Из пережитого

Толстой Юрий Кириллович

Слабость Собчака как руководителя сказалась и в расстановке депутатов на ключевые посты в Ленсовете. Ну, разве можно было доверять пост Председателя Комиссии по продовольствию Марине Салье, которая в период, когда город должен был закладывать овощи на зиму, укатила в Соединенные Штаты?

Складывается впечатление, что то ли Собчак оказался заложником Ленсовета, то ли он настолько поглощен выполнением представительских

функций, загранкомандировками, получением почетных дипломов, раздачей интервью и надиктовыванием страниц собственной жизни, что до такой «мелочи», как жизнеобеспечение ленинградцев, у него руки не доходят. По-видимому, он разделяет широко распространенное заблуждение, что рыночные рычаги, стоит их запустить, заработают автоматически и сами по себе выведут город и страну из того критического состояния, в котором они находятся. К сожалению, так не бывает. Пока рыночные рычаги привели к дальнейшему обнищанию граждан, безудержному росту инфляции, к тому, что с полок магазинов исчезли даже те товары, которые вчера были в избытке (например, соль). Разумеется, нельзя винить в этом одного Собчака, но то, что он внес свой «вклад» в разрушение старых структур без создания жизнеспособных ростков новых, несомненно.

Не принесла пока ощутимых плодов и идея создания в Ленинграде области свободной экономической зоны. Вообще, как мне кажется, эта идея находится в противоречии с поддержанием нормальных хозяйственных связей в масштабе всей страны, с тем, что ведущей тенденцией развития мирового хозяйства является интеграция, а не стремление к автаркии, то есть замкнутому хозяйству. К сожалению, многие, в том числе и Собчак, не понимают, что борьба с привилегиями – это всего-навсего ловля блох и что без оздоровления отношений в сфере производства совершенствование кредитно-финансового механизма (само по себе довольно сомнительное) ровным счетом ничего не даст. Элита должна быть во всяком обществе, без нее общество хиреет и гибнет, но только формироваться эта элита должна путем естественного отбора, а не в процессе митинговой демократии.

Собчак и другие деятели того же типа были вынесены на гребень волны популизмом, который, как я уже отмечал, сродни необольшевизму. Боюсь, что эти деятели не против того, чтобы под флагом борьбы с партократией мы вновь прошли тот путь, который был уготован нам с 1917 года.

Отсюда –

расшатывание институтов союзной власти, подыгрывание сепаратистским тенденциям в республиках, мышиная возня вокруг заключения Союзного договора. К сожалению, эти деятели, возможно, и преисполненные самых добрых намерений, не понимают, что мы обречены на медленную мучительную эволюцию, альтернативы которой нет. Этим, помимо всего прочего, можно объяснить выход Собчака, Попова и других деятелей того же типа из партии, хотя не исключено, что решающими являются здесь чисто карьеристские мотивы.

Какие же наиболее характерные черты Собчака как человека и политического деятеля хотелось бы отметить?

Несомненно, что это даровитый человек, обладающий острым умом, способный улавливать настроения массы и играть на них. Это блестящий полемист, который может безапелляционно судить о сюжетах, о которых имеет довольно смутное представление. Это человек необычайно самолюбивый и честолюбивый, никогда не признающий своих ошибок. В известном смысле это политический наркоман, который превыше всего ставит упоение властью. В то же время это человек, не имеющий четкой долгосрочной программы, дилетант в политике, плохо разбирающийся в людях, падкий на лесть и угодничество, не умеющий и не желающий прислушиваться к чужому мнению и извлекать из него пользу в интересах дела.

Собчака можно сравнить с бенгальским огнем, который способен давать яркие вспышки. Но, к сожалению, у этого огня нельзя обогреться, да и пищу на нем приготовить нельзя.

Было бы любопытно сопоставить характеристику, которую один из лидеров кадетской партии, В. Д. Набоков, давал А. Ф. Керенскому, с качествами деятелей, вынесенных на гребень волны в период избирательной кампании 1988–1989 гг. и последующие годы. При этом я далек от мысли привязывать эту характеристику лишь к кому-то одному из них – по-видимому, она может быть отнесена ко многим. Любопытна и характеристика той социальной среды, которая взлелеяла Керенского и ему подобных (часто неожиданно для них самих). И здесь прослеживается много общего с днями нынешними. Вот выдержки из воспоминаний В. Д. Набокова, иногда даваемые в вольном пересказе, но точно передающие смысл соответствующих высказываний:

Конец ознакомительного фрагмента.