Из-под снега
Шрифт:
Вильяра внимательно разглядывала руку найдёныша, играла с ней, вялой и безвольной.
Приложила свою пятерню к его: пальцы колдуньи оказались на полторы фаланги короче, но сама ладонь — шире, мощнее. Вильяра вынула нож из ножен, подышала на широкое лезвие. Напевая заклятие, поймала затуманенной сталью отсвет углей. Лемба сторожко наблюдал за её действиями. Непредсказуемая ведьма могла одним движением отсечь чужаку голову. Могла, шутя, метнуть клинок в него, Лембу. Хороший охотник перехватит на лету или увернётся, плохого не жаль. Вильяра не стала делать ни того, ни другого, а легонько чиркнула остриём по ладони найдёныша. Выдавила из пореза несколько
— Отрава! Хорошо, что твои звери были сытые, и тебе не пришло в голову покормить их на месте. А если бы ты задержался на ярмарке денёк-другой. Если б дикая стая успела попировать, ты хвастался бы мне белыми шкурами, доставшимися даром, — она провела пальцем по чёрной царапине. — Гляди-ка, зарастает. Он не только жив, но и здоров на зависть. Просто впал в спячку, как летний зверь.
Лемба фыркнул:
— Глупец, если надеялся долежать в том сугробе до весны. А почему он не просыпается в тепле?
Вильяра села, скрестив ноги. Подтянула к себе бесчувственное тело так, что голова найдёныша оказалась у неё на животе, будто на подушке. Стала медленно гладить, перебирать, пропускать сквозь пальцы короткие чёрные волосы. Провела ладонями по лицу чужака, легко коснулась сомкнутых век. Потом ладони ведьмы замерли на его висках, серебряные глаза закатились, она загудела низко, утробно, жутко. Белая грива встала дыбом на спине кузнеца — мудрая впервые пела рядом с ним песнь Познания. Звук перешёл в вой, взлетел до раздирающего уши визга и затих. Вильяра встряхнулась, посмотрела на Лембу холодно и жёстко:
— Это странная и, возможно, опасная находка. Будь я не Вильяра мудрая, а ты — не мастер Лемба, мы отвезли бы его подальше от жилья и через пару дней честно поделили белые шкуры, — зрачки колдуньи сверкнули хищными искрами. — Он пришёл к нам с другой стороны звёзд. Кто-то напал на него по дороге, украл часть души. То ли его специально бросили подыхать на морозе, то ли он вырвался и упал сюда сам, случайно. Я увидела не много. Меньше, чем обычно получается. Я не пойду по следу. Слишком опасная чужая охота, чтобы лезть из любопытства. А касается ли дело клана, я не знаю, посоветуюсь с другими мудрыми. Пусть пока он побудет в твоём доме. Вряд ли он в силах причинить заметный вред. Можешь пристроить его по хозяйству, а я поиграю с диковиной. Попробую его разбудить.
Кузнец нахмурил густые белые брови:
— Ты говоришь, он не в силах причинить вред?
— Я чувствую, он совсем не помнит себя. Может, будет совсем как младенец. Или тупой, как дыроголовый Румил. Но у этого мозги целы, он будет учиться заново. Мы научим его нашему языку и обычаям. Давай, пока спит, придумаем ему прозвище.
— Мудрая, зачем? Ты ведь можешь узнать настоящее имя?
— Я узнала. Но если мы будем звать его по имени, он быстрее вспомнит себя и уйдёт от нас. А мне скучно, зима только началась.
— А он вспомнит?
— Может быть. Да, когда-нибудь потом я желаю послушать, как он расскажет про свои похождения… Так как насчёт прозвища? Ты нашёл, тебе и называть.
— Иули — Тёмный?
— Не годится. Слишком близко к его сущности, всё равно, что имя. Но ты посмотри, какие у него волосы. Они похожи на твой лучший уголь, чёрные и блестят. Пусть будет Нимрин — Уголёк.
— Как скажешь, мудрая.
Вильяра плавным, вкрадчивым жестом взяла руки чужака в свои. Его пальцами как-то по-особому сжала и расцепила пряжку широкого пояса, вытянула ремень из-под спины лежащего, бросила кузнецу.
Бродяга не был истощён, как подумал кузнец, когда выкапывал из снега, клал в сани и носил по дому неправдоподобно лёгкое тело. Видимо, от природы такой: поджарый, сухой. Лемба видел в подобном сложении уродство, но мудрые падки на всё необычное, особенно со скуки. Он не сомневался, как именно ведьма намерена играть с чужаком, и тоже хотел получить удовольствие, наблюдая.
Вильяра скинула с себя меховые штаны — с курткой она, по обычаю охотников, рассталась на входе в тёплую часть дома. Легла рядом с чужаком. Укрыла его и себя пушистой шкурой, обняла, прижалась.
— Лемба, возьми все его вещи и хорошенько спрячь. Чтобы он не увидел, когда очнётся. Наша одежда ему широка, прикажи кому-нибудь из женщин перешить. И пусть они принесут сюда много еды, — колдунья прочитала в глазах кузнеца любопытство и лёгкую обиду, улыбнулась. — Иди спокойно. Смотреть пока не на что, он должен согреться. Я жду тебя.
Лембе в голову не пришло ревновать мудрую к странному найдёнышу, как его собственные жёны не ревновали мужа к ведьме. Даже младшая: трепетная, горячая, глупенькая Аю. Кузнец готов был зашибить на месте любого охотника, посягнувшего на его женщин. Жены пригрозили б выдрать сперва глаза, потом сердце и печень беззаконной сопернице. Но мудрые стоят выше ревности. Они принадлежат всем и никому. Вильяра — ничья жена, ничья мать. Её объятия жарки, а кому их дарить, она решает сама. Это закон, завещанный от предков.
***
Колдунья задремала в тепле под шкурой, рядом с мужчиной из неведомого племени. Сон мудрых редко бывает просто отдыхом: иногда далёким и небезопасным путешествием, иногда лучшим способом быстро повидаться с собратьями.
В этот раз мудрый Нельмара, хранитель знаний, выслушал Вильяру и рассказал кое-какие подробности о существах, похожих на кузнецова найдёныша. Тысячи зим назад суровые воины Иули, именовавшие себя стрелами Тьмы, пришли в мир Голкья откуда-то из-за звёзд. Открыли Большие Врата, объявили, что ищут по всем обитаемым мирам дани и подчинения. Были приняты со всем возможными почестями, однако убрались несолоно хлебавши. Мудрые и вожаки кланов тогда убедили незваных гостей, будто взять с пещерных жителей, кроме вонючих шкур, нечего. В те времена это было почти правдой. Потом, на всякий случай, мудрые надёжно запечатали врата в свой мир. Что именно помогло, неведомо, но за данью тёмные больше не являлись.
«Будь осторожна, Вильяра, все они умело колдовали и были злы в драке. Но одинокий, беспамятный тёмный миру не слишком опасен. Убить его или вышвырнуть отсюда не составит труда. Сама не справишься, объединим усилия. Только постарайся выяснить, как он попал к нам, не придут ли следом его сородичи? Да и любопытно, откуда он вдруг свалился через столько зим?»
***
Тёплые отсветы углей и масляных светильников играли в серебристых глазах Вильяры, на её белых волосах. Облокотившись о свёрнутую валиком шкуру, мудрая смотрела, как две жены кузнеца, Тунья и Аю, вносят в комнату низкий столик с едой. Следом важно шествовал сам кузнец. Вильяра откинула шкуру со спящего найдёныша: