Из Питера в Питер
Шрифт:
Поеживались от таких слов, пересмеивались, но не торопились на рынок, как он ни манил... Пока Володя не крикнул, радуясь, что догадался:
— Да у него, у Ручкина, менять нечего! Вот он и поет!
И толпа загоготала, веселясь, словно освободилась от чего-то... Полезла в вагоны за вещичками...
Скалясь весело и сердито, Ларька косился на Володю. Но промолчал. Менять ему действительно было нечего. Может, Володя предложил бы ему что-нибудь из своих вещей, но тут его ухватила за рукав Тося, подруга
— Катю сейчас побьют!
Аркашка с Ростиком и Мишей Дудиным отошли всего на несколько шагов, когда к ним, поправляя очки, подбежал высокий, плечистый паренек в серой, аккуратной тужурке гимназиста. За ним торопилась испуганная Тося.
— Это ты хотел бить Катю? — спросил Володя Ростика, сжимая кулаки.
— Гляди! Из недобитых буржуев! — заржал Ростик. Рядом с Аркашкой он никого не боялся. — Ты откуда такой вывернулся?
И он вытянул вперед пальцы, целясь в очки гимназиста. Тот решительно отбил руку Ростика:
— Я — Владимир Гольцов! И я тебя вызываю!
— Чего?
— Морду он тебе желает набить, — пояснил, усмехаясь, Аркашка.
— Этот? Да он сейчас маму вспомнит...
— Я полагаю, вы знакомы с правилами, — поморщился Володя. — Знаете хотя бы, что нечестно вдвоем на одного...
— Нет, — недобро сказал Аркашка. — Мы без правил. Мы уж бьем так бьем. Чтоб не встал.
— Ладно, не плачь, — посоветовал, ухмыляясь, Ростик. Он заметил, что к ним приближается Николай Иванович, учитель из их вагона. — Гуляй пока... Собирай букеты.
— А где Ручкин? — спросил Аркашка, когда друзья отошли.
— Ларька-то? — скривился Ростик. — А!.. Скучный человек.
Он достал из-за пазухи рогатку и прицелился в девочек, не решавшихся отойти от своего вагона. Миша тоже вытащил рогатку. Но Аркашка не дал стрельнуть.
— Ты что? — плаксиво возмутился Ростик.
— Что тебя все на чепуху тянет. Сейчас мы Ларьке вставим фитиль...
— Ну? — не поверил Ростик. — А как?
Но быстро спрятал рогатку и потопал за Аркашкой.
— Жрать нечего? — на ходу бросил Аркашка.
— Брюхо подвело, — согласился Ростик, шаря глазами по унылому вокзалу. Миша только вздохнул.
— А мы достанем.
— Менять не на что, всё уж променяли. Или ты решился?.. — задохнулся Миша, уставясь на комиссарскую кожанку Аркашки.
— Меняют мещане! — гордо пояснил Аркашка. — Мы экспроприируем.
— Это как?
— Я вас научу. Возьмем, и все. Раз нам надо.
— Ого?! — обрадовался Ростик. — А Ларьке — шиши! Я перед ним нарочно почавкую, чтоб он обслюнявился...
— На всех достанем, — нахмурился Аркашка. — Пусть знают, кто такой Аркадий Колчин!
— И Михаил Дудин, — выпятил грудь Миша.
— Не то, что какой-то Ларька Ручкин, хоть он и хвалится, будто Зимний дворец брал...
Они вступили на рынок
На Ростика тоже поглядывали с опаской, хоть и по другой причине. Как только ребята увидели на прилавке большой кусок розового пахучего сала, Аркашка, бледный, решительный, грозно сверкая черными глазами, протянул руку, не торопясь сунул сало под мышку и проворчал:
— Как буржуйские излишки, экспроприируем... Да здравствует анархия!
Повернулся кругом и тем же твердым шагом двинулся на выход, в сторону эшелона.
Миша во всем подражал Аркашке, пробовал сверкать глазами, но Ростик не выдержал и по-глупому победно ухмыльнулся: знай, дескать, наших... Тут только тетка, которая продавала свинину и сало, голосистая базарная торговка, подрастерявшаяся от кожаного великолепия Аркашки и его загадочных слов, несколько воспрянула духом.
— Караул! Люди добрые! Режут! — завопила она. — Воры проклятые! Грабители! Да не дайте им уйти с моим салом! Да вон же они! Ворюги, дьявольское отродье!
Ростик, который, похоже, бывал в таких переделках и знал, что сейчас начнется, незаметно растворился в толпе. Но Миша не покидал Аркашку и, не сводя с него глаз, старался смотреть так же строго и независимо. На них лезли со всех сторон злобные морды, готовые не то что ругать или бить, а кусаться, как бешеные собаки. Но Миша не боялся, хотя и было страшновато. Ничего, рядом Аркашка, а там — ребята, целый эшелон...
— Ишь, ворюги, повадились!
— Питерское ворье, ученое!
— Мы не воры! — еще выше вскинул голову возмущенный Аркашка. — Мы не крали!
Сало у него между тем торговка выдернула и, на ходу выдав затрещину Мише, убралась восвояси, все еще вереща на весь базар.
— Не крал? — лезли к ним страшные рожи. — А чего же ты сделал?
— Мы — экспроприировали! — гордо объявил Аркашка.
— Чего-о? — вылупили на него глаза ближние, не в силах даже выговорить такое слово.
Только и это вряд ли выручило бы ребят... Миша увидел в толпе любопытствующих своего руководителя, Валерия Митрофановича, и так обрадовался, что забыл полученную затрещину.
— Валерий Митрофанович! — закричал он. — Это я, Миша Дудин...
Но странное дело — Валерий Митрофанович только что был, и недалеко, и тотчас же его не стало...
Уже потные, хваткие лапы брались за Аркашку и Мишу, и плохо бы им пришлось, но появились Николай Иванович и старшие ребята.
Николай Иванович заговорил таким строгим и насмешливым голосом, от которого в классе сразу становилось тихо. И здешние несколько поутихли. Пошумели потом еще, пробовали не отдавать Аркашку и Мишу, но тут Ларька Ручкин влез.