Из развода с любовью
Шрифт:
– Это конец, да? – я хотела, чтобы меня поддержали и утешили, но вместо этого услышала отстраненный голос:
– Я заключил с Валерой контракт на представление всей продукции Садов Алтая. Они искали новое лицо и выход на новые ниши. Генеральный продавил, но подписи там мои и риски тоже… Так что, отвечая на твой вопрос, скажу: это конец, Яна. Мой.
Глава 3
Миша попросил привезти из ресторана что-нибудь вкусное, подразумевая кусочек торта или пиццу. Я согласилась, мы ударили по рукам, тем самым подтвердив сделку, ведь никто из нас не предполагал, что
Встреча с Игнатовым состоялась в баре «Семь бобов», где официант с лицом весьма похожим на фасоль, торжественно вручил нам меню – тканевый рулон с тиснением. Я несколько минут крутила тряпочку в руках, стараясь разобрать, что тут вообще еда – салат «Древо жизни», боул «Энергия Ци» или смузи «На лесной поляне». После неудачной попытки найти в интернете, как выглядит Ци, я сдалась и заказала то же что и Виталик, с ужасом ожидая свой обед.
Вид обычного зеленого салата меня даже разочаровал. Я планировала получить что-то более экстравагантное: цветки лотоса в панировке из пыльцы и гарниром из отварных семечек подсолнуха.
– Никогда не слышала об этом ресторане, - салат звонко хрустнул на зубах, создавая для нас уникальное музыкальное сопровождение, - чудесное место.
Игнатов отодвинул полную тарелку в сторону и удивленно посмотрел на меня, жующую кочерыжку капусты. В голове щелкнуло, что мы сюда приехали не ради обеда, а уже через секунду страшные догадки подтвердил сам Виталик:
– Я выбрал заведение в центре, чтобы никто из нас не тратил время на дорогу.
– Но тут невкусно! – я искренне возмутилась тому, что за мои же деньги меня кормят гадостью.
– А должно быть? – Кажется, он начинал сердиться: - Главное, тут тихо и малолюдно.
Разумеется! Никто в здравом уме не придет сюда на обед, а у персонала, питающегося местной кухней, едва хватало энергии на то, чтобы дышать, оттого они позеленели и занялись фотосинтезом.
Я отодвинула свою тарелку вслед за картавым и достала блокнот, чтобы скорее закончить дела и вернуться домой: к пюрешке с котлетками. Если Виталику так нужны тишина и уединенность, мог назначить встречу в библиотеке, отделе Шотландской литературы – ни единого человека со времен английской революции.
– Я не смог связаться с Валерием, подозреваю, что он еще пьян, либо уже пьян, поэтому пока просто согласуем план, что у тебя?
Игнатов переключился, и голос его зазвучал иначе: жестко и бескомпромиссно. Я уставилась в свои заметки, двадцать исписанных страниц, в которых пыталась отбелить чью-то изгаженную репутацию. Уже утром мне позвонил юрист и самым радостным тоном сообщил, что Валера Серпантин отныне наша проблема. Где-то на фоне раздавались залпы салюта и хлопки пробок от шампанского. Проныра в очках праздновал долгожданную свободу.
Мне же было нечего праздновать. С каждой строчки на меня смотрел круглый бисерный почерк, мыслей в голове было так много, что я стала лепить их одну поверх другой. И теперь из этого потока необходимо вытащить хотя бы одну нормальную идею.
– Снять передачу о жертвах домашнего насилия?
– Вероятно, но нужны время, сценарий, реальные сюжеты, тут не должно быть проколов. Но это на будущее,
Я согласна кивнула, как школьница на докладе по истории, и быстро продолжила:
– Социальная реклама.
– Его уже объявили изгоем и хотят распять, а реклама озлобит общество еще больше.
– Пресс конференция?
– Я бы больше не доверял ему микрофон.
– Большое пожертвование в фонды?
– Благородные дела не любят шума. Нет, Яна, это все неплохо, но сейчас нужно что-то радикальное. Может он напишет какую-нибудь песню? Вернуть его в эфир, сложно, но можно попробовать.
– Виталик, - я уронила голову на руки, и прошептала: - какая песня, он их и в девяностые петь не умел. Высший пилотаж его рифмы это «трусы – палка колбасы», о чем ты?
Мы молча уставились друг на друга, пытаясь понять, почему не получается. Не у Валеры Серпантин, у нас. Напряжение в Нашем углу было настолько плотным, осязаемым, что можно потрогать его рукой. Я начинала нервничать, он злиться. Виталик раздраженно откинул вилку в сторону и процедил:
– Мне нужно позвонить, когда вернусь продолжим.
– Постой! – Я положила ладонь на его руку, кожа под моими пальцами горела. Этот контраст всегда удивлял меня: при абсолютной внешней невозмутимости Игнатов представлял собой настоящий вулкан. Такие называют спящими. С виду безобидная гора в любую секунду может извергнуть столп дыма и раскаленную лаву, которая уничтожит все живое у себя на пути. Виталик убрал в сторону мою ладонь и отсел ближе к спинке дивана. На таком расстоянии мы прекрасно видели друг друга, но не имели возможности касаться.
Идеальное время для признания. Кажется, я задолжала этому мужчине слишком много объяснений и стоило начать хотя бы с главного:
– У меня заболела Варя.
– Насколько серьезно? – в голосе промелькнула обеспокоенность, но сразу за этим он сухо добавил: - тв хочешь отменить встречу? Не самая лучшая идея.
– Нет, ты не понял. Тогда, в Москве заболела Варя. Я получила сообщение от Олега и сразу полетела домой. Я знаю, что должна была предупредить тебя, но в тот момент думала о другом. – Он внимательно слушал, не сводя с меня черных глаз. Напряженная поза, сжатые вместе челюсти, скрещенные на груди руки - все говорило о том, что мне не верят. Но это уже будет не на моей совести, сейчас главное договорить: - я виновата перед тобой, мне не следовало улетать не объяснившись. Но, когда болеют дети, ты не можешь думать о другом.
Он постучал костяшками пальцев по столу, мазнул взглядом по стене, увешанной картинами и наконец обратно.
– Представляю, как тебе было непросто. Когда ребёнок болеет, и к тому же так долго.
– Почему долго?
– не поняла я.
– Потому что прошло два месяца, а объяснения я получил только сейчас, - парировал Виталик.
Его сердитые чёрные глаза прожигали меня до состояния углей. Кажется, что, желая исправить ситуацию, я все-таки разбудила вулкан. Хотелось сказать куда больше, чем я могла и каждое слово приходилось обдумывать, взвешивать.