напихал мешок долларов. На улицу вывели: «С такой суммой вы домой не дойдете!» И с этими словами вломили за милую душу. Очнулся. Долларов нет, нос во рту, левым глазом в упор вижу ухо, но друг друга не узнаем.

Что вам сказать? Никогда я не выигрывал столько денег! И никогда меня так крепко не били! По теории Эйнштейна все сходится. Повезло не тогда, когда выиграл, а если с выигрышем еще и ноги удалось унести. А я замешкался, в теорию вероятности не вписался. Жаль Эйнштейна не было рядом, взял бы в долю, когда лупили. А может, старик прав? Денег нет, зато не убили! Выходит, пруха моя продолжается.

Подмышка

А все Константин! В бане мылись, он мою спину трет и вдруг слышу: «Едешь в отпуск на Кипр, там люди со всего света голышом съедутся. Надо соответствовать международным стандартам.»

— А чем это я не соответствую? Вроде сзади и спереди как у людей.

Константин спину трет, зубами скрипит от напряжения:

— У тебя под мышками заросли. А на Западе мужики бреют подмышки под ноль.

Тогда она элегантно смотрится и запросто можешь знакомиться с дамами прямо на пляже.

Ну я побрился наголо. Руку поднял, смотрю в зеркало… Мама родная! Срамота!

Как вам объяснить… Я уже не мальчик, мужчина в возрасте, кожа под мышкой складками. За волосами-то было не видно, а сбрил, оказалась там… почти женская нагота. Один к одному, правда, под мышкой. Как на картине художника Пикассо.

Ну, думаю, раз во всем мире так принято, пусть любуются.

Прилетели на остров ласковый Кипр. Позавтракали и на пляж. Народу тьма и как хотят, так и загорают. Многие девицы без лифчика вовсе, титечки туда-сюда мечутся и что любопытно: пока они в лифчике, интригует, что ж там внутри! А когда душа нараспашку, интерес гаснет, смотришь на грудь тупо, как на коленку, никакого воодушевления.

Почти у всех подмышки выбриты. Но почему-то на меня озираются. Я сам чувствую: неприлично! Руку задрал, подмышка обнажается, будто трусы с тебя сдернули, а там ты женщина. Двуполым себя ощущаю. Мало того! С бабами говорю нормально, басом, а с мужиками тянет тенором! Ну беда!

Руку стараюсь не подымать, прижал плотно. Но не будешь весь отпуск строевым шагом ходить! Ни зевнуть, ни потянуться.

Забинтовал оба плеча — жарко. В рубашке по пляжу — глупо. Ждать, пока волосы отрастут — состаришься!

Пошел в магазин, купил парик женский, мужских не было. Причем стоит как пять кружек пива! В гостинице пару кудряшек срезал, прокипятил от холеры и клеем из тюбика присовокупил. Хорошенькая подмышечка вышла!

Иду по пляжу, как король. Знаю, все что надо, прикрыто! Правда, после купания волосы локонами пошли да цвет изменился: я блондин, а под мышкой шатенка болтается. Но, главное, срамоту прикрыл! Хоть и с женскими волосами под мышкой, но чувствую себя стопроцентным мужчиной.